– Я… Да, конечно.
– Естественно, ты сожалеешь. Будем считать, что в своих суждениях ты допустила ряд ошибок, и я рад, что сейчас они наконец-то исправлены. Я знаю по себе, каково это – жить незаслуженно оклеветанным, и мне, разумеется, не хочется, чтобы моей жене пришлось пройти через это. Ладно, – продолжал Николас, поворачиваясь спиной к Жаклин, – нет смысла оставаться в прошлом. Прошу извинить нас, леди Хорсли. Сейчас начинается вальс, и я хочу пригласить свою жену на танец. Думаю, и Жаклин потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя.
– Нет… подождите, – остановила супругов Жаклин, прекрасно сознававшая, что к ним сейчас было приковано внимание всех гостей. – Я чувствую, что мне следует… Я ведь не знала, что ты моя племянница… Все это так… неловко. Но я должна приветствовать тебя в нашей семье, Джорджия. – Она сделала шаг к племяннице, но та отшатнулась от нее.
– Благодарю вас, леди Рэйвен, – с поклоном ответила Джорджия.
Леди Хорсли фыркнула, сдерживая смех.
– Прекрасно, моя дорогая, – сказала она с ласковой улыбкой. – А теперь следуйте за своим мужем. Но не забудьте потом вернуться, чтобы посидеть со мной. Мне о многом хотелось бы расспросить вас. – Пожилая дама перевела взгляд на Жаклин. – Должна заметить, что я всегда была о тебе невысокого мнения, но в данном случае ты перешла все границы. Вот уж не знаю, как ты собираешься исправить ситуацию. Едва ли это вообще возможно. Но я очень рада, что ты наконец-то получишь по заслугам. Поверь мне, я этому изо всех сил поспособствую. На вашем месте, леди Рэйвен, я бы постаралась не попадаться мне на глаза. И лучше помолчите, чтобы не поставить себя в еще более глупое положение, чем то, в котором вы уже находитесь.
Жаклин сделала прерывистый вдох, после чего развернулась и ушла.
Леди Хорсли с улыбкой кивнула и, взглянув на супругов, сказала:
– Очень умно. Да-да, в самом деле очень умно. Гениальный ход. Могу представить, как вы все это затевали и обговаривали. Но мне хотелось бы знать истинную историю. Дейвентри представил несколько подправленную версию событий, не так ли?
– Николас никому не рассказывал истинную версию, кроме своей жены, – сказала Маргарет. – Но вы можете быть уверены, что роль злодея в этой пьесе – не его роль.
– Охотно верю. Это написано на его лице. И все-таки жаль, что в свое время он не попытался защитить свое доброе имя.
– Очевидно, честь дяди значила для него больше, чем собственная, – сказал Джордж. – И я сомневаюсь, что мы когда-либо узнаем всю правду. Николас будет придерживаться сегодняшней версии.
– Мудрое решение, – кивнула леди Хорсли, медленно вставая. – Да-да, очень мудрое. Что ж, теперь идите к гостям, а я займусь кое-какими делами. Следует позаботиться о том, чтобы дочь Чарли была принята так, как она заслуживает. А ее замечательный муж… Николас слишком долго страдал из-за вашей сестры, и вот, наконец, настало время его триумфального возвращения в свет. О, это будет настоящий праздник! – Старая леди медленно удалилась, тихонько хихикая себе под нос.
Джордж с женой обменялись улыбками и направились к гостям; некоторые из них поглядывали на хозяев с любопытством, явно ожидая разъяснений.
Положив руку на талию жены, Николас закружил ее в вальсе.
– Черт, это был утомительный поединок, но дело того стоило. Как ты себя чувствуешь, дорогая? Должен сказать, ты справилась блестяще.
– Николас, но я же ничего не сделала. Стояла как мешок с мукой!
– Не думаю, что ты хоть чем-то напоминала мешок с мукой. Ты была спокойной и невозмутимой. Хотя уверен, тебе очень хотелось влепить пощечину своей новообретенной тетке.
– На самом деле я больше думала о том, чтобы держаться прямо. Когда я вижу эту женщину, у меня появляется желание убежать и спрятаться под кроватью.
– Мне знакомо это чувство, – весело отозвался Николас. В какой-то момент у меня тоже появилось желание спрятаться от нее. Но в целом… Я думаю, все прошло хорошо. Леди Хорсли определенно нам поверила.
– О, Николас, ты был великолепен! У Жаклин не было ни шанса против тебя! Я никогда не видела тебя таким… таким грозным. Я всегда считала тебя очень мягким, но сегодня, если бы мне пришлось столкнуться с твоим сдерживаемым гневом, – я бы в ужасе бежала от тебя.
Он широко улыбнулся.
– Но ты же посоветовала мне подражать королю Генриху… Вот я и подражал. Я разгромил французов, не так ли?
– Конечно, дорогой. Разгромил, не пролив ни капли крови. Я горжусь тобой, Николас. И теперь, когда все прошло хорошо, нам остается только наблюдать за реакцией Жаклин.
– И всех остальных, – сказала Джорджия, озираясь вокруг, но тотчас же снова сосредоточилась на танце; она практиковалась всего неделю и еще не была уверена в себе.
– О, из-за остальных я не стал бы беспокоиться. – Николас уверенно вел супругу в танце. – Самым большим препятствием казалась леди Хорсли, но если ты посмотришь в сторону двери, то увидишь, что она не теряет ни минуты и уже шепчет нужные слова в уши нужных людей. Какая удача, что она была крестной матерью твоего отца. Кстати, если я не ошибаюсь, твоей бабушкой была Джорджина Сэвил, младшая дочь графа Харгроува и известная красавица, поэтому можешь добавить еще одну аристократку к своей родословной. Когда закончится танец, мы, без сомнения, окажемся в осаде – нас обступят разные дамы и джентльмены, желающие заявить о родстве с нами. Наслаждайся последними минутами блаженной безвестности. Думаю, ты оказалась самой успешной дебютанткой сезона, даже не раскрыв рта. Дорогая, ты довольна?
– Конечно, довольна. Но все это произошло благодаря тебе, Николас. Ты у меня просто замечательный.
– Ты в самом деле так думаешь, милая? – Он посмотрел на жену с улыбкой. – У тебя вошло в привычку восторгаться мной. Хотя должен признаться, мне действительно приятно осознавать, что с моего имени смыто черное пятно. Ну, почти смыто…
– Полностью смыто.
– Посмотрим. Светское общество очень непостоянно. Тебя оно примет – в этом у меня нет никаких сомнений. Что же касается меня, то вопрос пока остается открытым. Знаешь, мне удалось до чертиков напугать Жаклин. Ты видела выражение ее лица, когда она решила, что я рассказал всю историю ее сестре?
– Да, видела. И еще – когда ты упомянул о Сириле. Это был прекрасный момент. Стало понятно, что Жаклин не знает, как много тебе известно, – поэтому она была в полном смятении.
– Ведьма, – произнес Николас. – Она напоминает мне Моргаузу – королеву, ненасытную в своих желаниях и не очень-то благоразумную. Но давай забудем о Жаклин хоть ненадолго. Не хочется о ней думать. Сегодня я хочу думать только о том, что держу тебя в объятиях, и наслаждаться тем, как ты наступаешь мне на ноги.
Джорджия весело рассмеялась, совершенно не замечая, что многие из гостей начали посматривать в их сторону – история Николаса и Джорджии уже распространялась по залу. Не заметила она и бегства Жаклин; та исчезла, как только осознала, что события принимают совершенно неожиданный для нее поворот.
Стоя у окна веранды, Сирил наблюдал за танцующими Николасом и Джорджией, а до этого следил за их столкновением с Жаклин. Улучив момент, он оставил своих новых знакомых – этим молодым джентльменам представил его лорд Кларк – и вышел из дома; стало очевидно, что с этими людьми у него не было ничего общего, совсем ничего. И, вероятно, никогда не будет. Поэтому он, Сирил, предпочитал оставаться здесь, в одиночестве и темноте.
Тяжело вздохнув, он прислонился спиной к стене; на душе у него было сумрачно и печально. Сирил не мог понять эти чувства, но знал, что они связаны с мрачной тайной, хранимой в глубине его души. Иногда ему даже становилось больно при виде того счастья, которое его кузен обрел с Джорджией. Да, конечно, он прекрасно понимал, что если кто-то и заслуживал такого счастья, – то именно Николас. Но было ужасно обидно, что ему, Сирилу, такого счастья никогда не суждено обрести.
Он часто думал о самоубийстве, но эти мысли, вероятно, лишь увеличивали число его грехов. Впрочем, он сомневался в существовании Бога – уже некоторое время сомневался, – и все сводилось к тому, что ему для самоубийства не хватало смелости. Но что же тогда делать?.. Что делать с этой гнетущей тоской, которая разъедала его как огромная гниющая язва? Интересно, замечал ли кто-нибудь такое его состояние? Иногда ему казалось, что об этом догадывался Паскаль. Малыш обладал сверхъестественным чутьем и каким-то образом узнавал, что происходило у людей в душе. Но много ли понимал Николас? Конечно, кузен пытался наладить с ним отношения, но Николас многого не знал, а он, Сирил, не собирался ему об этом рассказывать. И это, наверное, хуже всего – хранить в тайне свои самые мрачные секреты, о которых он не мог говорить. И как бы он ни пытался убежать от них, они всегда оставались с ним.