Барон отнес Мадлен в постель и закутал ее в одеяла; она крепко прижалась к нему, однако продолжала молчать.
— Скажи мне, чего ты боишься? — спросил Векстон. — Неужто в том, что я люблю тебя, есть что-то ужасное?
— У нас с тобой нет будущего, Дункан. Король…
— Король благословит нас, — перебил ее барон. — Вильгельм вынужден будет признать этот брак.
Уверенность Векстона несколько ободрила Мадлен.
— С чего ты взял, что король станет на твою сторону? Объясни мне, чтобы я не боялась.
— Я познакомился с королем Вильгельмом, когда мы оба были еще мальчишками, — начал Дункан. — Конечно, у него много недостатков, но он сумел доказать, что может быть могущественным правителем. Ты не любишь его, должно быть, потому, что твой дядя представил тебе короля в невыгодном свете. Но твой дядя высказывал лишь точку зрения Церкви. Мне известно, что священнослужители перестали поддерживать нашего короля, потому что тот отнял у монастырей немало сокровищ и никогда не спешил назначать нового священника на освободившееся место. Церковники не любят короля, потому что он не идет у них на поводу.
— Но почему ты думаешь…
— Не перебивай меня, когда я говорю, — рассердился Векстон. — Я же пытаюсь все объяснить тебе! — Чтобы смягчить свою резкость, барон нежно обнял жену. — Не хочу хвастаться, но, по правде говоря, это я помог королю объединить шотландцев и добиться мирного сосуществования. Вильгельм знает мне цену. И у меня есть отлично обученное войско, которым он может располагать в любую минуту. Вильгельм надеется на мою преданность. Я никогда не предам его, и ему это известно.
— Но, Дункан, Луддон — весьма необычный друг короля, — нерешительно перебила мужа Мадлен. — Мне говорила об этом Марта, и то же самое я слышала от знакомых дядюшки.
— А кто такая эта Марта?
— Одна из служанок дядюшки, — пояснила Мадлен.
— И по-твоему, она непогрешима, как папа римский? — съязвил барон. — Как ты думаешь?
— Да нет, конечно. Но мой братец тоже нередко хвастался своим влиянием на нашего короля.
— А ну-ка скажи мне, женушка, что ты имела в виду, когда сказала, что Луддон — «необычный» друг Вильгельма?
— Я не могу произнести этого вслух! — воскликнула Мадлен. — Это непристойно и грешно.
Дункан вздохнул. Он-то отлично знал о пристрастиях короля и давным-давно догадался о том, почему Луддон имеет такое сильное влияние на Вильгельма. Однако барона удивило, что даже его невинной женушке, которая в жизни не бывала в свете, известно об этом.
— Ты должен поверить мне, Дункан, что король с Луддоном состоят в постыдных отношениях, вот и все. Более подробно я объяснять ничего не буду, — промолвила Мадлен.
— Ну что же, — согласился барон. — Не будем больше говорить об этом, раз это тебя так смущает. Я понимаю, что ты хотела сказать. Но все равно король не предаст меня. Честь на моей стороне.
— Не о той ли чести, что привела тебя одного в замок моего брата, ты говоришь? — спросила Мадлен. — Ты так веришь в честь, что имел глупость понадеяться на слово Луддона!
— Это был хорошо продуманный план, — заметил Векстон. — Я никогда не доверял твоему брату.
— Но он же мог расправиться с тобой до того, как твои воины войдут в его крепость! — возразила Мадлен. — Ты попросту мог замерзнуть насмерть! Конечно, я помогла тебе и спасла твою жизнь, но какое отношение это имеет к чести?!
Дункан не стал спорить с женой. Она была не права, но барон не хотел разубеждать ее и указывать на ошибки в ее суждениях.
— Луддон использует меня, чтобы причинить вред тебе, — заявила Мадлен.
Это замечание, по мнению барона, вообще не имело смысла.
— Мадлен, во всей Англии не найти человека, который не знал бы о том, что случилось с Аделой. Если король отвернется от правды, это будет его первой большой ошибкой. Вся знать Англии станет на мою сторону! Конечно, у всех нас есть обязанности по отношению к правителю страны, но всех нас связывает и долг чести. Поверь мне, Мадлен, — с горячностью произнес барон, — Луддону войны со мной не выиграть. Я знаю, что надо делать, не сомневайся!
— Я верю тебе с того дня, когда мы оказались вместе в твоей палатке, — прошептала Мадлен. — Ты пообещал, что не дотронешься до меня, пока я буду спать, и сдержал свое слово.
Дункан улыбнулся при воспоминании о той ночи.
— Но теперь-то ты понимаешь, как глупо было с твоей стороны опасаться, что я смогу воспользоваться тобой, а ты и не узнаешь об этом?
Мадлен кивнула.
— Но я очень крепко сплю, — поддразнила она мужа.
— Мадлен, перестань уводить разговор в сторону, — оборвал ее Векстон. — Мы начали с того, что я объяснился тебе в любви. Тебе нечего ответить мне на это?
— Спасибо тебе, мой супруг.
— «Спасибо»?! — взревел потерявший терпение барон. Он-то надеялся, что жена тоже ответит ему признанием в любви.
Мадлен внезапно обнаружила, что лежит на спине, прижатая к кровати возвышающимся над нею мужем. Уголок его рта дергался — это было верным признаком нарастающего гнева. Похоже, он был готов к бою.
Но Мадлен не испугалась. Она нежно погладила его плечи, а затем ее ладони скользнули вниз по его рукам. Мадлен чувствовала мощь его сильных мускулов, игравших под выдубленной на солнце кожей. Лаская мужа, она не отрывала от него глаз. И как только она одарила его лучезарной улыбкой, Дункан перестал хмуриться, в глазах его загорелись огоньки, напряжение между ними спало.
— Ты еще смеешь дразнить меня?
— Я не дразню тебя, — возразила Мадлен. — Просто ты только что преподнес мне драгоценный подарок. Я польщена и рада.
Но барон хотел большего.
— Ты единственный мужчина, который сказал мне о своей любви, — прошептала Мадлен, добавив: — Как же мне не любить тебя в ответ на это.
— Стало быть, мне повезло, и Джилард не успел первым сказать тебе о своей любви? — выдохнул Векстон.
— Нет, он объяснился, — заулыбалась Мадлен, заметив удивление на лице мужа. — Но я не придала его словам серьезного значения: они были какими-то ненастоящими. Твоего брата просто обуяла минутная страсть. С тобой совсем другое дело. Ох, Дункан, я так давно люблю тебя. Как глупо с моей стороны, что я не понимала этого раньше. Но, признаться, сама я осознала, что люблю тебя, лишь этим вечером, когда мы сидели у огня с твоими родными и Джеральдом. Ты… ты ценишь меня, Дункан. Сердцем я понимаю, что много значу для тебя.
— Но тебя всегда все ценили. Всегда.
Глаза Мадлен наполнились слезами.
— Да, но твоя любовь ко мне — настоящее чудо. Ведь ты взял меня в плен, чтобы отомстить Луддону за Аделу, не так ли?
— М-м-да, — признался барон.
— И по этой же причине ты женился на мне, — промолвила Мадлен. — Ты любил меня тогда?
— Я думал, что это только страсть, — объяснил Векстон. — Мне очень хотелось уложить тебя в постель, — ухмыльнулся он.
— Месть и страсть, — заключила Мадлен. — Просто чудесно.
— Ты забыла о сострадании, — заметил Дункан.
— О сострадании? — переспросила жена. — То есть ты хочешь сказать, что жалел меня? — В голосе Мадлен чувствовалось раздражение. — Господи, значит, ты не любишь меня, а только жалеешь?!
— Радость моя, ты просто перечислила причины, благодаря которым и родилась любовь, а я согласился с тобой.
— Но если твоя любовь рождена местью, состраданием и страстью… — не унималась она.
— Мадле-ен, — укоризненно протянул барон, пытаясь несколько успокоить ее, — вспомни-ка, что я сказал тебе перед отъездом из замка Луддона.
— Ты сказал: «Око за око».
— Нет, ты спросила меня, принадлежишь ли ты Луддону, — возразил Векстон. — И помнишь, что я ответил тебе?
— Мне тогда показалось, что я не поняла тебя, — промолвила Мадлен. — Ты заявил, что я принадлежу тебе.
— Я сказал правду, — произнес барон, зажимая рот жены горячим поцелуем.
— Но я по-прежнему не понимаю, что ты имел в виду, — выпалила Мадлен, едва поцелуй прервался.
— Я тоже, — признался барон. — Мне казалось, что я смогу просто держать тебя в своем замке. Я и не собирался жениться на тебе до самого последнего времени. Но думаю, твою судьбу еще раньше решила твоя доброта.
— Ты так думаешь? — прошептала Мадлен, глаза которой опять подозрительно заблестели.
— Все было предрешено с того мгновения, когда ты согрела мне ноги, вот только я не сразу понял это.