— Свадьбы не будет, — охладила я публику. — Просто распишемся, и все.
— Это вы зря, — покачала головой Мария Александровна. — Сколько раз замечала: если не по обряду — долго не живут вместе!
— Да нет же, наоборот! — возразила наша корректорша Ирина Петровна. — Стоит убухать кругленькую сумму в роскошную свадьбу, месяц — и, глядишь, разлетелись!
Тут поднялся спор, и внимание аудитории с моей персоны переключилось на животрепещущие вопросы. Я сделала вид, что работаю. Уткнулась в компьютер, открыла твой официальный сайт, чтобы взглянуть хотя бы на фотографию. Забывшись, долго созерцала твою обаятельную улыбку.
— Славный мужик! — раздалось у меня над ухом. — Поет чудесно, красивый, в свои сорок пять выглядит потрясающе. Как он мне нравится!
Это Аня потянулась за чайником, стоявшим на подоконнике, и загляделась в мой компьютер. Я почувствовала себя Штирлицем на грани провала. Хуже всего, однако, было то, что мое сообщение вызвало жадный интерес у Ларисы. Она подкараулила меня в курилке, когда я пошла в туалет, и набросилась с вопросом:
— Ну расскажи же, как у вас все?
— Что все? — не поняла я, погруженная в свои мысли.
— Он был женат или ждал тебя? — приготовилась Лариса к долгой беседе.
— Был, — невольно ответила я, отмахиваясь от дыма ее сигареты:
— Развелся или только обещает? Не верь, пока сама не увидишь в паспорте штамп!
— Развелся, — уныло ответила я и сделала движение к кабинкам.
— Штамп видела? — хищно поинтересовалась Лариса, хватая меня за рукав кофточки.
— Нет. — Я выдернула рукав.
— Проверь обязательно!
— Проверю, конечно, — пообещала я и скрылась за спасительной дверцей.
Язык мой — враг мой. Не так уж много и говорю, но если заговорю!.. Ты часто упрекаешь меня за это.
Зачем я только сболтнула о замужестве? Более того, когда вышла, я еще сообщила ожидающей меня Ларисе:
— Наверное, придется уйти с работы…
— Да ну! — опешила сотрудница. — Зачем?
Действительно, зачем?
И уже вечером, ужиная в одиночестве, я снова пережила сомнения. Милый мой, я обещала рассказать все, чтобы ты понял, почему я так поступаю. Да, я металась и терзалась, ища объяснения твоему предложению. Почему я? Ведь ты меня не любишь, не любишь… Да захоти ты, самые лучшие, самые юные, самые красивые, самые талантливые будут у твоих ног! И потом, зачем эта секретность? Ты не желаешь вводить меня в свой круг, знакомить с друзьями? Ты стыдишься меня? Тогда тем более: зачем?!
К ночи я уверилась, что это дурная шутка судьбы, временное помутнение рассудка и я — лишь случайная жертва… Мне стало так горько, что я проплакала полночи. Утром, совершенно обессиленная, я приняла решение отказать тебе…
А днем мне на работу позвонил Гошка и напросился на ужин. Я рисковала: что, как тебе придет в голову заглянуть к «невесте» до венчания? Но Гошка был необыкновенно настроен, с грустью вспоминал нашу давешнюю прогулку. Я неуверенно произнесла:
— Ну заходи, только ненадолго, ладно?
Весь день я пребывала в рассеянности, чем заслужила двусмысленные шуточки сотрудниц. А я думала, как позвоню тебе и откажусь от венчания. Какими словами? Как объясню? Мне так был нужен совет человека понимающего и участливого! Но, кроме тебя, его некому было дать, такой парадокс…
Гошка и впрямь переменился с той прогулки. Он будто повзрослел в одночасье. Притих, посерьезнел. Даже ел не так жадно, как обычно. Я тоже была не столь гостеприимна, как прежде. Думала о своем, налила гостю кофе вместо чая и придвинула пепельницу, хотя он бросил курить.
— Твои личные дела в порядке? — поинтересовался Гошка без тени насмешки.
— Да что ты! — махнула я рукой и чуть не заплакала.
Он не стал вдаваться в подробности, видя мою нестойкость. Пока я мыла посуду, Гошка ушел в комнату и подозрительно притих. Затем явился с растерянностью на лице:
— Оль, а где диски Краскова, я ни одного не нашел?
Я воровато опустила глаза.
— Ну, я… убрала их.
— Зачем?
— От девчонок. Они все меня пилят, что я зациклилась на Краскове. Вот, решила доставить им удовольствие. И портреты все убрала, как видишь.
Гошка в недоумении пожал плечами:
— Ну дай какой-нибудь альбомчик, я поставлю.
Я вытерла руки и полезла в свой тайник. Тут зазвонил городской телефон. Бросив все, я схватила трубку и съехала в кресло.
— Хельга, привет! — звонко раздалось из трубки. — Ты помнишь, что послезавтра суббота? Готовишься?
Гошка смотрел на меня с интересом, а я краснела, как девица на выданье. Промямлила в трубку:
— Да, конечно. Вы… ты приедешь?
— Нет, Хельга. Мы сейчас пишем, работы на сутки. Увидимся в субботу, хай?
— Хорошо.
Вот и отказала, вот и поговорили. Я ненавидела себя. Возможно, не будь здесь Гошки, я все же решилась бы на серьезный разговор. Однако ты так спешил, тебе вовсе не до меня было…
— Какой завтра день? — спросила я Гошку, который продолжал смотреть на меня с ревнивым интересом.
— Пятница.
— Как, уже? — оторопела я.
Казалось, назначенный срок не скоро и я успею все продумать и переменить. А ведь у меня даже платья подходящего нет! И головной убор нужен для венчания. Если это не фата, то что должно быть? Я и не заметила, что мысленно уже видела себя твоей невестой. Пересчитала наличность (конечно, мысленно, не на глазах же гостя это делать!), прикинула цены и что я могу купить на мои гроши. Я так погрузилась в себя, что не заметила, как Гошка вышел из комнаты, так и не поставив диск и не послушав твоих песен. Опомнилась, когда мой юный друг заглянул в комнату и сообщил:
— Я ушел.
— Постой! — виновато засуетилась я, выбегая в прихожую. — Ты не сердись, я расстроена слегка.
— Да уж… — пробормотал Гошка, поправляя мне выбившуюся прядь.
Глаза его были грустны, но я ничем не могла помочь. Сама запуталась, измучилась, нуждалась в помощи. Да, в любви все эгоисты… Гошка вздохнул и скрылся за дверью.
Пятница — короткий рабочий день. На всякий случай я перехватила денег у Марии Александровны и решила после работы пройтись по магазинам. Ты знаешь, для меня это всегда испытание, будь то продовольственные, тряпичные или хозяйственные магазины. Только в книжных я чувствую себя недурно, однако и там меня всегда угнетает несоответствие желаний и возможностей. Сколько всего издают сейчас! И все хочется. Даже теперь, когда я многое могу себе позволить, цены останавливают мой колоссальный аппетит. Теперь по магазинам ходит Лида, и даже если мне нужно выбрать что-то себе, я беру ее с собой, чтобы советоваться.
Я позвонила с работы Шурке, в школу. Ее долго искали, хотя занятия давно уже закончились.
— Шур, ты занята?
— Ой, сто лет не болтали! Давай вечерком созвонимся, ладно? У меня тут двоечники переписывают диктант. Еще надо проверить и оценки выставить…
Я набрала номер Катиного мобильника. Оказался отключенным. Попробовала звонить ей домой — тишина. Подумала, не попросить ли Ларису составить мне компанию для похода в магазин. Но тогда пришлось бы отвечать на ее нескромные вопросы. Нет, это выше моих сил. Отправилась одна, плохо представляя, что мне надо. Зайдя в торговый комплекс в Охотном ряду, побродила, удивляясь ценам. Скоро заболела голова, я стала задыхаться. Выбралась наверх, пошла по Тверской, понимая, что здесь мне и подавно не место.
И только дойдя до памятника Маяковскому и свернув на Садовую, я набрела на небольшой магазинчик, где нашла оригинальный костюм из светлого льна (хотелось все же светлого!). К костюмчику еще прилагался головной убор в виде аккуратной нитяной шапочки, украшенной льняными цветами. Цена, конечно, была для меня непосильной. Я отдала за костюм все, что у меня было, но того стоило! Приветливая девушка с бейджиком «Лена» проводила меня в примерочную кабинку, где я облачилась в стильные тряпочки и некоторое время изучала себя, чудесно изменившуюся. Спросила Лену:
— Как вы полагаете, в этом наряде можно выходить замуж?
Девушка если и удивилась вопросу, то не подала виду. Она улыбнулась и ответила:
— Вам идет, но я на вашем месте распустила бы волосы под шапочкой.
— Нельзя, я же в церковь иду.
— Тогда сделайте вот так.
Она уложила мои волосы в низкий узел, и шапочка легла идеально. Теперь стало очевидно, что костюм мне к лицу и к фигуре, и была в нем та степень торжественности, которая требовалась к случаю.