Работа в безлюдных фондах не устраивала Валерию. Жажда общения толкала ее к людям. Она выступала на литературных вечерах, принимала активное участие в жизни писательского объединения Постепенно Валерия Четвергова заняла видное место на поэтическом олимпе. И однажды, решив объединить профессиональные и творческие интересы, она устроилась литконсультантом в редакцию художественного журнала. С началом перестройки многие журналы стали хиреть и закрываться, но Валерия Алексеевна не растерялась: организовала литературный альманах, финансируемый самими авторами. Она щедро критиковала их стихи и скупо хвалила. Зато строки, прошедшие через сито ее критики, были безупречны. Скромное вознаграждение обеспечивало сносное существование, причем не только ей, но и непутевому брату. А вскоре намечался крупный гонорар: столичное издательство включило ее стихи в антологию поэтов-шестидесятников. Валерия уже прикидывала, как лучше потратить деньги: то ли отремонтировать квартиру, то ли купить заграничный тур. Одним словом, все складывалось в ее карьере удачно, лишь брат беспокоил, особенно в последнее время. Валерии не нравилась его компания.
Глеб редко приглашал приятелей к себе. Вмешательство Валерии в их заоблачные споры, принюхивание к дыму от сигарет — не марихуана ли? — не нравилось юным философам. Почти все они были моложе Глеба, кто на пять лет, а кто и на все десять. Однако Глеб ощущал себя их ровесником.
В тот день Валерии в доме не было, она уехала на несколько дней в столицу по издательским делам. А накануне в компании образовался повод для празднования. Картина одного из них получила диплом на престижной выставке, и там же известный коллекционер купил ее за приличные деньги — редкостная удача. Но дело было даже не в деньгах. Это была победа — победа духа над материей. И каждый член кружка чувствовал себя причастным. В их среде не было места зависти. Каждый знал, что он тоже может создать шедевр, надо только захотеть. Событие решили отметить у Глеба. Настроение в компании было приподнятым. Вечер начался привычно: кто-то курил травку, кто-то потягивал пиво. И тут лауреат выставки раскололся, что писал картину под кайфом. Ему не поверили. Знали не понаслышке, что все «наркотические» шедевры выглядят скучными, неумелыми поделками.
— А я вам сюрприз приготовил, — возразил виновник торжества. — Сейчас достану из холодильника, а вы пока чайник кипятите.
Не спрашивая разрешения, он водрузил на стол большое фарфоровое блюдо, подаренное Валерии фондом Союза писателей на пятидесятилетие. Затем принес полиэтиленовый пакет и вывалил на блюдо горку конфет — крупных желтых шариков, посыпанных крупинками зеленоватой пудры.
— Кто еще не пробовал, извольте вкусить, не робейте, — сделал он широкий жест. — Это маджун — высушенная толченая конопля. Только не переборщите!
Глеб с легкой опаской положил шарик на язык Ничего особенного, обычная конфетка, может, слишком приторная, но есть можно. Какого-то особенного кайфа Глеб не почувствовал. Напротив, голова стала яснее прежнего. Юбилейное блюдо сестры Глеб видел и прежде, но только сейчас заметил, какие у него витиеватые, золотистые ручки. Сейчас каждая завитушечка жила сама по себе. Интересно, подумал Глеб, чем сделан золотой колер? Желтым этого не достигнешь. Парень взял следующую конфетку. Витая ручка отделилась от блюда и повисла в пространстве. Блюдо завибрировало и тоже воспарило как воздушный змей. Вот она, ожившая душа вещей! Вместе с блюдом от Глеба уплывали волшебные конфетки. Он .потянулся за ними и тоже взмыл в воздух. Как, оказывается, все просто. Он может летать! Ребята тоже распластали руки, будто летели, хотя они лежали на полу или жались к стенам в нелепых, неестественных позах. Глеб зачерпнул еще горсть конфет. Мир совершенно преобразился. Послышался звук колоколов, ритмичный стук бубна. Вместо блюда светящийся шар расширялся в пространстве. Вот уже и сам Глеб стал этим шаром. Сам катился, и вертелся, и пылал. Глеб уже не понимал, где он. Да и не важно! Это было царство любви и восторга параллельного мира Кастанеды. В какой-то момент в это царство вклинилась Валерия и тоже поплыла рядом с Глебом. Она то раздувалась, то становилась совсем малюсенькой, кружась в хороводе желто-зеленых шариков. Затем шарики как-то неприятно ожили, стали шнырять там и тут, шевеля шестипалыми лапками, будто гнусные насекомые. И норовили коснуться колючими шерстинками лица Глеба, заползти в рот, ноздри. Ему стало страшно.
Глеб не знал, сколько прошло времени. Очнулся он в незнакомой комнате с выкрашенными голубой краской казенными стенами. Рядом с ним на медицинской стойке была укреплена капельница, и бесцветная жидкость медленно стекала по светлой, прозрачной трубочке через широкую иглу прямо ему в вену. Глеб застонал.
— Не шевелись, игла выпадет, — сказала Валерия Алексеевна. Она сидела на стуле рядом с кроватью.
Глебу изрядно не повезло. Он, как сказал бы Дон Хуан, совершил плохое путешествие. Глеб так увлекся красивыми шариками, что ухватил их больше всех. За что и поплатился. Принял через край! От передозировки он мог погибнуть, и товарищи вряд ли спасли бы его — все они были невменяемы в тот момент, когда у него почти остановилось сердце. Валерия Алексеевна будто предчувствовала недоброе. Она даже не осталась в Москве на презентацию антологии, а сразу после получения гонорара села на «Красную стрелу» и ранним утром была в Питере, в своей квартире.
Глеб провел в клинике мучительный месяц. Вначале считал происшедшее случайностью, корил себя за недосмотр: как человеку искушенному ему следовало бы заметить черту, которую нельзя преступать. Выходит, его подвела самоуверенность. Или… или затянувшееся баловство с дурманом не прошло бесследно. Один шаг отделял Глеба от тех, "кто лежал за стеной палаты. Врач устроил ему экскурсию: обтянутые кожей скелеты без признаков пола, черные круги под глазами, нарывы на исколотых руках, патлы выпадающих волос… Это были наркоманы в последней стадии болезни. Глеб тоскливо молчал, когда сестра Валерия отчитывала его: еще были свежи в памяти собственные физические страдания. И впервые пришло осознание, что он зависим от нар котиков. Подвело к страшному выводу общение с психологом, но когда больной признает, что проблема есть, еще не все потеряно. Глебу сказали, что он сможет вернуться к нормальной жизни, если полностью откажется от наркотиков, включая и курение травки. Он готов был сделать этот шаг, но хватит ли у него сил?
Силы были у Валерии Алексеевны. Она знала, что причитаниями да выговорами делу не поможешь. Медики восстановили организм Глеба, но психологическая зависимость от стимуляторов еще была сильна. Требовалась поддержка специалистов. Дома Глеба ожидал подарок: сестра положила перед ним абонемент — «Духовные практики — тренинги и семинары». Ниже шел перечень предметов и тем. Среди прочих — психосинтез, работа со сновидениями, пророчества — упоминались и психопрактики Кастанеды. Вел занятия американский психоаналитик-гештальтист.
О гештальтистах Глеб слышал впервые. Валерия Алексеевна тоже толком не знала, кто это такие. Специалисты ей сообщили главное: на этих занятиях участники без наркоты и всякой дури проникают в свой внутренний, бессознательный мир и учатся управлять им. Говорят, оттуда все выходят обновленными людьми.
Глеб с недоверием вертел абонемент:
— Дорого, Лера?
— Лучше не спрашивай. Американцы даром работать не станут.
— Ты что же, блюдо свое продала? — Глеб заметил, что из серванта исчез фарфоровый шедевр.
— А что о нем печалиться, только место занимало, — отшутилась Валерия Алексеевна. Воспитание брата она решила отложить на потом и скрыла, что обнаружила любимое блюдо разбитым.
Глеб поцеловал сестру в щеку. В общем-то тренинг обещал быть интересным.
Сестра умолчала не только о блюде. Ей пришлось продать машину, которую она в свое время получила бесплатно, как инвалид. Теперь Валерии, с ее маленьким росточком и слабыми ногами, предстояло вновь привыкать к общественному транспорту. Но об этой жертве Глеб узнал позднее.
Сейчас ему оставалось только подъехать по указанному адресу, подписать договор и предъявить справку, что он не состоит на учете в психдиспансере, — это было непременным условием для участия в «Духовных практиках». Благодаря сестре Глеб избежал учета в диспансере, Валерия Алексеевна дальновидно обратилась в платное учреждение. Так что и ее гонорар, и деньги, вырученные за машину, целиком ушли на лечение брата.