— Завтра Адрианна расскажет мне все, что знает о семье Селано, — продолжала Елена счастливо. — Пожалуйста, пойдем со мной, и тоже все послушай.
— Да, я пойду.
Мариетта задавалась вопросом, должна ли она предупредить подругу, а затем решила не говорить ничего. Елена так невинно радовалась вниманию Марко Селано, что было бы бессердечно попытаться ослабить ее чувства, особенно если учесть, что из этого вряд ли что-нибудь выйдет.
— Что касается молодой женщины, которая была с ним, — заявила Елена, щелкнув пальцами, — ее желтые волосы — крашеные, и их цвет — грубый по сравнению с моим. — Она гордо покачала своими красивыми волосами и провела пальцами сквозь них, расхаживая по комнате почти на цыпочках, как будто ей было трудно сдержать без танца возбуждение, которое вызвал у нее вечер. — Я думаю, что я так сильно влюблюсь в Марко Селано, что это очарует его и он никогда впредь не сможет пожелать другую женщину.
Мариетта почувствовала, что обязана высказаться.
— Елена, пожалуйста, не строй пока таких надежд. Подожди и посмотри, что случится в следующий раз, когда он будет в зале.
Елена помедлила, ее лицо излучало сияние.
— Завтра он пошлет мне цветы. Ты увидишь!
Цветы не были посланы. Елена ждала напрасно несколько дней, обвиняя расхлябанность доставок, забывчивость семейных секретарей, которым доверен заказ букетов, и даже временное наводнение улицы Скьявони и площади Святого Марка. В конце концов у нее закончились оправдания, и в течение последующих нескольких дней она была необычно подавленной и молчаливой. Затем она снова оживилась и больше не упоминала Марко Селано. Мариетта, несмотря на то что знала ее хорошо, ошибочно предположила, что она выбросила его из головы.
Между тем обе девушки узнали много нового о семьях Торриси и Селано от Адрианны.
— Итак, Селано иногда приходят сюда? — Елена задавала вопрос для подтверждения.
— Да, но никогда с Торриси.
Адрианна продолжала рассказывать им все, что знала о двух великих семьях. В течение многих столетий Торриси и Селано были воителями и купцами, сборщиками налогов для дожа, банкирами иностранных королевских семей, учеными, музыкантами и поэтами. Их подозревали в убийстве и предательстве, они были отлучены от церкви со всей Венецией по двум случаям разгневанным Папой Римским, их изгоняли, они теряли огромные состояния и наживали их снова, они всегда были представлены на Большом Совете из тринадцати сотен аристократов, которые управляли Самой Спокойной Республикой под искусным руководством дожа государственными делами и заседали много раз в Высшем Совете из десяти. Гораздо более страшной была жестокость, которую они выказывали на Совете Трех в вынесении приговора подозреваемым в преступлениях против государства, — до подземных тюрем и камер пыток тюрьмы, присоединенной к Дворцу дожа. По всему городу были расположены древние почтовые ящики с львиными головами, вмонтированные в стены. Тайные обвинения против сограждан в измене государству можно было опускать в разинутые пасти львов. Они расследовались и представлялись перед Советом Трех, которого боялись и по сей день, как боялись в прошлом. Услышав все это, Мариетта подумала, как удачно, что ни она, ни Елена не могут войти каким-либо образом в эти две семьи. Она надеялась, что Елена поймет: то, что Марко Селано не прислал ей маленький букет цветов, было небесным благословением.
В те три недели, когда Мариетта была отлучена от хора, Елена солировала на публике много раз. Так как Елена ни разу не упоминала Марко Селано, Мариетта предположила, что он либо не присутствовал, либо Елена не узнала его в маске.
Обе девушки вздохнули с облегчением, когда Мариетту восстановили в хоре. Прошел только один день, как она вернулась к ежедневной практике, когда Адрианна разыскала их с Еленой.
— Я хотела бы, чтобы вы пришли в зеленую гостиную сегодня вечером в восемь часов. Руководители устраивают там маленькую вечеринку для меня. — Загадочная легкая улыбка танцевала на ее губах, когда она опередила вопрос, который, она знала, последует. — Не спрашивайте у меня ничего сейчас. Вы узнаете почему, когда придете туда.
В тот вечер, когда Мариетта и Елена пришли в Зеленую гостиную, Адрианна, одетая в платье с фижмами из бледно-лимонного шелка, приветствовала их. Их хористки-товарки и ведущие музыканты были там, как и маэстро ди Коро, преподаватели и руководители со своими женами, несколько других человек, которых девочки не узнали, но предположили, что они были покровителями Пиеты. Были поданы бокалы с вином и розданы по кругу дольки дыни. В комнате было шумно от разговоров до тех пор, пока глава руководителей не вышел вперед и официально не поприветствовал всех присутствующих. Затем он отступил назад и кивнул Адрианне, чтобы она заняла место, которое он освободил в центре комнаты.
— Я так счастлива, — начала она, — быть окруженной столь многими друзьями в этот особенный вечер, когда я должна сказать вам, что скоро покину Пиету, которая была моим домом в течение почти двадцати семи лет. Я знаю, многие люди задавались вопросом, почему я остаюсь так долго, но я предполагаю, что всегда узнаю правильный момент, когда нужно будет уходить. Теперь это время пришло, и я обсудила свое решение с нашим маэстро ди Коро. У меня есть все причины быть благодарной ему не только за занятия, но и за постоянное руководство и советы. Я всегда гордилась тем, что пою от имени Пиеты. — Она повернулась к нему. — А теперь, пожалуйста, маэстро, скажите за меня.
Он кивнул и вышел вперед, встав рядом с ней.
— Не секрет, что я считаю голос Адрианны самым великолепным из всех, что я когда-либо слышал. Тот факт, что она оставалась с нами в Пиете, укрепляя репутацию нашего заведения, известного в самых дальних уголках планеты, стоит считать величайшим счастьем для нас. Теперь Адрианна последовала велению своего сердца. Я с удовольствием объявляю о помолвке Адрианны с синьором Леонардо Савони из Венеции!
Наступила гробовая тишина, затем послышался хор поздравлений, удивленных замечаний и всеобщего изумления. Затем все это уступило место аплодисментам, когда широкоплечий и плотный мужчина среднего возраста, кого большинство присутствующих приняли за покровителя, приглашенного руководителями, вышел вперед и взял Адрианну за руку. С толстой шеей, крючковатым носом и зловещими черными бровями, которые казались странными над такими мягкими карими глазами, он был достаточно уродливым, но Адрианна смотрела на него с обожанием, как и он на нее.
— Я самый счастливый человек во всей Венеции, — заявил он и поцеловал ей руку.
Елена, оценив его элегантную одежду из атласа оттенка корицы и его рейтузы со стрелками, повернулась к Мариетте и сказала почти вызывающе:
— Ты видишь! Адрианна выбрала подходящего знатного человека помимо всего прочего!
Так как титулы никогда не использовались в Венеции, за исключением письменных Документов, не возникло никаких разговоров о том, был ли синьор Савони графом или обладал каким-либо еще высоким рангом. Мариетта и Елена присоединились к тем, кто столпился вокруг Адрианны, чтобы пожелать ей счастья. Когда подошла их очередь, она приняла их поздравления с особенным удовольствием.
— Пожалуйста, скажи нам, — попросила Елена, снедаемая любопытством, — где находится дворец Савони? Он на берегу Гранд-Канала?
Адрианна весело покачала головой.
— Я не буду жить во дворце, Елена. Что навело тебя на эту мысль? Синьор Савони — изготовитель масок. Его дом находится на улице Богородицы. После нашей свадьбы я попрошу, чтобы тебе и Мариетте разрешали навещать нас иногда.
Елена недоверчиво смотрела на нее. Изготовитель масок! Потом резкий толчок локтя Мариетты подсказал ей, что нужно скрыть свое изумление.
— А где находятся деловые владения синьора Савони?
— Его мастерская находится через два или три дома от кофейни «Флорианс» в галереях на южной стороне площади Святого Марка.
— Можем мы узнать, как ты познакомилась с ним?
Адрианна начала рассказывать.
— У меня было много писем от предполагаемых поклонников, которым я не придала значения, но в письме синьора Савони было нечто, что тронуло меня, и я сказала руководителям, что, хотя и не могу рассмотреть его предложение о женитьбе, хотела бы, чтобы он написал мне снова. Мы начали переписываться регулярно, и его письма завоевали меня даже раньше, чем я встретилась с ним. Затем, когда я наконец согласилась на встречу, то знала, что нашла все, чего когда-либо хотела, в его добром сердце.