Потянуло дымком, стали доноситься какие-то звуки, и я насторожилась. Кажется, лагерь близко. Теперь надо поиграть в Следопыта. Я осторожно кралась, различая голоса, плеск, стук посуды. У воды звуки далеко разносятся. Впереди виднелась поляна, я сделалась еще осторожнее. Следовало сначала осмотреться, изучить диспозицию. Надо спрятаться вот за то широкое дерево. Я прокралась к нему и сильно вздрогнула. У дерева, прижавшись спиной и обняв его руками, стоял юноша лет двадцати с закрытыми глазами. Он был по пояс голый, в одних кожаных штанах. Загорелый, как Тарзан, длинные светлые волосы перехвачены на лбу ярко-красной тесьмой.
От неожиданности я спросила:
— Что вы делаете?
Он открыл глаза, и я изумилась их синеве. Ничуть не удивившись, дикарь ответил:
— Подпитываюсь биоэнергией.
Силясь скрыть иронию, я снова спросила:
— Как это?
Юноша посмотрел на меня с недоумением:
— Вы не из лагеря?
— Н-нет…
— А, на фестиваль приехали, — сам себе объяснил лесной дикарь.
— Да, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности.
— Так вот, слушайте, — начал юноша важную речь. — Если человек чувствует усталость или бессилие, он подходит к своему дереву…
— Что значит «своему»? — беспардонно перебила я.
— У каждого человека есть свое дерево, — терпеливо объяснял юный проповедник. — То есть наиболее подходящее ему по биоэнергетическим характеристикам.
— А у вас?
— Мое дерево — клен. Но каждому человеку подходят: женщине — береза, мужчине — дуб. Я сейчас обнимаю дуб.
Да, действительно. Старый дуб, надо же. Мне становился интересен этот парень с его мудростями. Смешно, конечно, забавно. Он продолжал:
— Итак, человек подходит к своему дереву…
— А как определить, твое дерево или нет? — опять перебила я.
Юноша не рассердился, а немного задумался.
— По дате рождения можно определить. Есть такая таблица… Или еще… У вас есть шоколадка?
Я онемела. Он что, попрошайничает? Отрицательно мотнула головой.
— Подождите. — Вспомнив что-то, он стал рыться по карманам штанов и достал из заднего кусок фольги.
— Вот, — протянул он мне блестящий комочек. — Фольгу надо потереть рукой и поднести к дереву.
— Зачем? — удивилась я.
— Чтобы узнать, подходит ли вам в данный момент энергия какого-то дерева.
— И как узнать? — уже заинтересованно спросила я.
Юный дикарь объяснил:
— Вы подносите натертую фольгу к дереву. Если фольга потянется к нему — значит, подходит. Если дерево оттолкнет фольгу, под ним вам лучше не стоять. Хотите, проверим?
— Хочу! — Я уже втянулась в это шаманство.
Я потерла рукой кусок фольги и поднесла к соседнему дереву. Подул ветерок, и фольга затрепетала.
— Видите? — воскликнул дикарь.
— Нет, — честно ответила я.
— Оно отталкивает вас, отойдите.
Я посмеялась про себя, но послушалась. Парнишка казался все интереснее.
— Как вас зовут? — спросила я.
— Мирослав.
— Откуда вы?
— Из Киева.
— С Украины? — удивилась я. Речь его была чистой русской.
— У нас в лагере много ребят из Украины, Белоруссии. А вы откуда? — Мирослав с интересом посматривал на меня.
— Из Москвы, — неохотно ответила я. — Но вы еще не рассказали о главном: как черпать биоэнергию.
Мирослав прислонился к дубу:
— Вы подходите к дереву, прижимаетесь к нему: женщины — лицом, мужчины — спиной…
«Надо же, какие разграничения!» — невольно подумала я.
— …обнимаете руками, начинаете говорить с ним. Постарайтесь мысленно слиться с ним, почувствовать себя деревом…
«Еще чего!»
— …почувствуйте его корни, движение соков из земли вверх по стволу, по веткам, листьям, впитайте в себя его силу…
Я чувствовала, что поддаюсь завораживающей интонации его голоса.
— Почувствуйте, как биоэнергия опускается из воздуха по листьям вниз, по стволу, через корни уходит в землю. Вы участвуете в энергообмене между космосом и землей.
Юноша сопровождал свою речь выразительными жестами, которые тоже завораживали, гипнотизировали, и я почувствовала, что меня тянет к нему неведомой силой. Не к дереву, а к Мирославу, так он был чувственен в своем рассказе. Я мысленно поздравила себя с зачислением в племя язычников, но была смущена невероятно. Поспешила распрощаться с молодым дикарем.
— Что ж, удачи вам в столь серьезном деле. — Я постаралась говорить без иронии.
Я чувствовала, что Мирослав смотрит мне вслед, поэтому уже не пряталась, шла прямиком в лагерь. Когда я почти скрылась за деревьями, он крикнул:
— Как вас зовут?
Я оглянулась, секунду помедлила и ответила в его духе:
— Хельга.
Впереди мне открылась большая поляна, на которой были разбиты палатки, горели костры, суетился чудной народ. Впечатление складывалось такое, что здесь снимается исторический фильм о жизни древних славян. Девушки ходили с распущенными волосами или косами, в белых холщовых рубахах, в лентах, босиком, мужчины — тоже в холщовых рубах и кожаных штанах. Вообще было много кожи, шнуровок; это, конечно, красиво.
Впрочем, многие и вовсе не отягощали себя одеждой, ограничиваясь купальниками и шортами. Обойдя поляну, я вышла к озеру. Там обнаружила купальню, а немного дальше — мостки, где мыли посуду и стирали. В воде бултыхались дети, а взрослые нагишом ходили по берегу. Нет, я не готова была к этому зрелищу.
Углубившись в лес, я то и дело натыкалась на небольшие поляны со скоплениями шалашей и палаток. Посреди самой большой, как площадь, и, видимо, главной поляны был сооружен навес, а под ним стоял длинный обеденный стол с лавками. Все здесь было устроено, продумано, вплоть до туалета и выгребной ямы. Среди лагерного люда преобладала молодежь, но встречались взрослые люди моего и твоего возраста.
Конечно, я помнила о том, что в любую минуту могу столкнуться с тобой, и тряслась от страха. Я никак не могла определить, где же участники фестиваля. Спрашивать боялась. Я постаралась раствориться в народе, чтобы не быть замеченной. Для маскировки распустила волосы и перехватила их на лбу тесемкой, вытянутой из рукава кофточки. В целом мой внешний облик вполне соответствовал обстановке. Главное, чтобы я не выделялась.
На большой поляне был установлен деревянный стенд. Я приблизилась к нему. Здесь, по всей видимости, вывешивались объявления. Я внимательно изучила содержимое стенда. Правила жизни в лагере, расписание дежурств по кухне… Ага, вот! Программа фестиваля. Мое сердце невольно дрогнуло, когда я наткнулась на твое имя в списке жюри. Где же ты? И с кем? Я вернулась в реальность, с грустью вспомнив, зачем я здесь.
Внимательно вчитавшись в письмена на стенде, я поняла, что фестиваль проходит не в лесу, а в соседнем селе Колоколуша. Там, если верить объявлению, была сооружена сцена под открытым небом, а зрители должны располагаться прямо на траве. Так и участники фестиваля наверняка остановились в этом селе, подумала я.
Выходит, водитель завез меня в другую деревню, не в Колоколушу. Он выбрал свою дорогу, которая привела к деревушке по другую сторону озера. Поэтому-то тропинка была нехоженой!
В программе фестиваля было указано, что концерты начинаются в пять вечера. Кульминация праздника — ночь накануне Ивана Купалы (с седьмого на восьмое июля). Судя по программе, главное произойдет этой ночью, то есть послезавтра. Из объявлений на доске я еще узнала, что в лагере категорически запрещено любое спиртное, включая пиво, а также курение травки. Есть отдельная поляна, где живут «пьющие», но они позволяют себе только медовуху, сваренную по старинным рецептам. Некоторые объявления показались мне забавными: «Научу плести фенечки!» или «Кто играет на джамбеях, приходите к нам!»
Если б я так не боялась случайной встречи с тобой, то, наверное, с удовольствием изучила бы жизнь «Святояра», даже пожила здесь некоторое время. Тут забываешь о цивилизации, погружаясь в какую-то первобытную атмосферу. Но у меня была цель, и я стремилась к ней. Теперь я знала, что в пять часов увижу тебя обязательно на концерте — ведь ты возглавляешь жюри. Значит ли это, что мы не столкнемся здесь случайно?
Нервы мои были на пределе, и я сильно вздрогнула, когда рядом ухнул колокол. Оглянувшись в испуге, я увидела молодую женщину в длинном льняном платье, которая дергала за веревку колокола, привязанного к перекладине между двух столбов. Отовсюду стекался народ и рассаживался на лавки под навесом. Завтрак, догадалась я и тотчас ощутила страшную пустоту в желудке. Интересно, если я сяду за стол, меня не прогонят? Есть еще опасность, что здесь появишься ты. Тут я увидела Мирослава. Он улыбнулся и поманил меня: