Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

Остаток ночи Николас провел, размышляя над сложившейся ситуацией. Конечно, он всегда был хорошим стратегом, но сейчас… Чтобы овладеть такой крепостью, как Джорджия, потребуется не только находчивость, но и дерзость.

– Вот что, Бинкли… – обратился он к слуге, входя на кухню рано утром. – Планы немного меняются.

– Меняются, сэр? – переспросил Бинкли, вытирая блюдо. – И что же это за изменение?

– Все дело в Джорджии… У нее создалось впечатление, что я бедняк, денег у которого хватает лишь на кусок хлеба.

Бинкли на минуту задумался, потом спросил:

– А вы не собираетесь вывести миссис Дейвентри из этого странного заблуждения?

– Нет, пока не планирую. Я думал об этом большую часть ночи. Предстоит долгая трудная работа, в которой… мое безденежье может очень помочь.

– Прошу прощения, сэр, но эта долгая трудная работа, о которой вы упоминаете, – это ведь не восстановление вашего дома?

– Нет, другое… – Николас отрезал себе кусок хлеба. – Вообще-то я имел в виду мою жену.

– Ага, понимаю… – кивнул Бинкли.

– Бинкли, что именно ты понимаешь? – Николас нахмурился.

– Сэр, мне кажется, вам нужно начать с самого начала, то есть с простого ухаживания.

– Ты, как всегда, прав. Боюсь, что «счастливая дымка», на которую мы рассчитывали, пока не окутала Джорджию.

– Мне очень жаль, сэр. Я знаю, как сильно вы желаете завести настоящую семью.

– Да, это верно. Но придется потрудиться. Понимаешь, Бинкли, мне кажется, что Джорджия все еще любит своего покойного мужа.

– Да, это может представлять серьезную проблему, – согласился слуга.

– Более того, выяснилось, что ее покойный муж был фермером.

– Ясно, – кивнул Бинкли. Поставив перед хозяином щербатую чашку с чаем, он спросил: – И поэтому вы тоже станете фермером?

– Разумеется, не фермером, нет. Но и процветающим коммерсантом я также не могу быть. По какой-то непонятной причине Джорджия решила, что мужчина, пребывающий в стесненных обстоятельствах, – более привлекателен, нежели процветающий. Что ж, она получит именно такого мужчину. В общем, я буду бороться. – Николас взглянул на ломоть хлеба, который держал в руке. – У нас есть мед, Бинкли?

– Конечно, сэр. – Стараясь не оторвать дверцу, державшуюся на последней петле, слуга достал из буфета банку с медом. – Но ведь мы не привыкли бороться, верно?

– Значит, попытаемся. И этот опыт пойдет нам на пользу. В любом случае я намерен принять самое непосредственное участие в перестройке дома. Однако на ремонт уйдет теперь больше времени, чем я рассчитывал. Я уже написал в Лондон и отказался от услуг строителей.

Бинкли обвел красноречивым взглядом обветшавшую кухню.

– Очень хорошо, сэр. А мы всегда будем бороться?

– О господи, конечно, нет! Я сделаю состояние на бирже. Или мне вдруг подвернется чрезвычайно выгодная партия какого-нибудь товара. Пока еще не решил. Но на чем бы я ни остановился, наше комфортное существование придется отложить, пока ухаживание не завершится.

– Очень надеюсь, что вы не потеряли присущую вам обходительность, сэр.

– Потребуется нечто большее, чем обычная обходительность, Бинкли. Джорджия не совсем… заурядная женщина. И, кстати, если тебя спросят о состоянии моего здоровья, – то оно значительно улучшилось.

Бинкли вопросительно взглянул на хозяина.

– У вас вместе с неожиданной бедностью резко пошатнулось здоровье, сэр?

Николас рассмеялся.

– Нет-нет, но прошедшей ночью мне опять приснился этот проклятый кошмар, и Джорджия прибежала ко мне в комнату. К счастью, она решила, что у меня жар, в который меня и в самом деле бросило в тот момент, когда она меня осматривала. Похоже, ухаживание станет для меня настоящим адом.

– Вполне возможно, – ответил Бинкли с невозмутимым видом. – Думаю, вам придется мобилизовать всю силу духа.

– К сожалению, моя сила духа слегка обветшала. Да, Бинкли, есть кое-что… И будь я проклят, если знаю, как с этим справиться… Черт возьми, я ведь никогда не был женат на вдове фермера!

– Вы о чем, сэр?

– Джорджия считает себя простолюдинкой и поэтому решила, что может компенсировать отсутствие благородного происхождения полноценным участием в перестройке дома. Не думаю, что будет разумно отговаривать ее от этого. Очень надеюсь, Бинкли, что ты сумеешь подстроиться под этот новый порядок.

– Что ж, если ухаживание требует понижения нашего статуса… Хм… полагаю, что сумею с этим справиться, сэр, – проворчал Бинкли. – Я могу справиться с чем угодно.

– Разумеется, можешь, – кивнул Николас. – И не нужно считать это понижением статуса. Считай все происходящее… просто смягчением правил этикета.

– Смягчение правил этикета – не проблема, сэр. Однако я абсолютно убежден, сэр, что мы должны в интересах миссис Дейвентри – деликатно, конечно, ознакомить ее с весьма запутанными правилами поведения, принятыми среди дворянства. Ведь как только мы перестанем бороться…

– Как тебе угодно, Бинкли, – ответил Николас, стараясь удержаться от смеха. – Можешь инструктировать мою жену. Но только при условии, что будешь делать это тактично. Я не хочу, чтобы у нее возникло ощущение… своего несоответствия.

– Я всегда тактичен, сэр.

– Разумеется, Бинкли, разумеется. А теперь вперед – и наверх. Думаю, Мартин уже приехал. Наверное, стоит выйти и встретить его. Похоже, что с изменением планов нам придется полагаться на его помощь гораздо больше, чем мы изначально рассчитывали. Очень сомневаюсь, что обитатели деревни выстроятся в очередь, чтобы наняться к нам на работу.

Николас быстро допил чай, сунул в рот последний кусочек хлеба, обильно сдобренный медом, накинул теплый плащ и вышел из дома, чтобы встретить своего нового работника.

– Игра в бедность обещает быть интересной, – пробормотал он себе под нос.

Рождественское утро выдалось ясным и солнечным. Джорджия, проснувшаяся в тот момент, когда Лили вошла в ее комнату, тотчас же приподнялась, села в постели и сладко потянулась. Когда Лили поставила перед ней поднос с завтраком, она улыбнулась и, услышав стук молотка, спросила:

– Николас снова на крыше?

– Да, миссис. Но он не работал, пока я не пошла к вам. Не хотел вас будить.

– В самом деле? Мистер Дейвентри очень внимателен. Но мне бы очень хотелось, чтобы он устроил перерыв. Ведь сегодня – рождественское утро.

– Рождество или нет, госпожа, а снег и дождь все равно могут пойти. Хозяин велел напомнить вам, что служба в церкви начнется в одиннадцать.

Джорджия вздохнула.

– Да, знаю. Никогда в жизни я не пропускала рождественскую службу, но в этот раз с удовольствием бы ее пропустила.

– Не беспокойтесь, госпожа. Может, по деревне и ходят разные слухи, но лучше столкнуться со сплетниками лицом к лицу и держать голову высоко поднятой. Вам нечего стыдиться.

– Я-то знаю, Лили, но люди в деревне этого не знают.

– Дело еще и в том, что у нас здесь уже много лет не происходило ничего интересного, – продолжала девушка. – Когда-то судачили о ссоре между его светлостью и мистером Дейвентри, и вот теперь, когда мистер Дейвентри вернулся, вся деревня говорит об этом. Когда же стало известно, что леди Рэйвен и мистер Дейвентри окончательно рассорились, а его светлость после удара даже встать с постели не в состоянии… Ну, можете себе представить. Масла в огонь добавила и скоропалительная женитьба мистера Дейвентри, а также ваше неожиданное решение поселиться в полуразрушенном поместье.

– В том-то и проблема, Лили. Я даже представить не могу, что сейчас говорят обо мне в деревне. Я полночи размышляла над этим… Ты же понимаешь, что я не могу спросить об этом Николаса. Может, расскажешь мне, что на самом деле о нас говорят?

Лили залилась краской.

– Не думаю, что вам следовало бы это знать, миссис.

– Лучше быть подготовленной, – возразила Джорджия. – Ведь сегодня мне предстоит увидеться почти со всеми.

– Ну… они вообще-то ничего против вас не имеют. Все понимают, почему вам хотелось покинуть Рэйвенсволк и леди Рэйвен. И все в деревне знают, как вы были добры ко мне в пору моих несчастий. В основном говорят о мистере Дейвентри.

– И что же о нем говорят?

– Видите ли, люди в деревне считают, что на мистере Дейвентри тоже лежит проклятье – ведь многие помнят, как умерли брат графа и его жена, а потом – и первая леди Рэйвен. Теперь же и сам граф после удара лишился речи. И еще вовсю судачат о леди Рэйвен, которая нисколько не заботится о людях, хотя до нее все было по-другому. Новая леди приносит деревне одни только несчастья. А посмотреть на молодого лорда… Он не только довольно странный, но и не может нормально говорить. Да он и не стал бы разговаривать с такими, как мы. Говорят, что дьявол забрал не только его язык, но и сердце, потому что юноша и снаружи, и внутри холодный как лед. Меня пробирает дрожь от одного только взгляда на него – словно на мертвеца смотришь.