— Да. Эта неделя была просто сумасшедшей, но обещаю, что отошлю свой отчет в приемную комиссию Иеля.

— А-а-а, — разочарованно произнесла Блэр. Она водила своей маленькой коричневой коктейльной соломинкой по дну бокала. Она вдруг перестала думать об университете. Находиться рядом с Оуэном было для нее важнее. Она его «красавица», звезда его шоу. А может, она лишь тешит себя?

Вглядываясь в оконное стекло, Блэр едва могла различить силуэты машин, припаркованных на улице. Они были просто белой массой, словно огромные спящие немые слоны. Она чувствовала взгляд Оуэна на себе. Он наблюдал, как она затянулась и выпустила в воздух струю серого дыма. Потом спросил, могут ли они встретиться еще раз? Он бы этого не сделал, если бы не считал ее привлекательной. Он просто нервничал, вот и все. В головке Блэр-режиссера завращались камеры. Она отвела себе роль роковой женщины, соблазняющей красивого юриста. О Иеле говорить сейчас ей хотелось меньше всего.

Она затянулась в последний раз и затушила сигарету о хромированную пепельницу, стоявшую посередине стола.

— Я однажды чуть не попала в тюрьму, — заявила она, пытаясь его заинтриговать.

Это была неправда. Несколько месяцев назад она украла из мужского отдела «Барниз» кашемировые домашние брюки. Ей хотелось сделать Нейту сюрприз, у них уже тогда начались проблемы. Но когда они расстались окончательно, Серена убедила Блэр вернуть штаны в магазин. Так что тюрьмы она благополучно избежала.

Оуэн засмеялся и взял свой напиток. У него были золотые запонки с синей буквой «И», которые сочетались с золотисто-синим галстуком с эмблемой Йельского университета.

— Вот видишь, как раз такие, как ты, и нужны в Иеле, — пошутил он.

— Я еще девственница, — сболтнула Блэр, часто заморгав ресницами из-за неожиданно сорвавшихся слов. Странно. Ей уже не терпелось узнать, как Оуэн целуется, но она все еще чуть-чуть опасалась того, что делала.

— Я думаю, что в Иельском такие тоже нужны, — засмеялся Оуэн. Он положил ногу на ногу, потом сбросил, и Блэр поняла, что заставляет его нервничать, а этого она как раз не добивалась.

Она протянула под столом руку, и ее маленькие дрожащие пальцы опустились на его теплую загорелую ладонь.

— Я совсем не против, если ты меня поцелуешь, — прошептала она низким хриплым голосом, как Мэрилин Монро в фильме «Некоторые любят погорячее».

Оуэн поставил бокал.

— Иди сюда, — сказал он, обнимая ее и притягивая к себе.

Его колючий подбородок царапал Блэр во время поцелуя, но еще никто в жизни не целовал ее так умело и так крепко. К тому же от него слегка пахло самым любимым ее мужским одеколоном «О-д'оранж-верт» от Эрме.

Блэр думала, что ее будут мучить угрызения совести, когда их губы встретятся. «Он ведь друг отца, — напомнила она себе. — Он уже в возрасте». Но Оуэн так хорошо целовался, что ей не хотелось, чтобы он останавливался.

С не может найти воего парня, ну и что с того?

— Я сказал ей, что ни у одной девушки в нашем бизнесе нет такой классной задницы, как у нее, — сообщил один из стилистов Леза Бсс-та фотографу из журнала «Дабл ю». — Да с ее худыми бедрами это просто супер. Даже если бы она влезла в грязные старые джинсы своего парня, они показались бы всем свежими и сексуальными.

Серена покачала своей прелестной белокурой головкой, добродушно протестуя, и выпустила струю дыма от своих сигарет «Американ Спирит».

— Мой парень никогда не носит джинсы. Он говорит, что они не заслуживают того повышенного спроса, которым пользуются. Он носит зеленые камуфляжные штаны. Причем только настоящие, которые можно найти лишь в магазинах, где продают обмундирование.

Она обвела взглядом толпу, отрывающуюся на полную катушку на банкете в прокуренном клубе «Крэм», что недавно открылся на 43-й улице, но нигде не видела Аарона. Он не заходил за кулисы во время показа, поэтому она посчитала, что он должен быть где-то здесь.

— А вашего парня, случайно, зовут не Аарон? — спросил стилист. Он засмеялся, показывая на футболку. — Вы должны уговорить Леза выпустить серию таких. Она всем понравится. Это будет улет!

— Вы не могли бы сделать шаг назад, чтобы я сделал снимок? — попросил фотограф стилиста.

— Серена, а вы не подпишете эту фотографию для моей коллекции, — попросил маленький мужичок в кожаных штанах, постриженный под ежик.

— И мне тоже! — вторил ему еще чей-то голос.

Серена подтянула голубые облегающие джинсы от Леза Беста, за которые получила столько комплиментов, и стала позировать перед камерой: рукой она указывала на надпись на футболке «Я люблю Аарона» и широко улыбалась.

— Уверен, что, если бы вы выставили на аукцион эту футболку прямо сейчас, продали бы ее за тысячу долларов, — пытался сострить фотограф, делавший снимок. — Но, конечно же, вы с ней не расстанетесь.

Серена сделала еще затяжку, пока окружившие ее люди ждали ответа. Футболка была классной, но это был всего лишь экспромт: Серена не говорила Аарону о своей задумке, потому что считала, ему эта идея покажется ему нелепой, а ей хотелось как-то отблагодарить его за то, что он пришел на шоу в тот вечер, ее вечер. Она все делала экспромтом, именно поэтому мысль об аукционе показалась ей очень даже интересной. Она могла потратить деньги на благотворительность, например на программу «Маленькие сердца», куда пойдут деньги, и от проведения бала на день святого Валентина.

— А почему бы так и не сделать! — легкомысленно засмеялась она.

Поклонники ее приветствовали эту новость восторженными криками и последовали за Сереной к бару, словно завороженные мыши за сказочным крысоловом.

— Кто желает купить футболку? — крикнула Серена, залезла на стойку бара и стала ходить по ей, как по подиуму.

Конечно, с этой затеей мог справиться только тот, кто был так же великолепен, как она. Диджей подыграл ей: он поставил старую песню Мадонны «Вог» и включил колонки на полную мощность. Серена покачивала бедрами и выставляла вперед грудь — это было настоящим приколом. Взгляды всех присутствующих были устремлены на нее.

Кто-то крикнул:

— Пятьсот долларов.

— Кто больше? — Серена подзадоривала обалдевшую толпу. — Все деньги пойдут на благотво-

рительность.

— Семьсот!

— Восемьсот! Серена прекратила танцевать, закатила глаза и достала сигареты, словно говоря: «Ваша жадность нагоняет на меня тоску». Толпа засмеялась, и ей сразу же предложили около пятнадцати зажженных зажигалок. Она наклонилась, чтобы прикурить у какого-то счастливчика в меховой жилетке, тут же отпрыгнула от него и продолжила трясти бедрами под музыку, выпуская облако дыма. Она ждала, когда стоимость футболки возрастет.

— Тысяча долларов! — крикнул парень в меховой жилетке. Он видел Серену вблизи и знал, что футболка того стоит.

Серена подняла руки вверх и громко закричала от радости, подзадоривая кого-то поднять цену еще выше. Стыдно признаться, но ей было все равно, что Аарона нигде не было видно. Может быть, она и любила его, но сейчас отрывалась по полной без него.

Ухаживания под кайфом

— Мы можем попросить дворецкого раздеться и поиграть нам на пианино, — сказала Джорджи Нейту. — Он делает все, что я ему говорю.

Когда сеанс групповой терапии закончился и нестационарные больные разошлись по домам, снегопад был настолько сильным, что Нейт не мог поймать машину, чтобы доехать до вокзала. И тогда Джорджи предложила подвезти его. А когда они добрались до вокзала, выяснилось, что поезда прекратили ходить, и любезной Джорджи ничего другого не оставалось, как отвезти Нейта на своем черном «Рейндж-Ровере» к себе домой. Теперь они сидели на полу ее огромной роскошной спальни и курили траву, наблюдая за тем, как за окном все шел и шел снег. В четырехэтажном доме в Верхнем Ист-Сайде, в котором вырос Нейт, у них был и лифт, круглосуточный повар. Но в особняке Джорджи и было то, чего не было у них, — много-много места в доме и акры земли вокруг. Можно сказать, что поместье было городом, в котором у Джор-жи был свой собственный район, где она могла делать все, что хотела, в то время как ее старая английская няня лежала в постели и смотрела Би-би-си, а остальные слуги занимались каждый своими делами. В ванной Джорджи даже была римская скамеечка, на которой можно было полежать в ожидании того, как заполнится мраморная джакузи шириной в три с половиной метра.