Нина Харрингтон - Великолепная пара

Еще кое-что, что можно добавить в список личных качеств новой клиентки: нетерпеливая. А также страдающая технофобией.

Шон направился вниз по улице, через несколько минут повернул за угол и оказался на одном из местных уличных рынков, которыми был так знаменит этот район. Раз в неделю лоточники продавали всевозможные вещи ручной работы, еду, одежду, книги, украшения, картины и все остальное, что находили у себя на чердаке.

Губы Шона сами собой расплылись в улыбке.

Его мать любила приходить на такие рынки, и он, бывало, часами таскался за ней каждую субботу, пока она исследовала содержимое деревянных столов на предмет того, что назвала «сокровищами». Ее коллекции: открытки с видами Лондона, викторианские изразцы ручной росписи, старинные куклы с фарфоровыми лицами, сумки, расшитые бисером и блестками.

У каждой вещицы была своя собственная история. Серебряная табакерка наверняка принадлежала какому-нибудь Шерлоку Холмсу, а жестяной автомобиль с отколотым краем когда-то был заветной игрушкой мальчика-эмигранта, который был вынужден бросить все, когда его семья бежала.

Шон не мог выразить словами, насколько он восхищался своими матерью и бабушкой с дедушкой. Они научили его, что тяжелая работа – это единственный способ обеспечить себе безбедное существование и уверенность в том, что голодать не придется. Единственный способ добиться благосостояния, которое никто не сможет отнять.

Неудивительно, что его отец ее обожал.

Он, как правило, работал дни и ночи напролет в каком-нибудь из отелей, но если был дома, когда они с матерью возвращались с мешками, полными всевозможных «сокровищ», то радовался как ребенок, рассматривал каждый предмет и притворялся, что тот ему нравится.

Какие счастливые дни!

Шон прерывисто вдохнул воздух.

Прошло много лет с тех пор, как он приходил на такой вот уличный рынок. Он редко вспоминал о том, как бывал здесь с матерью в детстве. В те далекие времена он с гораздо большим удовольствием поиграл бы в футбол со своими школьными друзьями. Но сейчас? Сейчас это были его самые дорогие воспоминания.

Он пережил хорошие времена и не очень. Тяжелый физический труд помогал забывать все плохое. Долгие годы он был настолько измотан, что падал ночью в постель без всякой надежды на такую роскошь, как сновидения.

Тут мало что изменилось. Он по-прежнему работал так много, что иногда дни просто сливались в одно огромное расплывшееся пятно.

Он заплатил эту цену за невероятно успешную экспансию компании.

Только в такие моменты, как сейчас, он задавался вопросом: не слишком ли высока эта цена?

Саша была последней из длинной череды его краткосрочных девушек. Его друзья перестали звонить ему, потому что у него всегда была какая-то превосходная причина, почему он не может прийти к ним на ужин или встретиться и выпить с ними в баре.

Все, что у него осталось, была его семья.

Шон стоял молча, ошеломленный этими звуками и запахами уличного рынка, наслаждаясь всеми этими счастливыми воспоминаниями, нахлынувшими на него.

Солнце пробилось сквозь тучи и наполнило день светом и теплом. Птицы чирикали в лондонских платанах, которые выстроились вдоль улицы, и в первый раз за много месяцев он испытал чувство удовлетворенности.

Шокирующе новое. Угнетающе редкое.

Но на этот раз он не стал анализировать свои чувства и ощущения или прогонять их.

Он просто поддался им и наслаждался моментом. Каждый глоток пьянящего воздуха, казалось, оживлял его. Давняя скованность в шее и плечах исчезла.

Шон покачал головой и вздохнул. Может быть, не так уж плохо покидать отель время от времени, в этом есть свои преимущества.

Забудь правила. Забудь про свое расписание и про полученные письма, на которые нужно ответить. Пора взять паузу и вспомнить про личное время, которое ему причиталось и которым он никогда не пользовался. Теперь Шон точно знал, с кем он хотел его провести.

Ди откинула голову назад и подставила лицо теплым солнечным лучам.

Такое приятное ощущение!

Ладно, это было жалкое подобие солнца, под которым она выросла, но сейчас она была согласна на любое.

– Уже загораете? Планируете раздеться в ближайшее время? В этом случае я готов расхваливать фестиваль чая и одновременно продавать входные билеты.

Шон смотрел на нее и улыбался, пряча руки за спиной, и от этого взгляда ей стало нехорошо. Крошечные тревожные звоночки зазвучали у нее в голове, а когда он подошел ближе, Ди с трудом поборола внезапное желание купить что-нибудь в рыночной палатке. Пуговицы. Ленты. Да что угодно.

У него было что-то на уме. Она это точно знала, и ей стало не по себе.

Должно быть, так чувствуют себя антилопы перед нападением льва.

– Извините, что я так долго говорил по телефону. У Роба появилось несколько идей, как лучше воспользоваться вашим советом, – сказал Шон, а затем замолчал.

Еще один шаг, и он сократил расстояние между ними, но прежде, чем Ди успела ответить, он резко вытащил руку из-за спины и протянул ей самый огромный букет тюльпанов, какой она когда-либо видела.

Нет, скорее даже несколько букетов. Ярко-красные тюльпаны, которые так хотелось понюхать; желтые, еще не распустившиеся бутоны; и ее любимые – красно-белые полосатые с вкраплениями рыжего. Все это многоцветие оттенялось темно-зелеными листьями с аккуратно обрезанными краями.

Не колеблясь ни минуты, она выхватила цветы из его рук и зарылась в них лицом.

Этот букет пахнул весной.

Это было что-то небесное.

– Я подумал, что они вам понравятся, – сказал Шон с улыбкой.

Ди моргнула и так смутилась, что едва могла говорить – в горле стоял комок, а по щекам катились слезы.

– Мне никто никогда не дарил цветы. Вообще. И это немного ошеломило меня.

Шон посмотрел на нее в полном недоумении:

– Пожалуйста, скажите, что вы шутите. Никогда? Ни один парень? Не может быть.

– Никогда. – Она кивнула, сунула руку в карман за платком и шумно высморкалась.

– Ну, это абсолютно неприемлемо, – сказал Шон и выпрямился. – Должен сказать, что к вам безобразно относились, и как один из многих одиноких мужчин, который мечтал бы регулярно дарить вам цветы, я прошу прощения за то, что недосмотрел.

Потом он улыбнулся, и эта улыбка могла бы растопить лед на расстоянии пятидесяти шагов.

– Возможно, мы поможем вам почувствовать себя особенной. Вы не заняты вечером в пятницу?

Ди попятилась немного назад и попыталась собраться с мыслями.

– Нет, не думаю. А что?

– Пракаш и другие выпускники академии управления знакомятся с менеджерами отеля на ужине управляющего совета в пятницу. Роб прилетит на него из Нью-Йорка и хотел бы встретиться с вами и поговорить о чае.

Потом Шон поднял ее руку, которая не была занята цветами, повернул ее ладонью вверх и коснулся губами внутренней стороны ее запястья, лишая Ди любой способности разумно мыслить.

– И я… – глядя ей в глаза, он снова поцеловал ее запястье, и горячее дыхание щекотало крошечные волоски на тыльной стороне ее руки, – хотел бы, чтобы вы были моей спутницей на этом вечере.

Он согнул ее пальцы в кулак и крепко прижал ее руку к своей груди, вынуждая ее смотреть ему в глаза.

– Скажите «да», Ди. Вы знаете, что вы хотите этого. Это будет особенный вечер.

Она не могла выдавить из себя ни слова. Но каким-то чудом ей удалось быстро кивнуть.

Единственное, что она осознавала в следующий момент, – что идет мимо рыночных лотков в лучах послеобеденного солнца с охапкой тюльпанов в одной руке. А Шон Бересфорд держит ее за другую руку.

Вот это день!

– Я не понимаю, почему ты паникуешь. Ты идешь на свидание. С миллиардером. На ужин, где все управляющие отелей «Бересфорд» выстроятся в очередь, чтобы поцеловать ноги отцу Шона. – Лотти медленно кивнула. – Для меня все логично. Среди них просто обязан был оказаться один умный мужчина, который узнает богиню при встрече.