— И какое же место для встречи вы наметили, Георгий Андронович?
— Сейчас замечательные весенние денечки. Вы знаете, я живу в этом районе и часто возвращаюсь домой пешочком. В сторону, противоположную той, куда движется фабричный поток. Я заметил, что известная нам пара выбирает этот маршрут, чтобы избежать нежелательных встреч. Предлагаю вам, Веточка, составить мне сегодня компанию.
Апрель в этом году выдался теплым и мягким. Снег уже почти сошел, лишь кое-где на обочинах сохранились припорошенные сажей ледяные глыбы. Но и они уже пришли в движение: под ноги прохожим струились ручейки талой воды. И главное, удлинился световой день. После работы еще можно было застать низкие, скользящие вдоль земли солнечные лучи. Иветта и Георгий Андронович вышли из проходной и отделились от потока рабочих, который широкой рекой перетекал к станции метро. На просторном тротуаре Московского проспекта Бузыкин властно взял спутницу под руку. Издали он казался Иветте ниже, но выяснилось, что они одного роста — это при том, что она была в новых сапожках на высоких каблуках. Бузыкин поддерживал ее локоть умело и даже как-то изящно. «Зачем я это позволяю? — подумала Иветта. — Неужели действительно хочу, чтобы Валентин увидел меня с начальником?» Иветта вспомнила рассказ шефа о деяниях мужа и поняла, что ревность все-таки кольнула ее.
Сейчас Георгий Андронович говорил о посторонних вещах, и Иветта была благодарна, что он не возвращался к щекотливой теме.
— Прекрасно пробуждение природы, Веточка. Как поется в песне: «И даже пень в апрельский день березкой снова стать мечтает». Увы, я и есть тот самый пень, который никак не может смириться со старостью, с близким распадом. Послушайте, Иветта Николаевна, что сказал великий русский поэт Брюсов об этой поре:
О чем-то странном и высоком,
Как приближение весны…
В душе, с приветом и упреком,
Встают отвергнутые сны.
Бреду в молчанье одиноком.
Иветта выслушала стихотворение в странном оцепенении. Бузыкин косвенно жаловался на собственное одиночество, но как эти строки созвучны состоянию самой Иветты! Привычная ирония по отношению к начальнику сменилась сочувствием.
Бузыкин шел некоторое время молча. Потом остановился на перекрестке у лотка с мороженым, купил себе и спутнице по сливочному стаканчику: как будто вопреки весенней откровенности хотел вернуться в надежную зиму! Иветта слизывала сладкие капли, думая, как странно устроена жизнь. Как много людей тебя окружает, и какие все одинокие.
— Как ваша жена, Георгий Андронович? Поправляется?
На болезнь жены начальник жаловался неделю назад.
— Спасибо, Иветта. Из больницы ее выписали. Операция прошла успешно, но впереди сплошная неопределенность. Одни после мастоэктомии десятилетия живут, другие через год сгорают. Все зависит от стадии. Ах, Веточка, все мы под богом ходим. К тому же жена переживает по поводу эстетического момента, стесняется своей фигуры.
— Я слышала, теперь делают неплохие протезы?
— Увы, протезы могут обмануть посторонних людей. Ее же волнует мое отношение.
Иветту слегка шокировали откровения начальника, но последние слова заставили продолжить разговор:
— Но оно ведь не изменилось?
Бузыкин высвободил руку, достал платок, высморкался. Затем, значительно кивая, подтвердил:
— Да-да. Разумеется. Я по-прежнему люблю жену. Но моя любовь давно, еще до операции, трансформировалась. Она дорога мне как мать моего ребенка, как близкая родственница, но как женщина — давно перестала меня волновать.
Иветта смутилась. Неужели этого старика еще волнуют женщины?
Мороженое было съедено на подходах к дальней станции метро. Знакомые на маршруте так и не обозначились, хотя Иветта настороженно оглядывала каждую пару. Сомнение закралось в ее голову: уж не выдумал ли Бузыкин всю эту историю с ее мужем? С него станется. У входа в метро Иветта распрощалась с начальником, спустилась по эскалатору и вошла в поезд. Основной поток пассажиров уже схлынул, и Иветта смогла сесть: новые сапоги нестерпимо жали.
Иветтой снова завладели мысли о возможных встречах Валентина с другой женщиной. Говорят, что ревность — спутница любви. Что-то здесь не так. В обоюдной любви места ревности нет. Ревность — удел отвергнутых. И Валентин отверг Иветту именно сейчас, когда она полностью обратилась к дому, поставила точку на душевных треволнениях. Теплых, близких отношений с мужем не было давно, но он — отец ее детей. И она сделала свой выбор, следуя долгу жены и матери. Ей казалось, что и Валентин верен ей: столько лет вместе. Как же теперь себя вести? Сделать вид, что ничего не заметила? Попытаться прояснить ситуацию? Прижать его к стенке? Но тогда придется делать какой-то выбор, что-то решать, предпринимать. Нет, ультиматумов ставить нельзя!
За ужином Иветта внимательно вглядывалась в лицо мужа, пытаясь обнаружить скупо обрисованные начальником следы романа. Но лицо Валентина было типичным для зрелого мужчины: в меру оплывшее, но еще сохранившее черты мужественности и известной привлекательности. Никакая тайна не подсвечивала его изнутри. Супруги говорили о детях. Сейчас ребят за столом не было — почти взрослые! Раньше десяти домой не возвращаются. В этом году они оканчивали девятый класс, и следовало продумать, где завершать среднее образование. С Анечкой все было определено — она переходит в школу с математическим уклоном при Государственном университете. Варианты обучения Сергея более разнообразны, но рангом ниже. Оставаться в школе, доучиваться до аттестата возможности не было: учителя поставили вожделенные «посредственно» с условием, что он покинет школу. Одолеть конкурс в техникум Сергей тоже не смог бы. Оставались профессиональные училища. Вот на этом поле и разыгрывались фантазии родителей.
Иветта предложила отправить сына учиться на чертежника: работа чистая и интеллигентная. Вален тин категорически отверг эту мысль. Он сам в институте еле справлялся с чертежами и мучить Сергея кропотливой работой считал излишним.
— Ну какой из Сереги чертежник? Он же непоседа, без общения жить не способен. Ты хочешь чтобы он вообще свихнулся? Пусть двигает в повара. Всегда сыт, есть с кем словом перекинуться, и с продуктами забот не будет.
Иветта отступилась от своего предложения, но и вариант Валентина ее не устраивал. Ее Сергуня хоть и туповат, но в душе — романтик. Нельзя запирать его на кухне! В итоге сошлись во мнении: надо подавать заявление в училище автосервиса. Автослесари — элита рабочего класса. Сергей должен согласиться.
Хотя и тут опасения не покинули Иветту. В автосервисе у сына возникнут соблазны: левые заработки, выпивки с друзьями. С ним уже случались эксцессы: пару раз он вернулся со двора пьяным. Но ; родители и сестра взяли Сергея в оборот, жестко контролировали любой шаг. Особенно полезной в борьбе за брата оказалась Аня. Она не входила в дворовую компанию, но ребят прекрасно знала. Все они побаивались ненормальную Аньку: эта зубрила и воительница укладывает на лопатки любого мальчишку! Не пренебрегала Аня и девчоночьими методами: могла настучать родителям. Чтобы избежать лишних неприятностей, они раскрывали ей местонахождение брата, а порой и планы компании на вечер, будь то дискотека или поход стенкой на соседний двор. Иногда Сергея удавалось удержать дома. Он смирился с участью условно осужденного, оговорив себе лишь две привилегии: открыто курить и играть в доморощенной рок-группе при ЖЭКе. Курил Сергей с третьего класса.
Весомым доводом была армия. Водители, механики и автослесари традиционно относились к элитным войскам. Сергея же с его неполным средним могли и в стройбат загнать. Об этих частях ужасы рассказывали. О предстоящей сыну службе Иветта не могла думать без содрогания. Хорошо, говорила она себе, что мальчик застрял в пятом классе на второй год. До окончания училища он получит отсрочку и отправится в армию почти в двадцать лет. Возраст тоже плюс, чтобы постоять за себя перед дедами.
Валентин вспомнил собственную службу. Для него она была окрашена ореолом романтики. Перед сном поговорили о грядущем отпуске. И тон их беседы был мягок и добросердечен. Валентин, обычно предпочитающий проводить лето на своих шести сотках, неожиданно предложил поехать на фабричную базу отдыха. Сказал, что Иветте надо отдохнуть от кухонных забот. Иветта с радостью согласилась, тем более что была возможность взять четыре путевки и поехать всей семьей. Затрагивать больную тему Иветта не стала. Пусть все идет как идет. Ко сну отошли мирно: повернулись спинами друг к другу и задремали — каждый на своей половине кровати.