Но спустя ещё минут пять я всё-таки сумела натянуть линялые, драные, местами, джинсы, футболку с символикой любимой рок-группы и переплести волосы в очередную косу. И засунув подмышку папку с бумагами, подхватила ребёнка на руки, пнула мешающегося кота и захлопнула ногой дверь, зажав связку с ключами в зубах. Маня снова смеялась, Кошмар верещал за дверью.
А я прыжками, через две ступеньки неслась вниз, со второго этажа, молясь про себя всем богам, что бы они, силы эти Высшие, смилостивились надо мной и не дали попасть в пробку.
Небольшой дэо-матиз, насыщенного апельсинового цвета, приветливо мигнул фарами в ответ на щелчок брелока-сигнализации. Усадив ребёнка в детское кресло на заднем сидении, пристегнула Маню ремнями, чмокнула её в нос и уселась за руль. Папка улеглась на сиденье рядом, и коротко вздохнув, я завела двигатель, плавно выезжая со двора.
— Му-ку! — протянула Марья, болтая ногами.
— Музыку? — выехав на центральную улицу, остановилась на светофоре и повернулась к мелкой. — Какую музыку, Ваше Царское Величество?
— Фиоле-е-е… — запнувшись, малышка вздохнула и раздельно и очень чётко выговорила. — Фи-о-ле-то-во-чёр-ный! Муку!
— Ну, ваше желание для меня закон, царевишна, — тихо фыркнув, нашла нужный трек на флешке и поправила регулятор громкости, когда в салоне раздались первые отзвуки знакомой с детства мелодии.
Кто бы мог подумать, что моя мелочь тоже полюбит группу «Пикник»? Я при ней свои музыкальные вкусы не сильно афишировала, а вот стоило дочери услышать один раз в машине именно эту песню — всё. Только под неё и едем всегда.
— Видно дьявол тебя целовал… — напевая себе под нос, я лавировала в потоке машин, подбираясь к зданию федеральной налоговой службы. — В красный рот, тихо плавясь от зноя… И лица беспокойный овал…
— Ладил балхатной, тёмной лукою! — громко допела дочь и захлопала в ладоши, радостно улыбаясь во все свои немногочисленные зубы. — Ищё!
— Если можешь — беги, рассекая круги… Только чувствуй себя обречённой! — мелкая в ноты не попадала, но усиленно и старательно подпевала как мне, так и солисту группы. — Стоит солнцу зайти, вот и я… Стану вмиг фиолетово-чёрным!
— Фио-ле-то-во-чёр-ным! — снова очень чётко, по слогам проговорила Марья и счастливо засмеялась.
Таким образом, мы и добрались до центра города, где в большом девятиэтажном здании располагалось пресловутая налоговая служба, решившая во имя Святого Калькулятора провести проверку нашего маленького магазинчика. Именно сюда, к одиннадцати ноль-ноль мне и требовалось прибыть сегодня, с бухгалтерскими документами за последние полгода.
И это вместо того, что бы провести весь день с любимым чадом, используя выдавшийся в кои-то веки выходной на всю катушку. Увы, мечты-мечты, где ваша сладость?
Вздохнув ещё раз, я выбралась из машины. Потянувшись до хруста в пояснице, взлохматила чёлку, после чего полезла за Манькой. Дитё машину покидать категорично не желало. Она сопротивлялась, цеплялась пальцами за передние сиденья, возмущённо сопела и мотала головой. Только вот не смотря на упрямство, одинаково сильное, что у меня, что у дочери, победил опыт в моём лице.
Не первый же раз её вытаскиваю и вряд ли в последний!
— Не очу, — надувшись как мышь на крупу, буркнула дочь, вцепившись в меня мёртвой хваткой и спрятав нос на плече.
— Я тоже не хочу, — доверительно сообщила мелкой, прижав папку с документами бедром к машине и пытаясь закрыть дверь. Получилось с третьей попытки и то, потому что, плюнув, я сделала это с пинка. Такое ощущение, что у этой вредной божьей коровки в предках каким-то макаром затесались «Жигули».
Пока, блин не долбанёшь — фиг закроется!
— Не падём? — и столько надежды в голосе у Царевишны, что даже самое каменное сердце дрогнуло. Только вот моё промолчало, задавленное должностными обязанностями, ответственностью и дикой нелюбовью к штрафам.
Оправданной, кстати. Семейный бюджет у нас не резиновый, а некоторые штатские растут не по дням, а по часам!
— Падём, — решительно кивнула, зашагав в сторону парадного входа. И отчаянно надеясь, что дочь будет вести себя тихо и мирно, а проверяющий не станет заниматься любимым занятием всех моих знакомых: поеданием моего мозга чайной ложечкой.
К моему огорчению, мои надежды не оправдались. Нет, Маня в кои-то веки мирно сидела за свободным столом и рисовала выданными сердобольными тётями строгих правил фломастерами на ненужных черновиках. Зато мой личный ночной кошмар в лице проверяющего, блондинки сурового нордического нрава, на мою улыбку не повёлся. Хотя до этого сия мегера умильно вздыхала, глядя на невинно хлопающую глазами дочь.
Так что пока ребёнок увлечённо занималась бумагомарательством, гражданка Никонова Анастасия Антоновна сдирала с меня три шкуры, требуя объяснить чуть ли не каждую запятую и не каждый нулик после запятой в каждой отчётной форме. Я бледнела, краснела, тёрла затылок, переносицу и чесала бровь. А ещё упорно пыталась ответить на все, даже самые каверзные вопросы.
Попутно составляя перечень предполагаемых пыток для собственного, так сказать, начальника и думала, куда можно спрятать труп, в случае чего. Кое-кому давно пора повзрослеть и запомнить, наконец, что в бизнесе рано или поздно всё равно приходит время расплаты и отчётов! И этот кое-кто — не я!
Но почему-то именно мне приходится каждый раз давать все необходимые пояснения, на которые у меня скоро уже фантазии будет банально не хватать.
— Ну что ж, — наконец, сдалась эта ведьма, деликатно кашлянув и убрав документы в тонкую папочку с пометкой «ИП». — Здесь вроде бы всё в порядке. Выписки по лицевым счетам?
— Завтра. Увы, банк не собирается делать всё быстрее, чем ему хочется, — чинно сложив руки на коленях, я старательно улыбалась, попутно исподтишка показывая кулак Манюне.
Мелочи надоело рисовать. Бумаги отодвинули, фломастеры попытались распихать по карманам, но увидев мой взгляд, со вздохом вернули обратно. И уселись, скрестив руки на груди и болтая ногами. И всё бы ничего, но это вот шкодное выражение лица…
Точно что-нибудь вычудит. Не сейчас, так позже!
— Хорошо, — Анастасия Антоновна скосила глаза на мою дочь и умильно вздохнула. После чего сурово выдала, как отрезала. — Увидимся через два дня, в это же время. Надеюсь, к этому моменту вы подготовите все оставшиеся документы.
И так на меня посмотрела, что я и не подумала возразить или оспорить хоть что-то. Молча собрала не пригодившиеся бумажки и сбежала, прихватив мелкую, пока мне ещё какие-нибудь отчёты не приложили сдать. Вежливо так предложили, ласково и без какой-либо возможности отказаться!
Нафиг такой график, вот честное пионерское! Пусть во времена моего детства этих самых пионеров уже и не было.
— Ма-а, улять? — выдало моё чудо, стоило нам оказаться на улице. И глазками похлопала, обнимая меня за шею и слюняво целуя в щёку. — Лю тя!
— Маня, а ну-ка что это у тебя? — озадаченно спросила, усадив малышку в кресло и нащупав неучтённые выпуклости на одежде ребёнка.
— Подалок, — нисколько не смутившись, выдала Царевишна, обезоруживающе улыбаясь. Но я на эту улыбку уже полтора года не велась.
— Показывай, — вздохнув, я укоризненно посмотрела на мелкую. Та всё так же широко и невинно улыбаясь, вытащила из широких штанин…
Да нет, не паспорт, как завещал великий Маяковский! Степлер. Большой такой, увесистый, канцелярский степлер. У меня сейчас только один вопрос: когда, как и зачем?
Ладно, вопросы когда и как можно снять сразу, если рассуждать здраво. Манюня у меня дама обаятельная и привлекательная, о чём прекрасно осведомлена. А так же, Марья знает о том, что не срабатывает её обаяние только на мне и нашем кошаке. Так что пользуется исключительно вне дома и тогда, когда я не могу отвесить лёгкий шлепок по чьей-то попе! Но вот зачем ей понадобился степлер, этого мне, увы, понять не дано.
Зато в моей власти отобрать у ребёнка совсем недетскую игрушку.
— Давай сюда свой подарок, — вздохнув, протянула руку, требовательно глядя на дочь.
— Неть.
— Маня…
— Не-а!
— Манюня…
— Не-еть!
— Волкова Марья Андреевна! — угрожающе нависла над ребёнком, уперев руки в бока и явно предоставив всем остальным прохожим прекрасный обзор на собственную пятую точку. — Давай сюда степлер иначе вместо гулять, поедем к зубному врачу!