Вот и последняя песня. Тебе дружно подпевает весь зал. Ты убегаешь со сцены, а разгоряченная публика требует спеть на бис. Ты вновь появляешься и поешь одну из самых значительных своих баллад. Теперь уже действительно все. Я вижу, как ты устал. Твоя одежда промокла насквозь, хотя ты дважды за концерт менял костюмы. Голос охрип, ты едва держался на ногах. Мне хотелось поскорее оказаться рядом с тобой, оградить тебя от шума, суеты, от поклонников и всего прочего, но нас разделяла сцена.
Довольная публика постепенно расходилась, я же не знала, как мне быть. Где искать тебя? Или лучше подруг? Собиралась уже идти на поиски шубы, чтобы ехать домой, но тут из толпы вынырнул Миша.
— Прошу за мной! Сейчас поедем в студию, отметим.
— А Коля?
— Придется подождать. Вы с ним поедете?
— Да.
Миша провел меня в какое-то небольшое помещение возле гримерки, принес шубу, и я терпеливо ждала, когда ты выйдешь. Тебе несли цветы, в гримерку ломились безумного вида люди, но Миша оттеснял их с настойчивой вежливостью, граничащей с хамством:
— Простите, Николай устал, очень устал… Простите, я передам ему все, что пожелаете.
Постепенно он разогнал всех и с облегчением выдохнул:
— Уф! Теперь бы еще пройти сквозь строй, и можно расслабиться.
— Как это, сквозь строй? — спросила я.
— А вот там, на улице, толпа поклонников дожидается. — Миша ткнул куда-то в сторону выхода: — Девчонки и мальчишки в основном. С ними, конечно, проще, без церемоний. Но они и понаглее будут.
Ты наконец вышел в сопровождении ребят из группы. Вы были уставшие, но еще возбужденные. Обменивались замечаниями по поводу концерта, посмеивались над тем, что понятно было вам одним. Заметив меня, ты улыбнулся:
— Ну как, тебе понравилось?
— Да, очень, — серьезно ответила я. — Ты гений.
И я поцеловала тебя с благодарностью и восторгом.
— А? Слышали? — шутливо обратился ты к ребятам и обнял меня, увлекая к выходу.
— Красков! Красков! — обрушилось на нас, когда мы вышли.
Слава Богу, толпа поклонников держалась за турникетом, который выставили специально, чтобы оградить тебя. Восторженные девчонки и мальчишки тянули к тебе диски, журналы, билеты и просили автограф.
— Ручка есть? — спросил ты у меня.
Я достала из сумочки гелевую ручку. Хмурясь и сердясь, ты подписал несколько дисков и фотографий. В этот момент меня словно током дернуло: я наткнулась на кричащий взгляд больших серых глаз. Передо мной стоял Гошка. Он тоже держал в руке диск, но забыл про него, увидев меня и остолбенев. Я застонала и, не оглядываясь, поспешила к твоему «лексусу». Ты тоже не задержался, оставив ребят из группы принимать восхищение и стяжать лавры.
Забравшись в твою машину, мы медленно выехали из Кремля. Я никак не могла прийти в себя от неожиданной встречи. Ты, кажется, не заметил, что произошло за несколько секунд, пока раздавал автографы. Гошка появился как укор совести, как тень отца Гамлета. Меня трясло как в лихорадке. Теперь он все знает… Бедный мой Гошка! Я так виновата перед ним…
Всю дорогу мы молчали: я в своих покаянных мыслях, а ты от усталости. Ехать в студию, пить, веселиться совсем не хотелось. Будто прочитав мои мысли, ты сказал:
— Хорошо бы сейчас сразу домой, да?
— Давай поедем! — с готовностью согласилась я.
— Нельзя, ребята обидятся. Хочешь, отвезу тебя домой, а потом поеду в студию?
Я колебалась. Мне не хотелось оставаться одной. Но я предчувствовала, что, кроме мук ревности и усталости, вечеринка мне ничего не сулит.
— Ладно, поздно уже: мы далеко уехали, — сказала я нерешительно.
— Вернуться можно — дорога свободная.
Я пожала плечами:
— Ну, если ты настаиваешь…
Ты покосился на меня и хмыкнул, но поворачивать не стал.
В студии хозяйничали какие-то девицы — накрывали на стол, резали закуски и салаты. Они заверещали, когда ты появился на пороге, и немного притихли, завидев меня. Я тотчас пожалела, что приехала, но делать нечего. Даже взялась помогать с закусками, но ты махнул рукой:
— Брось, пусть девчонки возятся.
Ты сел на диванчик и закрыл глаза. Я не знала, куда себя девать. Народ постепенно съезжался, и я обрадовалась появлению Марины, как нерадивая школьница радуется звонку на перемену. Марина приветливо улыбнулась:
— Я полагала, вы домой уехали.
— Поздравляю вас, это был успех! — сказала я совершенно искренне.
— Но не мой, Николая.
— Ваш общий, — возразила я.
Тут Миша и молодой человек, который давеча стоял у сцены, внесли огромные охапки цветов.
— Коля, куда это? — спросил Миша, тяжело дыша.
Ты с трудом открыл глаза и слабо шевельнул пальцами:
— Раздай девчонкам.
Я с сожалением смотрела, как присутствующие женщины с энтузиазмом разбирают роскошные цветы. Марина выбрала чудесные розы и торжественно поднесла мне. Я жалко улыбнулась и поблагодарила. Себе она тоже выбрала неплохой букет, сунула в него нос и тотчас отдернула.
— Коля, это, кажется, тебе! — Скрипачка вынула из букета маленькую открытку и подала тебе.
Ты молча прочел содержание открытки, хмыкнул и порвал ее на кусочки.
— И что пишут? — поинтересовался Гера, но ты опять закрыл глаза и не ответил, только качнул головой.
Я тщательно изучила содержимое своего букета, но ничего постороннего не обнаружила.
Застолье началось, все пили, шутили, поздравляли тебя и себя, а я все не находила себе места: никак не могла забыть ту открытку. Говорить могла только с Мариной, поминутно ловила на себе любопытные взгляды суетящихся девиц.
— Кто они? — спросила у Марины, кивая в их сторону.
— Не знаю, — пожала плечами Марина. — То ли фанатки, то ли помощницы… Может, убирают здесь.
Я неприязненно разглядывала одну из девиц, длинноногую пышногрудую блондинку с длинными волосами. Марина поймала мой взгляд.
— У любого известного шоумена есть такое приданое — кордебалет, так сказать. Не обращайте внимания, они вам не опасны.
Ты действительно не замечал их, как не замечают официанток или другую прислугу. Приняв бокал и тарелку, только кивнул. Ребята произносили тосты за тебя и снова за тебя. Благодарили, говорили о твоем таланте, объяснялись тебе в любви. Потом ты поднялся и произнес свой тост:
— А я предлагаю выпить за наших близких, за тех, кто совершает подвиг, постоянно ожидая нас. Спасибо, родная. — И ты подошел ко мне и поцеловал на глазах у всех.
Гера тоже целовал свою жену, и кто-то еще из ребят. Я была взволнована до слез, но вдруг натолкнулась на осторожный, неодобрительный взгляд Марины. В голове моей забродили темные мысли, предположения, но не оформились до конца. Да что мне до Марины, когда я рядом с тобой, ты обнимаешь меня на глаза у всех и я таю от счастья. Пусть незаслуженно это, но я постараюсь быть такой, какой ты хочешь меня видеть…
В общем, все оказалось не так страшно. Нам даже позволили уехать пораньше — все видели, что ты едва держишься на ногах. За руль сел все тот же крепкий молодой человек. Я почти не пила во время застолья, не хотелось совершенно. Я уже говорила, что, когда ты был рядом, я теряла интерес к спиртному. Такой вот парадокс.
Дома ты принял душ, потом сразу же направился в спальню. Рухнул на постель, пробормотал:
— Малыш, разбуди завтра пораньше.
— Зачем? — удивилась я.
Мне казалось, после такого концерта как минимум неделя требуется для восстановления сил.
— Меня попросили летом организовать фестиваль фольклорной музыки. Надо будет до гастролей кое-какие дела провернуть.
Ты не дал себе отдыха даже перед долгим двухмесячным туром. Погрузился в новую деятельность.
К моему удивлению, она увлекла тебя основательно. Вернувшись из гастролей, после небольшого отдыха, ты целых две недели сидел в вологодских лесах, где проходил фестиваль фольклорной музыки. Если ты чем-то увлекался, то увлекался всерьез. Ты читал странные книжки по славянской мифологии, распечатки подозрительного свойства с маловразумительным текстом, слушал этническую музыку.
Ты так увлекся, что однажды я испугалась: а не попал ли ты в подобие секты? Для каких-нибудь сайентологов ты был бы лакомой добычей.
Конечно, я тоже пыталась в этом разобраться, но так и не разобралась. Как направление в музыке этника интересна, но читать всякие мистификации в духе фэнтези (а именно к ним сводятся, на мой взгляд, нынешние изыскания в области славянской мифологии) было выше моих сил. Опять мы не совпали. Возможно, если бы ты взял меня с собой на фестиваль, я что-нибудь и поняла, но ты не взял.