Слушая тебя, я чуть не плакала. Мне представилось все так ярко. Тебя ударили, а мне невыносимо больно. За тебя я могу кому угодно горло перегрызть! Если тебе грозит опасность, я готова… Что готова? Что я могу? Даже с альбомом помочь не могу. А видеть проявляющийся синяк и твои разбитые губы вовсе не было сил. Я забыла о подарке, о наступающем празднике, думала лишь о том, как облегчить твою боль.
Осторожно поцеловав твою распухшую губу, я предложила:
— Давай помажу «Спасателем»!
Ты отмахнулся:
— Заживет, ерунда!
Однако я настояла на своем. Ты кривился и морщился, когда я нежно-нежно касалась синяков и ссадин, смазывая их бальзамом.
Ты был расстроен, несчастен, болен. Пришлось отменить выступление в крупном казино и отказаться от участия в записи сборного новогоднего концерта. Ты сидел дома несколько дней, пил приготовленные мной отвары, читал, нацепив на нос очки, или смотрел телевизор. Нужный тебе стоматолог оказался чрезвычайно занят перед Новым годом и попросил подождать немного. Из-за отсутствия зубов ты чувствовал себя паршиво и не хотел никого видеть. Работа над новой программой приостановилась. Казалось, ты охладел ко всему, замкнулся в себе, молчал. И я молчала.
Я не стала рассказывать тебе о поездке к отцу Александру во избежание лишних вопросов. Любимый, у меня опять была от тебя тайна… Ничего, теперь я справлюсь сама, только бы у тебя все наладилось. Не было сил смотреть, как ты хандришь и терзаешь себя угрызениями совести. Из-за тебя ребята не подзаработали перед Новым годом, и ты не мог себе этого простить.
Я закончила предновогоднюю уборку, и можно было начинать сначала. Впрочем, я преувеличиваю. Конечно, все сияло, светилось чистотой. Однако я завела с тобой разговор о помощнице по хозяйству. Ты сидел в наушниках и слушал классическую музыку. Кивнув в знак того, что я тебе не помешала, нажал на «стоп». Я изложила суть дела, ты задумался немного, потом ответил:
— Не хочу, чтобы сплетни расползались. Найди, если это возможно, порядочную женщину и сразу поставь условие: молчать.
— Да-да, это само собой разумеется.
— Ну, реши сама, малыш. Я знаю, ты сделаешь все разумно. — И ты включил «play».
Я растерянно кивнула и вышла из кабинета.
Отложив поиски прислуги на будущее, принялась готовиться к Новому году. Купила небольшую елочку на елочном базаре у метро, нарядила заранее, положила под нее подарок, на поиски которого потратила кучу времени, — старинный бинокль с настоящими цейсовскими стеклами. Не было бы счастья, да несчастье помогло: из-за зубов ты вынужден был сидеть дома в ночь на 1 января. Это была наша первая встреча Нового года. Ты не желал никому показываться, а я никого не хотела видеть, кроме тебя. Ведь сразу после Рождества ты уезжал в Швейцарские Альпы кататься на сноубордах. Без меня, конечно. Да, ты имел право наградить себя после тяжелого тура. И день рождения свой там собирался отметить…
Я приготовила твою любимую рыбу, необычные салаты, вкусный десерт. На двоих не много было нужно, поэтому приятно было повозиться со сложными блюдами и создать разнообразие. Ты сидел у себя, принимал поздравления по телефону и электронной почте. Смеялся, шутил с друзьями по поводу своей шепелявости, но я знала, что тебе вовсе не весело.
К выступлению президента у меня уже все было готово, стол накрыт новой скатертью, приборы, бокалы и подсвечник с двумя свечами красиво расставлены. Шампанское ждало своего часа в серебряном ведерке со льдом. Сама я успела привести себя в порядок и принарядиться. Включив телевизор, я зажгла свечи и позвала тебя. Ты не откликнулся. Я попыталась сама открыть бутылку шампанского, долго возилась с риском не успеть до боя курантов. Наконец я ее победила и разлила пенящуюся жидкость по бокалам.
— Коля! — крикнула я в отчаянии, глядя на настенные часы. Ты опять не отозвался.
Я поспешила в кабинет. Ты спал на кожаном диванчике, умильно положив ладонь под щеку и свернувшись в клубок от холода: форточка была открыта.
— Коля! — негромко позвала я, но ты даже не пошевельнулся.
Я вздохнула, накрыла тебя теплым пледом и тихо вышла. Вернулась к столу. Куранты уже пробили. Я медленно выпила свое шампанское, потом взялась за твой бокал.
Глядя в телевизор на одни и те же надоевшие лица, которые пели и кривлялись по всем каналам, я незаметно выпила всю бутылку. Позвонила Шурка, потом Катя. Шурка была в гостях у подруги в Рязани. Катя пожаловалась на скуку: они сидели со Славиком вдвоем.
— Как твой звездный муж? Неужели дома встречает Новый год? — спросила она недоверчиво.
— Дома, — не стала я вдаваться в подробности.
— Что ж, не буду тебе мешать, — грустно сказала Катя.
— Не мешаешь! — пьяно воскликнула я. — Я тут чокаюсь с телевизором.
— Что ты делаешь? — по счастью не поняла подруга.
— Да нет, ничего, — пробормотала я. — Мне весело.
— Ну, я чувствую, ты уже хороша. Ладно, будь здорова. — И она отсоединилась.
Конечно, мне грех было жаловаться. Ты дома, со мной. Шампанское мне помогло пережить некоторое разочарование, только выпитого было много, чересчур. Я поняла, что напилась, когда попыталась убрать посуду. В момент просветления поймала себя на том, что набираю чей-то номер телефона. С трудом включив мозги, поняла, что собираюсь звонить Гошке. Тотчас бросила трубку. Кое-как добрела до кровати, забыв про неубранный стол, и рухнула как подкошенная.
Пробуждение, как можно догадаться, было весьма драматичным. Меня мутило отчаянно. К тому же я не разделась, легла в вечернем платье и туфлях, не смыв косметику.
— Женский алкоголизм куда опаснее мужского, — услышала я твой назидательный голос.
— Ох! — только и могла ответить я.
— Пей! — Я почувствовала у своих губ стакан с живительным напитком.
Он оказался отвратительным на вкус, я чуть не выплюнула проглоченное.
— Что это? — давясь, спросила у мужа.
— Пиво. Проверенный способ.
Я терпеть не могу пиво, но оно действительно принесло облегчение.
— Будешь спать дальше? — поинтересовался ты.
— Который час?
— Первый.
— Ночи? — удивилась я.
— Дня, глупыш. Я уже поел, выпил рюмку водки за Новый год. Все вкусно у тебя получилось.
— Оно вчера было вкусно, — пробормотала я, с трудом разлепляя глаза.
— Почему не разбудила? — В твоем голосе я уловила смущение.
— Пожалела. Ты спал как младенец. Ручку под щечку, вот так…
Я снова начала проваливаться в сон. Мутить перестало, но некоторая прострация оставалась: я все еще была пьяна. И вдруг я почувствовала, как ты снимаешь с меня туфлю, вторую, потом чулки… Потом целуешь голую ножку, отчего по всему телу у меня бегут мурашки. Расстегиваешь «молнию» на платье. Я еще не до конца проснулась и во мраке спальни смутно различала твой силуэт. Успела дотянуться рукой до прикроватной тумбочки, нащупать мятные освежающие леденцы и сунуть парочку в рот, чтобы заглушить перегар. Твои мягкие губы с трещинкой от раны оказались в опасной близости с моими, и уклониться от поцелуя уже было нельзя. Я подурачилась и повоевала немного, прежде чем сдаться на милость победителя. Победитель оказался не очень-то милостивым…
Потом мы почувствовали зверский аппетит и перебрались к праздничному столу. Я освежила подвявшие закуски и салаты, разогрела рыбу. Ты достал из холодильника новую бутылку шампанского, открыл ее с хлопком, отчего я спряталась под стол, наполнил мой бокал. Себе налил водки. Мы выпили за Новый год. Тут я заметила, что приготовленный тебе подарок лежит под елкой в нетронутом виде.
— Почему ты не посмотрел подарок? — воскликнула я.
— Подарок? Какой? — удивился ты.
Я указала под елку. Ты достал сверток в яркой блестящей бумаге, развернул его, раскрыл коробку. Бинокль по нравился тебе, это было очевидно. Ты, как мальчишка, играл с ним, разглядывал клеймо позапрошлого века и гром ко восторгался.
— Спасибо, малыш. — Вид у тебя был растроганный и смущенный. — А я, знаешь… С этими зубами все забыл… Но обязательно что-нибудь подарю тебе.
Я бросилась тебя целовать с патетическим восклицанием:
— Вся моя жизнь с тобой — подарок судьбы! На что мне еще?
— Эй, эй! — смеялся ты. — Решила замучить мужа в отместку за испорченный праздник? Дай хотя бы поесть, силы восстановить…