– Vous parlez frangais! – с восторгом воскликнул он.
– Да, говорю. Так, значит, ты и есть тот самый французский мальчик? Мне о тебе так много рассказывали…
– Мадам рассказывала? Она была очень добра ко мне. И месье – тоже. Вы знаете, что он меня спас? Месье очень смелый человек.
– Думаю, ты прав, – согласилась Маргарет. – Похоже, он действительно очень смелый.
– Он самый замечательный человек из всех, кого я знаю. Конечно, за исключением моего papa, но он умер. А Сирил тоже очень хороший.
– Где сейчас Сирил? – спросила Джорджия. – Он остался в Рэйвенсволке?
– Нет, пошел в гостиную с месье Николасом. У месье очень серьезный вид. Что-то случилось, мадам? Мы слишком задержались?
– Нет, ничего не случилось. Но у нас появились планы, и я думаю, месье Николас захотел обсудить их с Сирилом.
– Потому что Сирил – лорд?
– Нет, потому что Сирил его кузен, а эти планы касаются его. И тебя в некоторой степени.
– Меня? А это хорошие планы?
Джорджия улыбнулась и спросила:
– Паскаль, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в Лондон?
– В Лондон, мадам?.. – Лицо мальчика вытянулось. – Вы меня отсылаете?..
– О нет, дорогой, разумеется, нет. Я же сказала тебе, что теперь ты – член нашей семьи. Мы едем все вместе. И думаю, Николас хочет пригласить Сирила присоединиться к нам. Кстати, леди Кларк тоже едет в Лондон. Мне кажется, тебе будет интересно побывать в большом городе.
– У меня есть сын твоего возраста, – вставила Маргарет. – Его зовут Руперт, и я думаю, он обрадуется новому приятелю.
– Это просто замечательно, мадам! О, я очень доволен…
– Вот и хорошо, – кивнула Маргарет. – Послушай, Джорджия, мне кажется, нам еще очень многое нужно подготовить.
– Сядь, пожалуйста, Сирил. – Николас указал на стул, но сам остался стоять.
– Я что-то н-не то сделал?.. – пробормотал Сирил; он явно нервничал.
– В последнее время – ничего плохого, насколько мне известно. Успокойся, Сирил. Я не собираюсь отчитывать тебя. Однако мы с тобой давно не беседовали, а мне хотелось бы многое тебе сказать.
– Неужели? – с сарказмом в голосе спросил Сирил. – П-представить не могу, ч-что тебе хочется с-сказать мне что-то…
– Прежде всего, – начал Николас, стараясь сдерживаться, – я бы хотел поблагодарить тебя.
– Поблагодарить? – удивился Сирил. – З-за что?
– Есть за что. За все, что ты сделал здесь. За мебель, которую привезли по твоему распоряжению. И за твою усердную работу. Ты отлично потрудился. Честно признаюсь, я этого не ожидал.
Лицо Сирила стало пунцовым.
– Кроме того, я благодарен тебе за твою помощь Джорджии, когда я болел. И, конечно же, за Паскаля. Ты вел себя достойно, и спасибо тебе за это.
– И тебе спасибо, – пробормотал Сирил, потупившись.
– Не за что. Однако есть один довольно неприятный вопрос, который мне бы хотелось затронуть, и я не стану деликатничать. Как мне стало известно, ты говоришь лишнее о своих… своих отношениях с Лили. Где-то я могу тебя понять, она и в самом деле очень хорошенькая, но пойми, этими россказнями ты очень вредишь ей и Мартину. А если тебе нужна женщина, то это можно легко устроить.
– Как ты с-смеешь?! – прошипел Сирил, вскочив на ноги; глаза его сверкали от гнева. – Как ты смеешь г-говорить такое м-мне? Думаешь, я зеленый юнец, которому взрослый и опытный кузен может п-предлагать женщину! Да это… п-просто смешно!
– Значит, перчатка брошена, не так ли? Так вот, Сирил, по-моему, пришло время для откровенного разговора.
– Как тебе б-будет угодно. Но помни: ты сам з-завел этот разговор.
– Я давно собирался серьезно поговорить с тобой. Давай раз и навсегда расставим все точки над i. Скажи, что тебе рассказывали о моей ссоре с твоим отцом?
Сирил посмотрел на кузена с презрением.
– Д-думаешь, я не знаю правды? Может, ты рассчитываешь, что мне рассказали сказочку о подделанном векселе или о соблазненной тобой горничной? Нет, Н-николас. Я знаю, что ты сделал с Жаклин.
– В самом деле? Только вот никто не потрудился тебе рассказать, что вся эта история – грязный вымысел.
– Зачем ты п-пытаешься выкрутиться по прошествии стольких лет? Думаешь, я т-тебе поверю?
– Понятия не имею. Ситуация очень сложная. Меня не удивляет, что ты веришь той старой истории – ведь и твой отец в нее поверил.
– Из-за того, что ты сделал, отец потерял з-здоровье. Я вообще не понимаю, почему ты решил в-вернуться.
– Я вернулся, потому что он попросил меня об этом. Он написал мне в Индию и попросил приехать. Вот я и приехал.
Сирил побелел как мел.
– Нет, н-не верю!
– Я покажу тебе письмо. – Николас подошел к бюро, где хранились его бумаги, и, выдвинув нужный ящик, достал сложенный лист плотной бумаги. Приблизившись к ошеломленному кузену, сказал: – Вот, прочти. Здесь всего несколько строк.
Сирил развернул письмо и, взглянув на него, тотчас вернул листок кузену, избегая смотреть ему в глаза.
– Не знаю, что заставило его передумать, – сказал Николас. – Но я точно знаю: это произошло в тот вечер, когда он заболел. Неужели ты думаешь, что граф попросил бы меня вернуться домой, если бы считал, что я надругался над его женой?
Юноша молчал, а Николас продолжал:
– Сирил, теперь ты уже должен знать, что представляет собой Жаклин. Я не знаю, какой была твоя жизнь в Рэйвенсволке, но не думаю, что она была очень счастливой. Когда после женитьбы твоего отца я познакомился с ней, то сразу понял, что она не станет тебе хорошей матерью.
– Не матерью, это уж т-точно, – пробурчал Сирил.
– Я так и думал, – сказал Николас, – положив письмо на каминную полку. – Покидая Анлию, я больше всего сожалел о том, что оставляю тебя. Ведь я очень любил тебя и, конечно же, беспокоился за тебя.
– Ты рассчитываешь, что я тебе п-поверю? Ты рассчитываешь, что я проглочу эту п-печальную сказочку про б-бедного Николаса, которого жестоко оболгали? Я не верю тебе, ясно? Если бы ты действительно меня любил, то н-никогда бы не сделал то, что сделал. Никогда! Д-думаешь, что ты такой мужественный и такой к-красивый, поэтому можешь брать все, что з-захочешь? Ты ведь решил, что она не устоит перед тобой, разве не так?
– Все было совсем не так, – ответил Николас.
– Значит, ты п-признаешь, что между вами что-то б-было?
– Да, кое-что было.
– О г-господи! Ты просто жалок. Теперь ты попытаешься внушить мне, что это она т-тебя захотела.
– Именно так и было.
– Лжешь, лжешь! – закричал Сирил. – Она никогда не хотела тебя! Н-никогда!
– Я не понимаю, почему тебя все это так расстраивает, – пробормотал Николас. – Поверь, я совсем не хотел эту женщину. Но Жаклин преследовала меня несколько недель, вела себя как сука во время течки. Она старалась попадаться мне на каждом шагу, причем каждая такая встреча сопровождалась двусмысленными улыбочками и весьма прозрачными намеками. Однажды, услышав ее приближавшиеся шаги, я даже закрылся в туалете, – только бы избежать очередной встречи с нею. Можешь себе представить? В девятнадцать лет прятаться в уборной, точно пятилетний мальчишка. Я не мог дождаться отъезда в университет. А как я должен был вести себя с дядей Уильямом? Ведь его жена преследовала меня точно шлюха, демонстрирующая свои прелести при каждом удобном случае. За ужином я не смел смотреть ему в глаза – особенно в те моменты, когда Жаклин пыталась коснуться меня ногой под столом. Я то и дело вертелся на стуле, стараясь избежать ее прикосновений, а дядя, наверное, думал, что у меня расшатались нервы.
Сирил покраснел, и Николасу показалось, что в его глазах заблестели слезы.
– Это… это н-неправда, – выдавил он. – Н-неправда. Она тебя н-ненавидит.
– Да. Потому что я отверг ее.
– Ты ее отверг? Ни за что не поверю.
– Но это правда. В ту ночь, о которой идет речь, я лег спать рано, потому что на следующий день мне предстояло обсудить важный вопрос с твоим отцом, и к этому разговору я хотел выйти со свежей головой. Около двух часов ночи я внезапно проснулся и обнаружил Жаклин в своей постели. Разозлившись, я выгнал ее. Безусловно, ее это взбесило, и, чтобы упредить мой рассказ, она бросилась к мужу и заявила, что я насильно овладел ею.
– Я т-тебе не верю! – воскликнул Сирил. – Я знаю п-правду.
– Сирил, подумай, подумай хорошенько… Ты ведь не глупец. Неужели ты действительно считаешь, что я мог бы лечь в постель с женой дяди? Это как если бы я лег в постель с сестрой, если бы она у меня была, понимаешь? Это было бы не только глупо, но и противно всем нормам морали. Кроме того, я никогда бы не воспользовался силой, чтобы овладеть женщиной – любой женщиной.