Нина Харрингтон - Вечер, полный сюрпризов

Образование открывает закрытые двери.

Его образование состояло из тяжелой работы и местного колледжа, в который он поступил семнадцатилетним мальчишкой, находясь на учете в полиции.

Он взял стакан с газированной водой и направился к Лотти помочь разрядить, как ему показалось, очень уж официальную обстановку. Она начала представлять зажатых на вид парней одному из преподавателей коллежа, которого он смутно помнил со студенческих лет.

Она не была кондитером-любителем, открывшим кафе ради шутки, по прихоти, чтобы занять себя и удивить друзей. Посмеяться над тупицами, которые не в состоянии заработать себе на жизнь.

Наоборот. Она настоящий кулинар. Трудолюбивый. Работящий. Знающий.

Люди редко удивляли его после долгих лет работы в гостиничном бизнесе.

Лотти удивила.

Возможно, именно поэтому он не сводил взгляда с ее милого лица до тех пор, пока она не повернулась и не пошла к сцене, откуда Шон уже показывал жестом, что начинает аукцион. Роб остался на месте, продолжая и дальше смотреть на нее и низкий вырез платья сзади.

Вау. Умопомрачительно. Сногсшибательно.

Что он хотел сделать? Ах да, пойти на кухню и выяснить, что там с этим чертовым новым меню, о котором он ничего не знает.

Он поймал на себе взгляд официанта, вышедшего из кухни с подносом, полным канапе. Потом вышел еще один. И еще. У него сердце ушло в пятки. Поздно.

Уже начали подавать еду. Что толку идти на кухню и учинять допрос, ведь еда уже на тарелках.

План «Б». Придется пуститься в более трудный путь и попробовать каждое блюдо. И пусть только они окажутся не такими впечатляющими, как должно. Тогда-то он и выяснит, почему это произошло.

– Ну, что ты об этом думаешь?

– Я думаю, он отлично поработал, – улыбнулась Лотти, не отрывая глаз от сцены. – На меня он произвел впечатление. Но не смей передавать ему мои слова. Студенты решили присоединиться к его онлайн-фан-клубу и сделали, наверное, по сотне фотографий на свои мобильные телефоны.

Лотти стояла плечом к плечу с Шоном, и они, не сговариваясь, молча наблюдали за тем, как Роб болтает и смеется со студентами. Он провел несколько часов после начала аукциона, представляя студентов с испуганными глазами шеф-поварам, перед которыми Лотти благоговела всю жизнь. Она каким-то образом смогла уговорить их участвовать в шоу и приготовить бесплатно семь блюд, ставших призами для аукциона.

– У меня только один крошечный вопрос. Роб имеет какое-то отношение к сегодняшнему меню?

Шон кивнул:

– Роб отвечает за стандарты в гостинице, но сегодняшние рецепты прислал повар из Парижа.

Лотти медленно развернула копию меню, которую стащила с одного из столиков, и протянула Шону, тот громко застонал:

– О боже, что это? Выбор из десяти блюд? А эти каракули сбоку через всю страницу?

– Рекомендации. Идеи. Предложения. И что это за смесь салатов и заметок о закончившихся блюдах? Гранат на той же странице, что и молотые грецкие орехи, анчоусы и копченая ветчина? Полная чушь. А остальное?

Лотти помахала ладошкой и вздохнула:

– Все было съедобно. Больше ничего не могу сказать по этому поводу.

Шон закашлялся:

– Не добивай меня, хотя, похоже, тебе понравилось бы работать с моим братцем и предлагать ему собственные рецепты.

– Работать с могущественным Робом Бересфордом? Та еще идея. Я слишком хороша. Его эго не выдержит. – Она засмеялась и схватила Шона под руку. – Пойдем поговорим с твоим шеф-поваром, послушаем, что она скажет о сегодняшних блюдах. Мне хотелось бы узнать ее мнение. Но потом мне нужно поймать Роба и узнать кое-что насчет очень интересного телефонного разговора с Валенсией Кагони. Я только что с ней общалась. Твой брат должен кое-что объяснить.

Шон только фыркнул:

– Слишком поздно. Он уже увидел тебя и идет сюда. Нам везет.

Лотти подняла подбородок, когда Роб подошел к ним. При виде его красивого улыбающегося лица ее охватили противоречивые чувства: смущение, недоверие, беспокойство и что-то опасное, вроде уважения. И все это вместе.

– Привет. – Она притворно закашлялась. – Уже устал раздавать автографы?

– Они отличные ребята, – кивнул Роб на студентов, уминавших остатки десертов в буфете. – Ты была права насчет стипендий. Половина молодых людей из присутствующих здесь не смогли бы платить за обучение. Отличная идея. Мне она понравилась. – Он расправил плечи и засунул руки в карманы брюк. – Мне понравилось, и я собираюсь кое-что сделать. Пойдем со мной. Я придумал, как сделать фонд еще интереснее.

– Правда? Просто фантастика. Здорово. Отлично.

Что-то в ее голосе заставило Роба повернуться и посмотреть на нее:

– С тобой все в порядке?

– Как никогда. Дело в том, что я сейчас разговаривала с моей наставницей Валенсией Кагони. Ее близнецы выздоровели, и она в полном восторге, что я нашла ей столь вдохновляющую замену на этот вечер. Ты конечно же знаешь Валенсию, Роб?

Лотти подошла к нему ближе, чтобы оставшиеся гости не слышали их разговора.

– То есть ты знаешь ее так хорошо, что иногда даже посылаешь в ее рестораны учеников со своей рекомендацией?

Она подошла еще ближе, даже могла коснуться его, если бы захотела.

– Таких учеников, как я.

Он прищурился.

– Это ты убедил Валенсию дать мне место ученицы. Позвонил ей и попросил дать мне шанс.

– Она рассказала тебе, – поморщился Роб. – Черт.

Лотти ткнула его пальцем в грудь.

– Это ты дал мне возможность сделать карьеру. Ты! – Она отошла на шаг и оглядела зал. – Никак не могу поверить.

Он удивленно поднял брови:

– Валенсия Кагони моя подруга еще с колледжа. Тебе была нужна работа. Я позвонил. Теперь довольна?

– Нет. Я смущена. Но почему ты не сказал мне об этом раньше? И Валенсия не говорила ни слова. Ни одного за все три года.

– Я просил не говорить, что звонил. Всегда чувствуешь себя лучше, если добиваешься того, чего хочешь, своими силами, а не за счет знакомств. Но то, чего ты добилась, – твоя личная заслуга. Я здесь ни при чем. – Он неопределенно помахал рукой. – Знаешь, Валенсия никогда бы не взяла тебя, если бы не была уверена, что у тебя есть талант. И она лучший преподаватель, чем я.

– Ты меня уволил, а потом нашел новое место для стажировки. Почему? Почему ты это сделал? – Голос Лотти дрожал от эмоций. – Мне правда нужно это знать, у меня голова идет кругом.

– Потому что я знал, что Дебра никогда не сможет стать наставником для таланта. Ты заслуживала шанс показать свои способности, а Дебра никогда бы не позволила другому шефу украсть ее славу. Ясно?

Лотти с молчаливым удивлением смотрела ему в глаза.

– Тебе никто никогда не говорил, что ты самый несносный человек на земле?

– Часто. – Он ухмыльнулся. – А тебе никто не говорил, что ты самая милая и самая настойчивая женщина в мире? Возможно, именно поэтому я считаю тебя такой привлекательной. – Он огляделся по сторонам и подал ей руку. – Мы здесь закончили. Можем теперь стильно выйти! Идем?

Лотти посмотрела на него, громко вздохнула и взяла его под руку:

– Сумасшедший выдался вечерок. Почему бы его так и не закончить? Я теперь уж и не знаю, что о тебе думать. Сначала думала, ты полный… но затем образ перевернулся. Так странно, совсем не смешно, и у меня от всего этого разболелась голова. Так кто же ты такой, Роб Бересфорд?

– Хочешь выяснить?

– Это законно?

– Вполне. Мне нужно проветриться, а главный вход слишком далеко. Хочешь прогуляться?

Лотти посмотрела на деревянную табличку «По газонам не ходить», быстро вдохнула, крепко взяла Роба за руку и шагнула через низкий деревянный заборчик, отделявший тротуар от газона. Они прошли до бетонной дорожки всего минуту, но у нее сильно билось сердце.

– Тебе не нравится нарушать правила. Да? – ухмыльнулся Роб.

Он еще и наблюдателен.

– Не моя специализация. А вечер чудесный, да и мне нужно подышать свежим воздухом. Давай прогуляемся по парку? Я не была здесь сто лет.

Вечер и вправду был чудесный, а Роб Бересфорд казался горячее, чем хлеб, только что вынутый из печи. И пах так же приятно.

Ее предательское сердце еще не полностью привыкло к тому, что она шагает рука об руку с этим ослепительным мужчиной, а он непринужденно болтает с ней как со старым другом.

Время от времени она бросала на него взгляды, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, а тот же самый человек, который метал громы и молнии на подмастерьев и заставлял плакать взрослых мужчин на телешоу.