Вот уже в третий или в четвертый раз перечитывала она короткое письмо, пытаясь разглядеть, почувствовать тайный смысл, скрытый между строчками:
«Здравствуй, Галя. Наверное, ты очень удивишься, обнаружив в ящике мое письмо. Возможно, даже не станешь его читать. Но если все-таки откроешь… Галя, я обращаюсь к тебе с просьбой, заранее смирившись с тем, что ты не захочешь пойти мне навстречу. А ведь именно об этом я прошу тебя: о встрече. Прости за глупую игру слов. Мне очень нужно, просто необходимо увидеть тебя. Вчера я был сражен наповал одной страшной новостью. Тебя, Галь, это тоже касается. Самым прямым образом. И хотя говорят, что бумага все стерпит, я не хочу подвергать ее таким пыткам. Если можешь, ответь. Я буду ждать. Игорь».
Такое вот письмо…
«Не пойду никуда и отвечать на письмо не стану», – уговаривала себя Снегирева, хотя в эту минуту уже знала наверняка, что и ответит, и пойдет.
– А вот и неправда! – вырвалось у нее вслух. – Сказала не пойду, значит, не пойду.
Впрочем, это, как вы уже догадались, совсем другая история.