Лаура Торн - Веление сердец

Катрин взглянула на мать и улыбнулась ей, потом она поднялась и обняла Элизабет.

– Я люблю тебя, мама.

– Я также тебя люблю, малышка, твоего отца, Дэвида, Джонатана и тебя, больше, чем я могу выразить это словами.

Катрин встала на колени и уткнулась лицом в складки платья матери. Она наслаждалась материнской рукой, которая гладила ее волосы.

– Что же нам теперь делать? – после недолгого молчания спросила она.

Элизабет взяла Катрин за подбородок и заглянула ей в глаза.

– Я действительно не знаю, Катрин. Может быть, тебе и вправду имеет смысл сначала пойти в монастырь только на время, на год, вероятно. Ты знаешь, чудеса не приходят как по приказу, но год большой срок, может многое произойти. Мы скажем сэру Болдуину, что ты должна окончить своё образование, поэтому и отправляем тебя в монастырь, чтобы он получил совершенно подходящую жену, таким образом мы выиграем время.

– А Кассиан? Я не могу оставить его одного. Я ему нужна. Я все, что у него есть.

– Будет лучше, если он тебя забудет, а ты его. Ты не можешь стать его женой, даже если он познакомил тебя с радостями физической любви. Забудь его, Катрин. Ты не создана для того, чтобы вести жизнь жены простого жнеца.

Катрин покачала головой.

– Я не смогу его забыть, даже если бы и хотела. Я люблю его больше, чем свою жизнь, и согласна с любыми лишениями, только бы быть с ним вместе.

Элизабет кивнула.

– Я знаю, малышка, что ты его любишь, используй год в монастыре, чтобы проверить, выдержит ли эта любовь испытание временем, за год может многое произойти, я это уже говорила.

Она смотрела на дочь, при этом обдумывая ситуацию. Ей нужно действовать быстро, она знала это. Каждый час, который Катрин остается здесь, может принести новую беду. Надо быстро сделать то, что необходимо. Элизабет хорошо знала свою дочь – если она увидит Кассиана ещё хотя бы один-единственный раз, все будет напрасно и мести сэра Болдуина уже не избежать.

– Маргарет придет, чтобы помочь собрать вещи, – объяснила Элизабет. – Через два часа будет готова карета, чтобы отвезти тебя в монастырь святой Екатерины.

– Что? Так быстро, я не могу, мама. Я должна проститься с Кассианом. Он должен знать, где я. Я ему это обещала.

Элизабет покачала головой.

– Ты можешь послать ему сообщение, на прощание друг с другом у вас нет времени. Впрочем, я не думаю, что отец тебе это позволил бы, для него Кассиан Арден – человек, который преждевременно похитил добродетель его единственной дочери.

В это мгновение раздался стук в дверь, и лорд Артур вошел в комнату.

– Ну? – спросил он. – Ты подумала? Выйдешь за сэра Болдуина добровольно или же я должен буду тащить тебя к алтарю за волосы?

Катрин покачала головой.

– Успокойся, Артур, – сказала Элизабет. – Мы нашли другое решение. Катрин на год отправится в монастырь, чтобы окончить свое образование. Она отправится туда сегодня же. Сэр Болдуин, в этом я уверена, против этого ничего не сможет возразить. Ему нужна жена, которой он будет гордиться, как дорогим украшением, блистательно воспитанная жена с безупречными манерами.

Лорд Артур согласно кивнул.

– Твоя мать чрезвычайно умная женщина, – сказал он, повернувшись к Катрин. – Я могу тебе только посоветовать брать с нее пример. Если ты через год будешь готова выйти замуж за сэра Болдуина Гумберта, то сможешь вернуться и вести жизнь уважаемой леди, если же монастырская жизнь не просветит твой разум, тогда ты примешь пострижение навсегда. Это мое последнее слово.

На ярмарочной площади Ноттингема царило оживление. Торговцы за прилавками громко расхваливали свой товар.

– Свежая рыба, люди, купите свежую рыбу!

– Здесь самые крупные яйца во всем Ноттингеме.

– Молодой человек, купите бант для вашей невесты, я уступлю вам за сходную цену.

– Свиные ножки всего за четыре фунта и к ним еще свиные хвостики в придачу.

Служанки громко торговались с лавочниками, молодые подмастерья толкались у прилавка оружейника, рассматривая его товар. Мошенники, предсказатели, цирюльники, танцовщицы – каждый на свой манер развлекал народ на ярмарочной площади.

Небо сияло голубизной, теплый воздух соблазнял молодых девушек одеваться в более легкие платья и украшать себя цветными бантиками.

– А теперь пойдем, не стесняйся, давай немного повеселимся.

Дэвид Журдан, брат Катрин, нетерпеливо потянул за рукав стоявшего рядом с ним Кассиана Ардена.

Кассиан выглядел совершенно отрешенным. Его выражение лица совсем не подходило к веселой толкотне вокруг него.

– У меня, честно говоря, нет времени для веселья, – нерешительно сказал он. – Лучше мне вернуться на поля и работать, сэр Болдуин строгий хозяин, который не оставляет своим работникам ни одной свободной минуты.

– Завтра праздник, Кассиан, завтра Вознесение. Никто сегодня не работает уже после обеда, даже люди сэра Болдуина. Грехом было сегодня взять серп в руки, пойдем повеселимся.

Дэвид продолжал тянуть его за рукав, и Кассиан позволил ему отвести себя к ступенькам, на которых уже сидели несколько молодых людей, расхваливающих красоту каждой женщины, проходившей мимо.

– О, красотка из красоток, придвинь ко мне свое ушко, чтобы я мог нашептать тебе любезности, – пристал Дэвид к хорошенькой дерзкой служанке, пробегавшей мимо с полной корзинкой.

– Берегись, чтобы я не забросала твои уши гнилыми яйцами, – резко ответила девушка. Молодые люди рассмеялись и хлопнули себя по ляжкам.

Но мимо пробегала уже следующая девушка, к которой уже пытались пристать молодые люди, однако женскому населению Ноттингема не надо было лезть за словом в карман. И площадь буквально сотрясалась от смеха и всеобщего веселья.

– Пойдем, Кассиан, – взволнованно крикнул Дэвид и вытащил у пробегавшей мимо цветочницы одну фиалку из букета. – Теперь твоя очередь, ты должен спеть песню о красоте женщин. Мы хотим к ним подольститься. Давай начинай.

Кассиан прислонился к стене, вымученная улыбка появилась на его губах, но он отмахнулся.

– Я плохой стихоплет, – выдавил он. – А льстить я вовсе не умею.

Он думал о Катрин. Он видел ее в каждой проходившей мимо девушке. Она подарила ему себя прошлой ночью. Теперь она принадлежала ему навсегда. Гордость переполняла его. Большая гордость, потому что он точно знал, что значило для девушки ее сословия подарить себя мужчине до брачной ночи.

«Она любит меня без всякой меры, – думал он, задыхаясь от счастья. – А я… я люблю ее больше, чем мою жизнь. Кассиан и Катрин. Катрин и Кассиан».

– Песню, спой песню, или тебя совсем не привлекает красота женщин, – приставал Дэвид.

– Есть только одна, чья красота меня трогает, – ответил Кассиан, но Дэвид не сдавался.

– Забудь Катрин, забудь ее хоть на один день, посмотри вокруг и порадуйся на красные щеки служанок, пышные груди кормилец и крепкие руки прачек. Они красивые эти женщины, только посмотри, Кассиан, жизнь прекрасна.

Кассиан вздохнул. Однако он взял из рук своего друга фиалку и бросился к бойкой юной крестьянке, которая тащила в руках громко орущего петуха, и сказал, протягивая ей цветок:

– Дорогая, я насмерть влюбился в вашего петуха, дайте мне его в жены за этот голубой цветок, прислушайтесь, королева петухов, к моей просьбе, иначе я умру.

Молодые люди расхохотались и от веселья подбросили в воздух свои шляпы.

– Кассиан, разбивающий сердца петухам, – орали они.

Бойкая крестьяночка вырвала цветок из руки Кассиана, вынула яйцо из кармана и сказала, хихикая:

– Петух уже обещан другому господину, но я дарю вам его дочку, держите.

– Громадное спасибо, принцесса петухов, госпожа над всеми яйцами, – Кассиан поклонился, но когда он выпрямился, его взгляд упал на карету, быстро проезжавшую мимо. Шутливые слова замерли у него на языке, глаза широко раскрылись.

– Катрин! – крикнул он. – Катрин, подожди!

Но кучер хлестнул лошадей, и хотя Кассиан бежал вслед за каретой так быстро, как только мог, экипаж вскоре исчез, оставив после себя тучу пыли. Кассиан остановился, задыхаясь.

Он все еще с ужасом смотрел вслед карете, когда к нему подбежал Дэвид.

– Это была Катрин. Куда она поехала?

Дэвид посмотрел на друга.

– Извини, что я тебе не сказал. Мне строго-настрого приказали молчать. Катрин уже сегодня будет в монастыре.