Эмма Герц - Вензель на плече Урсулы

— Сколько делаем подходов? — взлетающим от возбуждения голосом спросил Холодный. На этот раз обошелся без шейных платков. Футболка и джинсы, как и подразумевалось договором о «зеркальности».

В среднем подход занимает пять-десять минут, но единственный подход, если им решили ограничиться, по длительности может достигать получаса и даже более.

— Один нормальный сделаем, — ответил Господин, — сто мышей не заменят одну гору…

С этим Урсула согласилась. Даже улыбнулась кривовато. Может быть, все не так плохо? Господин привычно шутит про мышей и гору. Завела руки за спину, расстегнула крючки бюстгальтера.

Продолжительный action с полноценным разогревом и сокрушительной силой кульминационного воздействия действительно доставляет более сильные ощущения, чем много мелких.

Урсула встала, сзади располагалось большое зеркало без всяких рам. Колени вздрагивали. Глядя на свое испуганное лицо, почти белое, чуть подмигнула ободряюще, подцепила большими пальцами узкие черные трусы с обеих сторон, стянула.

Кэрол прощебетала что-то звательное, взмахивая ручками. Ее пушистая голова поворачивалась туда-сюда, туда-сюда.

— Зоны воздействия? — уточнил Холодный. — Номер один?

Зоной воздействия номер один считались ягодицы. Однако Урсула с радостью подставляла под удары и спину — это волшебно, когда между лопаток…

Кошачье место. Классической «кошкой».

Холодный включил музыку. Кэрол, уже на коленях, состроила зверскую физиономию специально для Урсулы: много раз обсуждалось необъяснимое пристрастие Холодного к группе «Кар-мен». Вот и сейчас певец запел про Чио-Чио-сан. Да уж, подумала Урсула, у Господина намного изысканнее музыкальные вкусы.

Опытные садисты для мягкого вхождения в сабспейс начинают action с хорошего разогрева: воздействуют мягкими девайсами, неторопливо, щадяще и нежно. Это обеспечивает приток крови к обрабатываемому участку тела и способствует выделению эндорфинов. Даже у самого бывалого мазохиста эндорфины не появляются от первого удара.

В первом ударе самое страшное, что никогда не знаешь, когда. Считаешь про себя раз-два-три-четыре и ждешь, а сердце отплясывает, выделывая аортой и полой веной коленца.

При разогреве лучше всего использовать мягкие флоггеры. Они практически не повреждают кожу. Идеальная частота ударов — приблизительно один раз в десять секунд или еще реже.

Урсула не закрывала глаза, как и велел ей Господин. Прямо перед собой она видела Кэрол, чья поза точно повторяла ее: животом на кушетке, коленями на полу, удобно. Бондаж использовать не стали. Холодный предлагал, неумеренно хвастаясь своим знанием японской техники связывания с шебуршащим названием… вылетело из головы… Как же там?..[18]

Неожиданно удары Холодного, в такт с ударами Господина, стали ощущаться и Урсулой. Не закрывать глаза.

После разогрева в ход идут серьезные девайсы: плеть, «собака», многохвостка или даже длинный кнут, требующий от Топа настоящего мастерства. Скорость движения хорошего кнута легко преодолевает сверхзвуковой барьер, таким ударом можно не только снять мясо до самой кости, но и сломать эту кость.

Урсула зачарованно смотрела, как красиво Холодный выполнял прямые удары флоггером, затем перешел к накатным ударам универсальной плетью с ременным фалом… «Большая собака», смогла еще подумать она, она называется «большая собака»…

То же самое проделывал Господин.

Пик action — это кульминация, момент наивысшего накала страстей, предельная и даже запредельная нагрузка. Нелюбимый Урсулой заносчивый Март упоенно повторял чью-то фразу: «Для садиста удовольствие начинается там, где оно кончается для мазохиста», имея в виду именно этот краткий миг, но Март ошибался.

Урсула бы почувствовала себя разочарованной, не будь в action такого момента напряжения всех сил, когда нагрузки близки к невыносимым. Она начинала плакать, даже кричать, бурно рыдать, вымывая слезами всю накопившуюся внутри копоть.

Транс — особое состояние психики, для которого характерно частичное торможение коры головного мозга: потеря ощущения времени и потеря контроля над реальностью.

Урсула не закрывала глаза, как велел ей Господин. Глаза закрылись сами, а может быть, глаза остались открытыми, но видели не стильный интерьер подвальчика Холодного.

Урсула бежит, бежит очень быстро, без оглядки, в неудобной колючей одежде из шерсти, бежит босиком по чему-то такому, зернистому, каменному, и не хватает кислорода, но она сейчас взлетит, это нетрудно. Раз, два… Три.

Достижению транса способствует определенная ритмичность воздействий. Удержание постоянного, верно выбранного ритма имеет большое значение в action.

Летать — это так приятно. Особенно когда каждый полет ты видишь что-то новое. Ах, какие там реки, горы и долины или ничего этого нет… Тебе будет неважно. Что-то пульсирующее и синеватое справа, что-то струящееся красное слева, что-то извергающееся вокруг… В полете всегда хорошо пахнет. Хорошо пахнет и в заплыве, когда тебя съедает волна, и ты можешь разговаривать с рыбами и гладкобокими дельфинами, но чаще все-таки бывает полет.

Я опять летаю в чьем-то теле, вспомнила Урсула, наверное, в своем.

* * *

А со мной вот что приключилось. Возвращаюсь из гостей. Поздно, холодно, торможу «тачку». В ней две женщины. Думаю, колымят девушки, плохо ли. Пока ехали, я пытался флиртовать, а когда полез за кошельком, одна, посмелее, к тому же слегка навеселе, сообщила, что приехала погостить у подруги, предложила зайти к ним в гости, но с условием, что я за ними буду ухаживать.

— А как же, — сказал я, — я за красивыми девушками всегда ухаживаю.

— Нет, ты не понял, прислуживать за столом обнаженным и исполнять все наши прихоти.

Она еще не закончила фразы, а я почувствовал, как у меня напрягся и привстал член. А девушка продолжала, повернувшись ко мне:

— Сначала ты вылижешь наши сапоги, потом поможешь в переодевании, как заботливая горничная, потом будешь подавать нам напитки и еду, передвигаясь на коленях.

Член стал настолько твердым и огромным, что грозил прорвать ткань на брюках, и я, слушая девушку, незаметно расстегнул ширинку и обхватил рукой набухшую, влажную головку.

— Потом мы станем мочиться на тебя, а ты должен будешь с благодарностью выпивать нашу мочу — это называется «золотой дождь», малыш…

Я содрогнулся, поймал свое семя в кулак и три раза сказал: «Да».

Трактир «Чем Бог послал», меню на 19.11.1993:

«Перец, фаршированный овощами.

Суп-харчо.

Пирог картофельный с грибами.

Сметанные блинчики с заварным кремом.

Приятного аппетита!

С уважением и заботой

Хозяева».

Доска объявлений в трактире «Чем Бог послал»:

«Милые гости! Завтра, в субботу, неожиданно возросший Дискуссионный Клуб занимает под свои заседания не только Кабинет, но и Гостиную, так что приносим свои извинения и ждем в воскресенье, наш дражайший повар намерен приготовить шоколадный торт с карамелью.

Ваш Георгий».

* * *

Звонок телефона. Разумеется, Марусечка.

— Еду сейчас по улице. Висит рекламный щит. На нем изображена длинноволосая улыбающаяся девушка, которая развела руки в стороны. Она стоит на фоне кухонного гарнитура. Внизу большими буквами надпись: «Уж о цене договоримся!» — Марусечка заливается смехом в моем ухе. Полина и Людочка заливаются смехом на моей кухне. Мне очень жаль, но я не могу присоединиться к общему веселью, так и говорю:

— Извини, пожалуйста, не могу присоединиться к твоему веселью, у меня полно народу в гостях и дурацкие дела, перезвоню.

Кладу трубку. «Тесты полосатятся, и все сложно». Плеск воды в ванной. Савин всегда сначала чистит зубы, потом бреется, потом принимает душ. Сушит волосы полотенцем, тщательно расчесывает. Надо действовать быстро, сколько еще в минутах соседки смогут заливаться смехом? Не более пяти, потом еще минут пять поговорят о необыкновенной зиме, повышении тарифов на что-нибудь и преимуществах клубничной «Маргариты» перед персиковой. Потом Полина несколько раз произнесет: «пинцет», Людочка на правах старожилки подъезда спросит: «А куда наша хозяйка подевалась?» И отправится меня искать… Я не хочу, чтобы меня нашли.