И Бинкли тотчас же с важным видом пустился в рассуждения о подробностях процесса.
Джорджия сидела за вечерней трапезой, страдая от нервного возбуждения.
Всю вторую половину дня она старалась быть реалисткой – задача не из легких, ибо Николас оказался чужаком не только в своем, но и в ее мире, то есть был чужим всегда и везде. Кроме того, удивляла его неожиданная сдержанность. И действительно, почему он был так молчалив сегодня вечером? «Наверное, склонен к резким переменам настроения», – решила Джорджия. У Сирила были похожие проблемы, и она подумала, что это у них семейное, как, например, густые брови и пронзительные серые глаза. Заметив, что эти серые глаза вдруг пристально взглянули на нее, Джорджия густо покраснела.
– В чем дело, дорогая? – спросил он. – Может быть, я что-то пролил на рубашку?
– Нет-нет, ничего подобного. Я просто задумалась…
– О чем же ты думала, разглядывая меня столь пристально?
– Я просто пыталась понять, предпочитаешь ли ты молчать за едой – или просто склонен к перепадам настроения? Если я собираюсь стать хорошей женой, я должна уметь определять твое настроение.
Николас отложил вилку.
– Дорогая, о чем ты?..
– Я же сказала. Я хочу быть хорошей женой.
– Черт возьми, это звучит так, словно ты пытаешься получить работу! – воскликнул Николас. – Пойми, ты ее уже получила. И потом… Ведь еще вчера я сказал тебе, что не выношу, когда под меня подстраиваются. Совершенно не представляю, что произойдет, если ты решишься на нечто подобное.
Джорджия нервно смяла салфетку.
– Ты просто не понимаешь… – Она почувствовала, как густой румянец снова заливает ее щеки.
– Допустим, что так. Тогда объясни мне, чего именно я не понимаю?
– Ох, это трудно, но я попробую. Я не знаю, что ты любишь, а что нет. Да и вообще, я очень мало о тебе знаю. Впрочем, как и ты обо мне. Хотя нам обоим, безусловно, следует знать друг о друге гораздо больше.
– Да, в этом есть смысл, – кивнул Николас.
– Конечно, есть. – К этому моменту Джорджии удалось свернуть салфетку в некое подобие конской подковы. – Мне кажется, будет справедливо, если я буду с тобой абсолютно честна.
– Да, разумеется. Я уже говорил тебе, что ценю честность. Так в чем же дело, Джорджия? До того как стать швеей, ты была распутной женщиной? Или, может, у тебя шестеро детей, которых ты теперь намерена подбросить на ступени Клоуза? Что ж, прекрасно, я не возражаю.
– Николас, пожалуйста, перестань меня дразнить.
– Я вовсе не пытаюсь тебя дразнить. Более того, я сейчас абсолютно серьезен. Ведь в конце-то концов… Это ведь я чуть ли не принудил тебя выйти за меня замуж. Так какое же имеет значение твое, возможно, темное прошлое или даже внебрачный ребенок?
– Проблема именно в моем прошлом…
– А нельзя ли поконкретнее?
– Мы с тобой, Николас, – люди из разных миров. Но я поняла это лишь в тот момент, когда ты заговорил о нарядах, которые вряд ли можешь себе позволить, и потребовал нанять горничную, в которой я в общем-то не нуждаюсь. Николас, я родилась в маленькой деревушке и еще совсем недавно была женой простого фермера. У меня нет ни знатного происхождения, которым можно было бы гордиться, ни соответствующего воспитания.
– Джорджия, для меня твое происхождение не имеет никакого значения. Что же касается твоей речи, то поверь мне, не все дамы из высшего общества говорят столь же правильно. А может, у вас в роду был… некий безумный дедушка, а ты – носитель какой-то страшной семейной тайны?
– Я ничего такого не знаю. Ничего не знаю о своих бабушках и дедушках – только о матери. Ну, теперь понимаешь?..
– Нет, не понимаю. Не понимаю, какое все это имеет значение?
– Вы женились на мне, Николас. Вы – племянник лорда Рэйвена – женились на простолюдинке, женщине без происхождения и без малейшего веса в обществе. Конечно, для меня все это не имеет значения, но в свете пойдут разговоры…
– Джорджия, поверь мне, все, о чем ты говоришь, не имеет никакого значения.
– Для тебя – возможно. Но не для меня. Я сказала тебе, что я чувствовала до того, как приняла твое предложение, но я понимала, что если не выйду за тебя, то ты можешь потерять все, что так дорого тебе… Кроме того, я сама была в почти безвыходном положении – потому и приняла твое предложение.
– Да, приняла. Так в чем же, черт возьми, проблема? Ты ведь не слышала, чтобы я жаловался, не так ли?
– Нет. В том-то и дело… Ты, Николас, – идеальный джентльмен, и мне кажется, что я должна хоть как-то вознаградить тебя за твое доброе ко мне отношение.
– Вознаградить?.. – переспросил он. – Что именно ты имеешь в виду?
– Ну… я, например, не знаю того, что должна знать настоящая леди. Но кое-что я могу делать точно так же, возможно, даже лучше.
– Джорджия, ты…
– Позволь мне закончить, я и так с трудом подбираю слова. Понимаешь, для меня очень важно знать, что я отрабатываю свое содержание.
– Отрабатываешь содержание?! – возмутился Николас и вперился в жену пристальным взглядом. – Вот как ты относишься к нашему браку? Значит, отрабатывать содержание? Черт возьми, Джорджия…
– Прошу тебя, не обижайся, – снова перебила она. – Ведь в женитьбе на даме неблагородного происхождения есть и свои преимущества, верно?
Николас тяжело вздохнул и пробормотал:
– Что ж, понятно…
– И вот еще что… – продолжала Джорджия. – Понимаешь, если бы ты был богатым человеком или даже просто состоятельным, а Рэйвенс Клоуз не пришел бы в такое ужасное состояние, я бы ни на минуту не стала задумываться над твоим предложением. Но в таком случае тебе бы и не пришлось делать мне предложение. И знаешь, я даже рада, что у тебя нет состояния. В такой ситуации мне как-то свободнее…
– Но я…
– Николас, пожалуйста, перестань перебивать меня. Я привыкла жить в бедности, так что ты не должен переживать из-за этого. Я ведь многое умею… Умею не только шить, но и готовить, рисовать, убирать, в общем… я могу делать почти все.
Николас посмотрел на жену с некоторым удивлением.
– Так ты… Ты говоришь, что хочешь работать?
– Да. Сегодня Бинкли, похоже, был недоволен, когда застал меня за мытьем окон. Но я занималась этим с огромным удовольствием. Согласись, было бы неразумно не использовать пару умелых рук, когда в доме так много дел. Боюсь, что я еще очень не скоро научусь пользоваться услугами горничной или разбираться с огромным гардеробом – даже если ты позволишь себе такую роскошь. Не сочти меня неблагодарной, Николас, но я считаю, что не стоит пытаться сшить шелковый кошелек из уха свиньи.
– Ох, Джоржия… – вновь начал Николас, и в его голосе звучал смех.
– Нет, я еще не закончила. Так вот, надеюсь, ты пока что не разочаровался в том, что женился не на леди, и я постараюсь сделать все возможное, чтобы ты и в дальнейшем во мне не разочаровывался. Кроме того, клянусь, что не стану возражать, когда ты захочешь провести время так, как обычно проводят время джентльмены. Я вполне буду удовлетворена тем, что останусь здесь, чтобы заниматься обустройством дома.
Сейчас Николас выглядел так, словно вот-вот собирался чихнуть, и Джорджия, быстро присев, подняла с пола упавшую салфетку и подала мужу. Он взял салфетку и посмотрел на нее. Потом вопросительно взглянул на жену.
– Надеюсь, ты не простудился, – сказала она, изучая его лицо в поисках каких-либо признаков простуды. Его глаза, казалось, немного слезились. – Может быть, тебе стоит выпить немного пунша перед сном? Тут довольно сыро, а тебе сейчас никак нельзя болеть. Верь мне, я неплохо разбираюсь в лекарственных средствах – научилась этому у своей матери.
– Правда?.. Что ж, наверняка ты обладаешь и множеством других достоинств. Но уверяю, у меня великолепное здоровье. А это… всего лишь небольшой жар. – Тут Николас прикрыл рот салфеткой и закашлялся.
– О боже! – Джорджия приподнялась и тыльной стороной ладони коснулась щеки мужа. Он тут же накрыл ее руку своей, и ее щеки залились румянцем.
– У тебя действительно небольшой жар, – сказала Джорджия, убирая руку.
– Да, знаю. Но эту хворь легко излечит ночь в теплой постели.
– Ты совершенно прав. Крепкий сон – и я уверена, утром ты будешь таким же свежим, как утренний дождик. Я попрошу Бинкли положить под твое одеяло грелки.
– Нет-нет, не делай этого, Джорджия, прошу тебя. Если Бинкли решит, что ты подозреваешь его в небрежности, он страшно обидится.