– Для этого нужно только время, госпожа. Больше ничем такое положение дел не исправишь. Клянусь, что буду относиться к вам с уважением и почтением, подобающими вашему положению, если вы будете точно так же относиться ко мне как к мужу.
Изабель пыталась унять панику и дышать медленнее. Ее подташнивало, руки похолодели. Она медленно подняла голову.
– Я не знаю, насколько я рассудительна, но я попытаюсь, – сказала она.
Он очень осторожно и тихо выдохнул воздух, но Изабель заметила колыхание его груди и поняла, что он тоже находился в большом напряжении, хотя ему лучше удавалось это скрывать.
– Спасибо, – сказал он, поднялся на ноги и протянул ей руку.
Она увидела капельки пота у него на лбу и поняла, какие усилия он прилагал, чтобы держаться прямо. Ей не хотелось давать ему руку: тогда он понял бы, как она испугана, а мать всегда говорила ей, что нельзя показывать страх, если тебе брошен вызов. Никогда! Скоро будут соединяться не только их руки, скоро они будут делить постель, о чем он только что сказал. Изабель не много знала про эту сторону брака. Ее обычно откровенная и прямолинейная мать об этом ничего не говорила. Элоиза рассказала немало, но Изабель не знала, что из рассказанного ею являлось плодом воображения. Быстро все обдумав, она опустила руку ему на рукав, как было принято при дворе, и увидела, что он слегка прикрыл глаза, правда, не могла определить, забавно ему или неприятно.
– Меня ждет лодка. Если вы готовы, мы можем уехать прямо сейчас.
– Сейчас? Сразу? – Изабель посмотрела на него удивленно. – А мои слуги и багаж?
– Сколько у вас слуг?
Она поджала губы, потом решительно заявила:
– Две служанки, духовник и писарь – хотя на самом деле их всех нанимал лорд Гланвиль, а не я.
Вильгельм кивнул.
– Вы хотите их оставить у себя на службе?
Изабель покачала головой.
– Нет, если я смогу выбрать других.
– Вы можете выбирать слуг и управлять ими, как пожелаете.
Изабель почувствовала какое-то странное шевеление в груди, словно часть ее, которая заснула, закованная в цепи, теперь просыпалась и обнаруживала, что кандалы исчезли.
– Тогда я найму новых служанок, – сказала она. – Но духовник, Вальтер, был добр ко мне. Я хочу наградить его, предложив ему место. Мой багаж поместится в один сундук.
– Ну, тогда пусть его пришлют позже, а я попрошу Теобальда Вальтера организовать приезд вашего духовника к новому месту жительства, если он захочет там служить.
Она нахмурилась.
– А такая спешка необходима? Я на самом деле в опасности?
– Не вы, госпожа, – ответил Вильгельм. – Но я буду счастлив побыстрее покинуть это место и оказаться среди друзей. Если вы не против немедленного отъезда, то я хочу, чтобы мы тронулись в путь.
Это был приказ, поданный в виде вежливой и почтительной просьбы. Изабель поняла это и подумала: а что случилось бы, если бы она заупрямилась и заявила, что хочет проследить за упаковкой своих вещей и вообще никуда с ним не поедет? Нет, она не собиралась в порыве злости действовать во вред себе. Она отдала бы все на свете, чтобы побыстрее покинуть эти тюремные стены. Она была ключом к его богатству и положению, но он был ее ключом к свободе.
– Нет, – сказала она, вздернув подбородок. – Я не возражаю.
Вильгельм помог Изабель взойти на борт. От реки сильно пахло водорослями, вода билась о лодку, словно лизала ее маленькими зелеными язычками, на которых иногда появлялась белая пена-слюна. Вильгельм отдал девушке свой плащ, потому что, хотя стоял ясный летний день, на реке дул сильный ветер. Изабель села на одну из скамей и наблюдала, как Маршал осторожно усаживается рядом. За их спинами возвышался огромный Тауэр с побеленными стенами, и именно от вида этих массивных стен, а не от ветра на воде она содрогнулась и покрепче закуталась в шерстяной плащ.
– Холодно? – заботливо спросил Вильгельм.
Изабель покачала головой.
– Одни стены защищают, другие служат тюрьмой, – сказала она. – Я была почти ребенком, когда приехала сюда, но это место не стало мне домом, как были Стригил и Ленстер.
Вильгельм кивнул.
– Всегда есть места, к которым лежит сердце, – с отсутствующим видом произнес он, глядя на огромные стены Тауэра.
Лодка отчалила и пошла вверх по течению. Изабель еще раз бросила взгляд через плечо, а потом стала смотреть на чаек и больших бакланов, летавших над водой. Она задумалась, где находятся места, к которым лежит сердце Вильгельма, но было слишком рано задавать ему такой вопрос. Она чувствовала его напряжение и видела, что он все время держит руку на рукоятке меча. Они продолжали путь вверх по реке, и не случилось ничего необычного, только какие-то грязные дети с голыми ногами бросили с берега камни в лодку. Наконец Вильгельм вздохнул и расслабился. Изабель рискнула взглянуть на него из-под ресниц. Теперь, при свете дня она смогла рассмотреть мешки у него под глазами, впалые щеки и изможденное лицо. Так выглядела ее мать после смерти сына и известии об отъезде дочери из Стригила. Это были следы напряжения, необходимости держаться, взваливания на плечи груза печали, заботы о других. Несмотря ни на что, приходилось и дальше выполнять обычные обязанности. В последнее время так же выглядел и Ранулф де Гланвиль.
– Куда мы направляемся? – спросила она.
– В дом Ричарда Фицрейнера.
– А-а. – произнесла Изабель.
Это имя ей ничего не говорило. Де Гланвиль не считал нужным держать ее в курсе того, что происходило за пределами Тауэра, и ей приходилось полагаться на свои уши и Вальтера, который рассказывал ей о том, что знал. Но новостей она все равно узнавала немного.
Вильгельм прислонился к борту судна.
– Он купец и один из высокопоставленных горожан, -пояснил Маршал. – Когда я входил в свиту молодого короля, он обычно обеспечивал нас товарами. Мы говорили Ричарду, что нам нужно, и он это доставал – что угодно, от черного перца до боевого коня. Я давно его знаю. Его дом стоит на Чипсайде[18], недалеко от собора. Он предложил нам пожить у него, пока мы находимся в Лондоне. – Маршал усмехнулся. – Боюсь, я слишком торопился и не смог бы должным образом подготовить все для жены и ее слуг, но Ричард пришел мне на помощь и уверяет меня, что все в порядке. – Вильгельм склонился вперед. – Простите, что не было времени на ухаживания. Если говорить честно, то нужно заключить брак немедленно, чтобы я чувствовал себя в безопасности.
Изабель это уже поняла, но, когда он объявил об этом, у нее скрутило живот.
– Что значит «немедленно»? – спросила она, однако, по-деловому.
– Сегодня, если вы способны это вынести. Я дам вам время прийти в себя – столько, сколько смогу.
«А это значит – никакого», – подумала Изабель. Кусок дерева проплыл мимо них по темно-зеленой воде. Изабель проводила его глазами и подумала, что может точно так же бесцельно плыть – пусть судьба несет ее туда, куда захочет. Или она может поплыть на корабле с этим мужчиной и выбирать нужный курс.
– Я вынесу это.
Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Его взгляд вызывал беспокойство, тревогу. Другие мужчины тоже смотрели на нее так, но Изабель никогда не оставалась с ними один на один, и никто из них никогда не нравился ей настолько, чтобы осмелиться назначить свидание.
Пока плыли вверх по реке, девушка смотрела на пейзаж, который всегда был так близко, но который она никогда не видела. Здесь находились пристани, верфи; у Биллингзгейтского рынка на полном снующих людей причале разгружалось судно рыбаков. Огромная сеть оказалась полна лосося. Вдоль берега реки стояли церкви и дома с садиками. Изабель старалась держать себя в руках, наслаждаться мигом и не паниковать. Вильгельм Маршал показывал на берега и говорил легким тоном и с юмором. Он давал ей возможность ответить, но в то же время и не затягивал молчание, и не давил на нее, требуя ответов. Девушка подозревала, что это мастерство опытного придворного. Их судно прошло под арками Лондонского моста, на мгновение все вокруг потемнело, и очень сильно запахло водорослями. Вода бурлила под килем, и Изабель почувствовала капли у себя на лице.
– Здесь лучше всего проплывать при отливе, – сказал Маршал с улыбкой. – Но всегда нужно быть готовым промокнуть. Надо уметь наслаждаться опасностью.