Кэтрин Кингсли - Величайшая любовь

– Вот ты где…

Сирил обернулся, едва не вскрикнув от неожиданности.

– Ж-жаклин… О боже, ты н-напугала меня.

– Думал, что сумеешь спрятаться от меня? Не получилось, Сирил. Интересно, что ты задумал? И что ты делаешь в Лондоне вместе со своим кузеном? Неужели ты переметнулся в другой лагерь, Сирил? И ты думаешь, я тебе это позволю?

– Ты б-больше не сможешь позволять мне что-либо или не позволять.

– Вот как? Это твой кузен тебя так испортил? Никогда бы не подумала, что такое возможно, но, по-видимому, именно так и случилось.

– С-странно слышать от тебя такие с-слова. Ведь ты пытаешься отравить моего отца.

– Прекрасное время для глупого спора, – злобно прошипела Жаклин. – Скажи, ты действительно хочешь, чтобы он пришел в себя? Ты хочешь, чтобы к нему вернулась память, Сирил? Ты что, забыл, из-за чего с ним случился удар?

– Вряд ли с-смогу забыть! – гневно ответил Сирил. – И мне п-придется всю жизнь п-помнить этот его взгляд, помнить д-до самого конца. Но лучше бы он умер, ч-чем остался таким, к-каким ты его сделала.

Жаклин долго молчала, пристально всматриваясь в лицо юноши. Наконец проговорила:

– Что ж, возможно, время пришло. Ты взрослеешь, Сирил, теперь я это вижу. Ты стал гораздо сильнее. Может быть, пришло твое время, и теперь ты можешь взять ответственность на себя. Вместе мы сможем сделать Рэйвенсволк еще более величественным.

– С-скажи, а что бы ты сделала, если бы м-мой отец поправился? Как бы т-ты ему все объяснила? М-может, т-ты бы рассказала ему, к-как ты любила меня и к-как предпочла мое внимание его вниманию?

– Сирил, что за чушь?! Он никогда не поправится, я же тебе это обещала. Кажется, я зря оставила тебя одного надолго. Ты почувствовал себя покинутым. Но Сирил, я совершенно не могла выносить общество твоего кузена. Я очень надеялась, что он откажется от планов восстановления Клоуза и в конце концов уедет. Представь, какой шок я испытала, встретив его здесь, к тому же – не одного, а со своей шлюхой. О, это просто невероятно! Когда мне сказали, что и ты приехал на бал, я подумала, что ты решил быть в курсе его планов. Наверняка дело обстоит именно так. Я знала, что ты меня не предашь, мой милый. Ведь я права?

Сирил промолчал. Он испытывал отвращение к этой женщине, и сейчас ему больше всего на свете хотелось, чтобы Жаклин немедленно провалилась в преисподнюю и исчезла навсегда. Впрочем, он и сам был бы не прочь исчезнуть.

– Сирил, почему ты молчишь? – Жаклин протянула руку и провела ладонью по его груди. – Милый, что же ты?..

– Ты д-дура, – пробурчал Сирил, отступая на шаг. – Ты что, х-хочешь, чтобы нас увидели?

– Да-да, ты совершенно прав, – пробормотала Жаклин. – Однако каким строптивым ты стал… Что ж, мне это нравится. Знаешь, я ведь скучала по тебе. Почему бы нам не уехать в Рэйвенсволк прямо сейчас? Мы могли бы снова быть вместе. Думаю, это было бы приятно.

– А я так не думаю, – ответил Сирил. – Н-не могу п-представить ничего более отвратительного. – Он резко развернулся и направился в сад, оставив Жаклин в одиночестве.

Как только Сирил свернул в одну из боковых аллей, его вырвало.

На следующее утро, за завтраком, Паскаль с восторженным вниманием слушал Николаса, рассказывавшего о том, как проходил бал, и подробно описывавшего еду, напитки и прочее.

Николас невольно улыбнулся, заметив, что и Бинкли, стоявший у буфета, тоже внимательно его слушал; причем он гораздо дольше, чем требовалось, возился с чайным подносом.

– А что было потом, месье? Гости расступились и с восхищением смотрели, как вы танцуете? – Паскаль держал в руке тост, который взял пять минут назад и о котором совершенно забыл.

– Нет, они были слишком заняты, восхищаясь собой и друг другом. Но как только танец закончился, некоторые господа и дамы загорелись желанием быть представленными Джорджии, потому что решили, что она не только красива, но и обладает приятными манерами.

– Да, разумеется. А вы, месье, тоже показались им красивым и приятным?

– Определенно нет. Хотя никто из гостей не возражал против моего присутствия. Бинкли, могу я, наконец, получить свой чай?

– Разумеется, сэр.

Бинкли налил хозяину чашку чая.

– А как Сирил? – спросил Паскаль. – Наверное, он много танцевал и флиртовал с юными леди?

– На самом деле я не видел Сирила вплоть до нашего отъезда. Должно быть, он играл в карты.

– Да, он очень любит играть в карты, хотя проигрывать не любит. А злая мачеха Сирила? Что случилось с ней?

– Кто сказал тебе, что она злая? – с удивлением спросил Николас.

– Сирил сказал. И еще я слышал, как вы с мадам говорили о ней. Она ведь злая, правда?

– Да, Паскаль, очень злая. Но я надеюсь, что ты не перенял у Сирила привычку подслушивать чужие разговоры.

– О нет, месье. Но ведь уши не заткнешь. Так что же с ней стало?

– Она уехала довольно рано. Видимо, леди Рэйвен поняла, что отношение к ней в свете переменилось, поскольку все узнали, что те гадости, которые она рассказывала обо мне и о Джорджии, на самом деле – гнусная ложь. Полагаю, она до сих пор в ярости. Впрочем, я не удивлюсь, если она все же появится сегодня у наших дверей.

– Зачем ей приходить, если она на вас сердится? Когда я на кого-то сержусь, я вообще не хочу видеть этого человека.

– Это понятно, – усмехнулся Николас. – Но леди Рэйвен не похожа на нормальных людей. Она любит создавать неприятности любым возможным способом. Кроме того, я хочу, чтобы она пришла, потому что мне нужно многое ей сказать. Так что я буду ее ждать.

Паскаль нахмурил свои тонкие бровки.

– Будете осторожны с ней, месье? Мне она кажется очень вредной, эта леди Рэйвен.

– Я буду осторожен, Паскаль. Но нельзя позволять ей и дальше делать гадости людям.

– Да, я понимаю. Просто у меня недобрые предчувствия, – пробормотал малыш.

Николас широко улыбнулся.

– Думаю, ты преувеличиваешь опасность, Паскаль. И потом… Не такой уж я слабый.

– Вы вовсе не слабый, месье! – воскликнул Паскаль.

– Что ж, постараюсь не быть таким. Но я хотел бы, чтобы вы с Сирилом отправились в парк на верховую прогулку, потому что у нас с леди Рэйвен будет очень серьезный разговор.

– Хорошо, месье. Хотя очень обидно, когда тебя отправляют в парк в самый интересный момент. Мне бы очень хотелось увидеть эту злую женщину.

– Уверен, что ты ее увидишь, малыш. Но все же тебе придется отправиться в парк, потому что нельзя допустить, чтобы она увиделась с Сирилом. Таким образом получается, что ты поможешь не только мне.

– Если это ради Сирила, – то мы, конечно же, немедленно отправимся на прогулку. Пойду скажу ему, что мы едем в парк.

– Спасибо, Паскаль. Ты очень добрый мальчик.

Бросив на стол свой тост – он так и не донес его до рта, – Паскаль исчез за дверью. Николас посмотрел на Бинкли и проговорил:

– Этот ребенок – это нечто совершенно невероятное…

– Согласен, сэр. Еще чаю?

– Нет, спасибо, Бинкли. Я поднимусь наверх и переговорю с Джорджией. Бедняжка вчера так устала, что заснула еще до того, как ее голова коснулась подушки. И вот еще что… Полагаю, у нас сегодня будет много визитеров, ибо Джорджия действительно имела огромный успех. Если леди Рэйвен по глупости и впрямь появится одновременно с другими посетителями, проведите ее в мой кабинет. Хотя я не жду ее слишком рано.

– Значит, я могу поздравить вас с успешным завершением вашей кампании? – спросил Бинкли.

– Не будем торопить события, – ответил Николас. – Моя кампания успешно завершится только тогда, когда Жаклин де Гир покинет страну… или хотя бы Лондон. Но мне кажется, дело движется именно в этом направлении. И если моя догадка верна, то сегодня она обнаружит, что стала persona non grata для тех, чьим благоволением пользовалась до сих пор.

– Это неудивительно, сэр. Никому не нравится быть обманутым.

– Безусловно. Но это еще наименьшие из ее неприятностей, о чем она скоро узнает. Велите Флорентине, чтобы подала чай моей жене, а сами отнесите завтрак Сирилу. Вчера вечером он был очень бледен, так что плотный завтрак ему не помешает.

– Как скажете, сэр. – Бинкли поклонился и поспешил на кухню.

Проснувшись, Джорджия сразу же увидела мужа, раздвигавшего занавески. Она приподнялась и села в постели, протирая глаза.

– Доброе утро, милая, – сказал Николас. Он подошел к ней и поцеловал. – Ты совершенно очаровательна. Мне бы хотелось воспользоваться моментом, но придется ограничить свои желания. Уже довольно поздно, а у тебя много дел.