Луи Бриньон - Валутина гора

Тот остановился и глубоко счастливым голосом прошептал:

– Пойду, помолюсь,… поставлю свечку заступнице.

– Церковь то далека. Час идтить надобно,…а на дворе снег так и метёт! – раздался голос Гришки.

– Пойду, хоть если буду знать, что сгину по дороге! – Арсанов старший поднял счастливый взгляд на Астраханова и прошептал: – Так значит, Пётр полком командует?

Астраханов кивнул.

– Он в чине полковника. Командует лейб гвардейским полком его императорского величества!

– Велика честь!

Арсанов старший направился к выходу. Архип молча последовал за ним. Так они и вышли из дома. Оказавшись снаружи, Архип взял хозяина под руку. Они двинулись по направлению к церкви, прикрываясь воротниками шуб от хлеставших по лицу снежинок.

Оставив Астраханова, Виктория вернулась в комнату Анастасии. Она села к ней на постель и с нежностью сестры посмотрела на закрытые глаза Анастасии. Вот ресницы едва заметно дёрнулись, а вслед за этим из груди Анастасии вырвался стон. Виктории показалось, что она начала приходить в себя, но ничего такого не происходило. Виктория взяла руку Анастасии и ужаснулась. Рука была горячая как печка. Она потрогала лоб. Он горел.

– Лихорадка, – с сильным беспокойством оглядывая Анастасию, прошептала Виктория, – бедняжка. Столько крепилась. Столько выстрадала,…а когда счастье пришло, не выдержала. Да и кто такое выдержит? Пойду, посмотрю, что можно сделать.

Астраханов только и смотрел, как Виктория металась из сторону в сторону. А под конец, она велела перенести кровать Анастасии в гостиную. Здесь было теплее всего в доме. Заставила Гришку принести побольше дров и растопить камин пожарче. После всего этого, она прогнала Астраханова из гостиной, а Гришку отправила в деревню за помощью. Состояние Анастасии беспокоило Викторию всё больше и больше. Ведь она даже не пришла в себя после обморока. И это её пугало. Она ежеминутно щупала ей лоб и постоянно побрасывала поленья в камин. Изредка, она покидала гостиную, для того чтобы перебросится несколькими словами со своим женихом.

Тяжёлая ночь только начиналась.

Спустя полтора часа, Арсанов старший и Архип стучались в дверь церкви. Отец Фёдор не сразу отворил двери. Увидев, кто пришёл, он поспешно пропустил их внутрь. Оба с ног до головы были в снегу. Они, долго отряхивались, прежде чем войти внутрь. Едва они исчезли за дверью, как невдалеке показались два всадника. Они, скакали, пробиваясь сквозь летящий снег. Один вырвался вперёд. Остановив коня возле церкви, он соскочил с седла и бросив поводья поспешно вошёл внутрь. Оказавшись в церкви, Пётр снял заснеженный кивер и взял его в руку. В глаза сразу бросилась коленопреклоненная фигура отца. Он молился перед иконой. Пётр с непередаваемой нежностью, смотрел, как отец дрожащими руками зажёг свечку и начал шептать слова молитвы. Архип стоявший рядом с Арсановым старшим едва не прослезился, увидев его.

– Отец! – тихо позвал Пётр.

Арсанов старший вначале сильно вздрогнул, затем пошатнулся,… а затем, схватившись рукой за край чаши, в которой горела одинокая свеча, начал медленно поворачиваться. Глаза пожилого человека тут же наполнились слезами. Он протянул вперёд руки и с глубокой любовью, прошептал одно слово:

– Пётр!

Пётр подбежал к отцу. Они крепко обнялись. Архип с умилением наблюдал эту встречу.

– Прости меня Пётр, прости, – шептал Арсанов старший, обнимая сына, – прости,…я так виноват перед тобой,…так виноват.

– Ты ни в чём ни виноват передо мной, – Пётр отстранился от отца и широко улыбнулся, – я тебя люблю отец. Люблю, как и прежде. Даже в самые тяжёлые минуты моей жизни, я никогда тебя не забывал.

Они снова обнялись.

– Я не заслуживаю этих слов,…а ты изменился,…возмужал – Рука отца потянулась к виску сына, где был заметен глубокий шрам, – похудел,…усы стали немного длиннее, щёки впали,…подбородок то какой острый стал. А волосы…такие жёсткие – рука отца легла на голову сына, – у тебя они были мягкие.

– А это часом не Пётр Арсанов? – раздался голос отца Фёдора.

– Он самый! – Пётр повернул голову в сторону священника и улыбнулся.

– Ты то мне и нужен, – обрадовался священник, – грех по твоей вине на душу взял. Анастасию то одну венчал. Без тебя. И без твого согласия, супругой нарёк твоей.

– Одна венчалась? – Пётр перевёл изумлённый взгляд со священника на отца. Тот молча кивнул, подтверждая слова отца Фёдора.

– Одна, одна, – поспешно подтвердил отец Фёдор, – пришла вот сюда – он указал на алтарь, – встала на колени то, и говорит: Поклялась я батюшка супругой стать Петру Арсанову. В твоей воли обет мой исполнить. Повенчал её, но с того времени покоя мне нет. Всё думаю, может, ты не захотел с ней ожениться.

Закончив речь, отец Фёдор с надеждой посмотрел на Петра. Пётр некоторое время с непонятным видом смотрел на священника, а потом подскочил к нему, подхватил двумя руками и приподняв, закружил возле алтаря. Счастливый голос Петра разнёсся по всей церкви.

– Какие же вы все…прекрасные люди!

– Ты чего делаешь? – закричал отец Фёдор, – а ну поставь меня на место.

Пётр поставил его на место, затем широко развёл руки в обе стороны и ещё раз закричал:

– Да! Да! Тысячу раз «Да»! Я даже в самых смелых мечтах не мог вообразить такого. Вы батюшка, даже представить не можете, что для меня сделали.

– Ну и слава Богу! – с облегчением произнёс отец Фёдор.

Петр, не переставая счастливо улыбаться, повернулся к отцу.

– Домой?

Отец в ответ широко улыбнулся.

– Я бы не осмелился задерживать тебя в такую минуту!

– Домой! – закричал Пётр.

Едва они покинули церковь, как Архип с удивлением узрел…Кузьму, да ещё в гусарской форме.

– Ты чего это на старости лет, совсем сдурел? – поинтересовался у него Архип.

– На лошадь садись, – важно отвечал Кузьма и указывая рукой на Петра сажавшего в седло отца, добавил: – не то придется пешочком идти.

Пётр чувствовал страшную робость. Он никак не мог решиться войти в гостиную. Рука так осталась на ручке двери. Виктория приободрила его взглядом. Он решился. Войдя внутрь, он прикрыл за собой дверь. У него возникло чувство, что сердце больше не стучит. Оно остановилось. Пётр осторожно прошёл к кровати и опустился на одно колено. Анастасия всё ещё не пришла в себя. Руки ладонями вниз, лежали вдоль тела. Лицо были в поту. Белокурые волосы разметались по подушке. Пётр прижался губами к её руке. А потом взял её в свои руки и с бесконечной нежностью посмотрел на любимое лицо. При этом он неосознанно гладил её руку.

Неожиданно, Анастасия издала глубокий стон. Пётр весь напрягся. Он уже с беспокойством начал всматриваться в черты её лица. Анастасия вся пылала. От неё исходил жар.

– Что делать? Что делать? – едва Пётр подумал об этом, как дверь открылась и вошла Виктория с тёткой Авдотьей. Пётр встал, освобождая ей место. Тётка Авдотья молча указала ему на дверь. Пётр отрицательно покачал головой.

– Я останусь!

– Мы недолго. Потом вернётесь обратно. – Попросила его Виктория.

Петр, превозмогая себя, покинул гостиную, чтобы следующие четверть часа нервно вышагивать возле двери. Не успела она отвориться, как он немедленно бросился к ней.

– Всё хорошо, – успокоила его Виктория, – лихорадка не опасная. Очень скоро она поправится.

Пётр испытал огромное облегчение, услышав эти слова. Он без промедления вошёл внутрь и снова прикрыл за собой дверь.

– Пётр!

Он замер, услышав голос Анастасии. Почти сразу же к нему пришло понимание, что слова сказаны в бреду. Анастасия лежала по прежнему с закрытыми глазами. Голова металась по подушке. Пётр бросился к ней.

– Пётр! – издавая стон, повторила Анастасия.

– Я здесь. Я рядом, – прошептал Пётр, – я рядом Анастасия. – Он прильнул к её руке губами. – Я здесь!

– Я хочу домой Пётр…домой…скорее домой.

Пётр вздрогнул, услышав эти слова и положил руку на место. Запекшие губы Анастасии не переставали издавать горяченный шёпот:

– Домой…я буду дома,…батюшка говорил, когда время помереть настанет,…вернётся на седьмой день и придёт на Ильмень озеро. Может и ты придёшь?…Я буду ждать…А лучше забери меня к себе…забери,…не могу больше мучиться…своими руками на смерть тебя отправила…

– Анастасия! – прошептал глубоко растроганный Пётр.

Он почувствовал, что может в любую минуту расплакаться. Слушая этот бред, он отчётливо осознал, насколько сильно страдала Анастасия. Его страдания были ничто перед ними. Он откинул одеяло с Анастасии и подхватив её на руки пошёл к камину. Возле камина, Пётр, сжимая Анастасию в своих объятиях, опустился в кресло.