Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

– Мои родители умерли. И я отправился в Рэйвенсволк. Когда же я уехал из Рэйвенсволка в Индию, – тогда все это и произошло. Мне очень жаль, что я привез тебя в эти развалины. Действительно жаль.

Джорджия посмотрела на мужа с изумлением.

– Тебе не следует испытывать сожаления. Я точно знала, что меня здесь ждет… или догадывалась. Ведь именно поэтому ты и женился на мне, не забыл?

– Разумеется, не забыл. Тем не менее мне очень неприятно подвергать тебя таким испытаниям.

– Ничего не может быть хуже Рэйвенсволка – уж поверь мне. А теперь у меня наконец-то появилась надежда на лучшее – впервые за долгое время.

– Я чертовски этому рад. Что ж, Джорджия, уже поздно. Я и не заметил, что мы так заговорились. Позволь показать тебе твою комнату.

– Мою комнату?.. – с удивлением переспросила Джорджия. – О, Николас, спасибо тебе! Я думала, что… – густо покраснев, она внезапно умолкла.

– Что ты думала? – спросил он, несколько озадаченный ее словами.

– Ну… я думала, ты будешь ожидать… В общем, понимаешь, да? Я даже не предполагала, что ты окажешься таким добрым и чутким… Не могу передать, как я тебе благодарна.

Николас пожал плечами, потом пробормотал:

– Не за что меня благодарить. – Он взял подсвечник. – Сюда, дорогая.

Джорджия пошла за ним, осторожно ступая по его следам, чтобы случайно не наступить на сгнившую половицу. Она испытывала огромное облегчение… и благодарность. Распахнув дверь в спальню, Николас вошел и поставил канделябр на столик, стоявший рядом с камином, в котором весело потрескивали дрова.

– Вот, Джорджия… Одежду ты найдешь в гардеробе. Думаю, Бинкли позаботился и о горячей воде. Спокойной ночи. – Он стремительно вышел из комнаты и тут же закрыл за собой дверь.

Сделав глубокий вдох, Джорджия осмотрелась. Было очевидно, что эту комнату постарались превратить в уютную спальню – с туалетным столиком, гардеробом, ковром на полу, одеялами, подушками… и всем прочим. В общем, это ее жилище оказалось на удивление комфортным. Она никак не ожидала, что в полуразрушенном доме возможна подобная роскошь. Более того, это была самая лучшая спальня из всех, в которых ей когда-либо доводилось ночевать. Даже не верилось в такую улыбку фортуны…

С этой мыслью Джорджия, радостно улыбаясь, разделась и аккуратно повесила одежду в гардероб. Затем надела свою самую теплую ночную рубашку и, едва коснувшись головой подушки, крепко заснула.

А вот Николасу повезло меньше. Когда он вошел в свою спальню. Тут было разбито оконное стекло, но, по крайней мере, хоть потолок не протекал и не пахло сыростью. Бинкли, конечно же, постарался прикрыть окно досками, но от него все равно тянуло холодом. Камин же был растоплен, но дрова дымили, и от дыма щипало глаза.

Николас быстро разделся, забрался в постель и содрогнулся от сырости и холода. Совсем не так хотелось ему провести свою первую брачную ночь. Мужчина не должен проводить свою брачную ночь в одиночестве – тем более, когда за стенкой спит молодая и красивая жена. Но он должен был учитывать тот факт, что Джорджия – вдова, без сомнения, все еще хранившая воспоминания о ласках покойного мужа. Он отлично понимал, что было бы в высшей степени бестактно сразу же вторгаться в ее чувства. Однако в данных обстоятельствах ему было не так-то легко вести себя по-джентльменски. Да и непривычно к тому же…

Со вздохом уставившись в потолок, он начал прикидывать, как скоро Джорджия решит пригласить его в свою постель. Хм… Кто придумал эту проклятую галантность? Ведь он же – самый обычный мужчина из плоти и крови, и эта плоть горела и терзала его, требуя своего. Слишком давно у него не было женщины – уже несколько месяцев, поэтому он с нетерпением предвкушал наступление этой ночи.

Он почувствовал влечение к Джорджии, как только увидел ее, и его кровь словно воспламенилась от того единственного, но потрясающего поцелуя. Воображение рисовало ему необычайно яркие и весьма откровенные картины после того, как он увидел Джорджию в ее комнате в башне в одной ночной рубашке.

Он сделал ее своей женой, не так ли? Последние десять дней Николас поздравлял себя с таким выбором и мечтал о прекрасных ночах, которые у них будут. Но едва ли следовало надеяться на то, что Джорджия сразу же после заключения брака примет его как своего мужа. Может, надо было более ясно показать свои намерения? Да, наверное. Но, увы, он вел себя как настоящий болван.

– О Боже… – Он стиснул зубы и уткнулся лицом в подушку, стараясь не думать о нежных руках, округлой груди и покатых бедрах жены.

Николас очень старался вообще ни о чем не думать, – но не получалось. В конце концов он вскочил с постели, быстро оделся и вышел в темную и холодную ночь.

На следующее утро Джорджия обнаружила мужа в столовой. Он сидел за столом, склонив свою темноволосую голову над раскиданными перед ним бумагами. Прежде чем переступить порог, она несколько секунд пристально смотрела на него. Сейчас рядом с этим мужчиной она чувствовала себя защищенной, и ей следовало благодарить его за это. Да-да, она перед ним в огромном долгу. Николас вырвал ее из невыносимой атмосферы Рэйвенсволка, дал ей свое имя, крышу над головой – и ничего не потребовал взамен. Джорджия поклялась сделать все, что в ее силах, – только бы он не пожалел о своем великодушии.

Тут он поднял голову и, увидев ее, сказал:

– Доброе утро, Джорджия. Ты хорошо спала?

– Очень хорошо. И боюсь, слишком долго, – ответила она с улыбкой. Никогда еще мне не доводилось отдыхать в столь комфортных условиях, и если бы не заботливость добрейшего Бинкли, который принес мне шоколад, то думаю, я могла бы проспать весь день.

Джорджия не догадывалась о том, что утренний свет, струившийся в окна, подсвечивал ее золотистые волосы, наполняя их необыкновенным сиянием, и подчеркивал стройность ее фигурки, однако она видела, что Николас смотрел на нее слишком уж пристально… и как-то странно…

– Я… я надеюсь, что вы не сердитесь на меня из-за того, что я так долго спала, – пробормотала Джорджия. – На самом деле такое со мной не часто бывает.

– Все в порядке, дорогая. Я думаю, тебе действительно нужно было отоспаться. Вчера у тебя под глазами были темные круги. И мне не важно, во сколько ты поднимаешься. Спи столько, сколько захочешь. А сейчас присядь, пожалуйста, я хочу поговорить с тобой. – Он отодвинул бумаги, освобождая место. – Я вот о чем думаю… Тебе нужна горничная. Бинкли, возможно, чудо, но он же не может помогать тебе одеваться или принимать ванну.

Джорджия с некоторой тревогой посмотрела на мужа.

– Николас, это очень предусмотрительно с твоей стороны, но мне никогда не помогали одеваться или купаться. И за мной никогда не ухаживали – разве что мама, когда я была маленькой.

– Никогда? – переспросил Николас. – Что ж, значит, пора пришла. Более того, как только мне доведется оказаться в Лондоне, я закажу тебе достойный гардероб.

– О нет! В Лондоне все страшно дорого, это будет настоящее расточительство!

– Дорогая моя, я абсолютно убежден, что в состоянии сам решить, как и на что я буду тратить свои деньги. Тебе нужна приличная одежда. Приличная и теплая. И в любом случае…

– Нет, – решительно заявила Джорджия, вскинув руку. Я понимаю, что твоя жена должна выглядеть подобающим образом, но ведь я – портниха. Если это действительно необходимо, ты можешь купить ткани, однако платья я сошью сама. Но я благодарна тебе за эту мысль. С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что ты – очень предусмотрительный человек.

– Ты и в самом деле так думаешь? – спросил Николас. Он, казалось, немного растерялся. – Мне-то всегда думалось, что я совершенно безголовый… Но хорошо, у тебя будет ткань, если именно этого ты хочешь. Тем не менее горничная у тебя тоже будет. Того требуют приличия, и поэтому я не готов выслушивать возражения по этому вопросу.

Джорджии хотелось возразить, поскольку решение мужа показалось ей неразумным, но тут ее осенило, и она с улыбкой сказала:

– Согласна, если ты настаиваешь, Николас. А сейчас… Если ты окажешь мне любезность и одолжишь свой экипаж, я тотчас же отправлюсь нанимать горничную. У меня есть на примете прекрасная девушка. Она прислуживала в Рэйвенсволке на кухне и при необходимости сможет помогать Бинкли. Таким образом мы сможем одним выстрелом убить двух зайцев – то есть сэкономить.

Николас с минуту молчал, и Джорджия никак не могла понять, к какому решению тот склонялся.