– Ха, откуда такая уверенность? – прокричал кто-то.
Краон отмахнулся и даже показал говорившему огромный, словно окорок, кулак.
– Слухи и сплетни! – проворчал он. – Ричард не гомосексуалист.
Слово повисло в тишине. Всем стало как-то не по себе. Мужчины занялись своими делами, то и дело откашливаясь, хмыкая и прочищая горло.
– Не надо было этого говорить, – тихо сказал Вильгельм де Краону.
Рыцарь в замешательстве развел руками:
– Почему, ради всего святого? Я же защищал честь графа Пуату!
Вильгельм отложил гребень в сторону.
– Но при этом произнес вслух то, что говорится шепотом. Правда или нет, но при каждом повторении слух распространяется дальше. То, что вначале было песчинкой, в конце концов превратится в гору… Я знаю это по опыту.
Де Краон фыркнул, что-то буркнул себе под нос, но замолчал и отошел с задумчивым выражением лица. Он чем-то напоминал быка, жующего жвачку.
Вильгельм грустно вздохнул, расправил складки рубашки сливового цвета и сел есть то, что принесли оруженосцы. Другие рыцари присоединились к нему, чтобы обсудить свое положение. Они поддерживали старого короля. Теперь их опозорят и отправят в ссылку? Какую цену им придется заплатить, чтобы сохранить свои земли? Большинство надеялось купить благосклонность Ричарда, учитывая, что ему требуются деньги для предстоящего крестового похода. Положение Вильгельма они оценивали не так оптимистично, но сам Вильгельм пожал плечами и заметил: того, что суждено, все равно не миновать.
– Пока я не голодал, – сказал он, думая, что все когда-то случается впервые.
Ричард приехал рано утром на следующий день. В отличие от больного, измученного отца, который, сидя на коне, напоминал полупустой мешок с капустой, когда бежал от преследований старшего сына к смертному одру, Ричард выглядел как настоящий король-воин. Он сидел на сером испанском коне в одежде из малинового шелка, которая была густо украшена золотой вышивкой, изображавшей оскалившихся львов. Меч висел на позолоченном поясе, позолоченными оказались и сапоги, край плаща обрамляла тесьма с золотыми нитями. Сбоку от него, но немного позади ехал раскрасневшийся брат Иоанн. Судя по выражению лица, он был готов защищаться. Вместе с Ричардом приехал его духовник и советник Вильгельм Лонгчамп. Последний бросил на Маршала взгляд, полный злобы и презрения. Вильгельму тоже было неприятно его видеть: они с Лонгчампом никогда не любили друг друга.
Вильгельм преклонил колени и склонил голову перед новым королем Англии. Остальные рыцари из свиты Генриха сделали то же самое, краем глаза поглядывая друг на друга. Вильгельм смотрел в землю и ждал. Он знал, что это глупо, но все равно ожидал удара меча по шее сзади. Однако прикоснулись к его плечу, и это сделала жесткая твердая рука. Вильгельм помнил времена, когда эта рука была совсем маленькой и даже не могла обхватить рукоятку взрослого меча: Он помнил, как отбивал удары юношеского клинка. Тогда все было легко, но больше эта легкость никогда не повторится.
Ричард сильным, но спокойным голосом приказал всем встать.
– Я кое-чем недоволен, но не верными людьми, – объявил он.
Ом сжал плечо Вильгельма, потом отступил назад и двинулся дальше. Вильгельм, слегка дрожа, выдохнул воздух, поднялся на ноги и расправил плащ. На него смотрел принц Иоанн рыжевато-карими глазами матери. Иоанн иронически приподнял бровь и ухмыльнулся, потом последовал за братом к церкви, в которой было выставлено тело их отца. Вильгельм опустил глаза, не в силах скрыть гнев. Если Ричард преследовал отца, когда тот уже был болен, то бегство Иоанна привело его в отчаяние и ускорило смерть. Генрих умер без мира и спокойствия и душе.
Лорды и рыцари последовали за братьями королевской крови в церковь. Иоанн тихо отступил в тень, как кот, а Ричард прошел прямо к помосту. Единственным проявлением его беспокойства было то, как сильно он сжимал рукоятку меча.
Ричард долго стоял и смотрел на тело отца. Выражение лица было бесстрастным. Потом он придвинулся к неприкрытому лицу Генриха и молча стал всматриваться в него. Иоанн вышел из тени, но не приблизился к мертвецу. Говорят, что из трупа в присутствии убийцы начинает идти кровь, и Вильгельм подумал, не опасается ли один из братьев внезапного кровотечения из тела отца. Он жалел, что они не видели Генриха в Шиноне, в покоях, где он умер. Они заслужили это, но неизвестно, вызвало ли бы это у них жалость или угрызения совести. Вильгельм подозревал, что по крайней мере Ричард не знал значения этих слов, когда дело касалось отца. Иоанн, может, и знал, но, хотя его мысли иногда отражались на лице, часть их все равно оставалась тайной. Вильгельм и не хотел в них лезть, поскольку подозревал: то, что он найдет маячащим там во тьме, зашло далеко за пределы возможного искупления.
Наконец Ричард прекратил рассматривать лицо Генриха. Выражение лиц мертвого отца и живого сына было одинаковым: оба были застывшими. Потом взгляд Ричарда упал на Вильгельма.
– Маршал, на пару слов.
Ричард жестом показал всем, чтобы оставались на своих местах, и вышел с Вильгельмом на улицу.
– Давайте проедемся, – приказал он.
Ричард не стал ждать, пока оседлают коня Вильгельма, и передал ему гнедого коня Лонгчампа. Советник короля так гневно посмотрел на Вильгельма, что, если бы взглядом можно было убить, Маршал уже валялся бы мертвым. Лонгчамп с подозрительностью, завистью и ревностью относился ко всем, кто, по его мнению, мог помешать его влиянию на Ричарда, и считал Вильгельма не просто соперником, а врагом. Вильгельм ответил на гневный взгляд Лонгчампа безразличным, зная, что это вызовет у советника раздражение и беспокойство.
Ричард держался в седле прямо и свободно, сжимая поводья одной рукой. Вторая висела вдоль тела. Вильгельм опустил стремена пониже (они были подогнаны под короткие ноги Лонгчампа), вскочил в седло и догнал Ричарда. Они молча ехали прочь от аббатства, копыта глухо стучали по сухой земле, поднимая светлую пыль. Небо над Шиноном было затянуто дымкой. Наверное, шла гроза. Вильгельм чувствовал ее приближение – ему словно что-то сдавило голову. Он подумал, не нарушить ли молчание, но потом решил этого не делать. Пусть новый король задает тон. А если Ричард ждет покаяния или извинения, то ему придется ждать вечно.
Наконец Ричард посмотрел на Вильгельма.
– Вы пытались меня убить, – сказал он.
Слова прозвучали хрипловато, но Вильгельм решил, что хрипота объясняется громкими криками на поле брани, а не сильными чувствами.
Вильгельм расправил плечи.
– Нет, господин, не пытался. Я до сих пор еще достаточно силен, чтобы направить копье в цель и с уверенностью поразить ее. Если бы я хотел вас убить, то с легкостью пронзил бы ваше тело, как сделал это с вашим конем. Я не стану извиняться за содеянное. Я защищал вашего отца, и, если бы мне снова пришлось делать выбор, я бы поступил точно так же.
– Я думал, что вы собираетесь насадить меня на копье, – Ричард посмотрел на Вильгельма, и его взгляд пронзил не хуже стального наконечника.
– Я почти это сделал, сир, но решил насадить на копье вашего коня. Я посчитал, что результат будет тот же.
Ричард неохотно рассмеялся.
– Так и получилось – он искоса посмотрел на Вильгельма. – Для этого потребовалось большое мужество и твердая рука.
Вильгельм пожал плечами.
– Я долго обучался, – сказал он.
– А если я скажу, что у меня есть работа для вас и я хочу услышать вашу клятву верности, раз мой отец мертв, вы дадите мне ее?
Вильгельм перевел взгляд на темнеющее небо и долго не отвечал. Ответ мог быть только один, но пусть Ричард его подождет. Кроме того, надо было собраться с силами и набраться мужества, перед тем как продолжить разговор.
– Перед смертью ваш отец отдал мне в жены Изабель из Стригила, – сказал он.
Ричард так резко натянул поводья, что конь дернулся и даже немного присел на задние ноги.
– Он ничего вам не давал! – отрезал Ричард. – У меня есть шпионы. Я знаю, что он сказал. Он только обещал ее вам, а обещание – это мусор, пока оно не выполнено. Вы это сами знаете.
Вильгельм пытался прочитать мысли Ричарда, но новый король прекрасно умел скрывать то, что не хотел показывать.
– Я дам вам больше, чем обещание, – произнес Ричард резким тоном. – Прямо сегодня вы отправитесь в Англию с письмами. Вы можете одновременно жениться на девушке. Берите Изабель де Клер, ее земли и вспахивайте и то, и другое с моего благословения.