Мария Ветрова - Верни мне любовь. Журналистка

Поверить, что все произошло само собой, — этого ему точно было не дано, да и если бы даже поверил, ситуация для Григория ничуть бы не изменилась. Григ не из тех, чью любовь стоит подвергать подобным испытаниям: это все равно что проверять на прочность хрустальную вазу с помощью кувалды… Да и была ли она вообще, эта самая любовь? Лично я в это больше не верила. Куда достовернее выглядело мнение Оболенского насчет страсти, но только в первой половине: «страсть — удовлетворение — охлаждение»… Во второй… Второй просто-напросто не существовало, вопрос о любви между нами так и не встал. То, что испытывала к своему бывшему мужу я, оказалось моей сугубо личной проблемой, не имеющей к нему ни малейшего отношения…

— Марина, останься! — Это сказал, разумеется, Корнет, от которого не ускользнула моя растерянность и то, что я слишком долго собираю со стола свои бумаги, явно не зная, уйти или остаться.

Григорий снова поморщился и… снова промолчал.

— Ну вот, господа, — Оболенский, казалось, решительно не замечал возникшей неловкости, а может, просто не желал с ней считаться, — обстоятельства таковы, что никаких следов госпожи Крымовой-старшей в Симферополе не обнаружено…

— Давай подетальнее и, если можно, в темпе, — неожиданно устало попросил Григорий и прикрыл глаза и лоб ладонью. Редкий для него жест, свидетельствующий и впрямь о крайней усталости… С чего бы это?!

— Подетальнее — пожалуйста: дом, в котором могли жить Крымовы, видимо, снесен вместе с соседними частными застройками еще полтора года назад. Куда кто расселился — неизвестно, часть, насколько удалось выяснить, и вовсе покинула благословенные берега, не удовлетворенная крымской жизнью… В сохранившихся частных райончиках, если верить документам, они не жили никогда. Что касается Кати, необходимо еще раз проверить, правда ли она похоронена в Симферополе, поскольку ничего похожего, вновь по документам, до которых мне удалось докопаться на тамошних погостах, на захоронение певицы не обнаружено…

— Ты хочешь сказать, что Карина вообще не сказала ни одного слова правды? — поинтересовался вяло Григ. — Крутая баба…

— Она не лгала, — неожиданно для себя вмешалась я.

— Неужели? — Григ завелся с полуоборота, бросив на меня злобный взгляд.

— Брэк! — Корнет кивнул головой. — Думаю, Марина права, дело не в этом… Пленка у тебя?

Вопрос относился к Григорию, и, пока он копался в своих ящиках, разыскивая кассету и диктофон, Корнет переключился на меня:

— Кстати, и ваши с Лилией Серафимовной звонки тоже впустую, верно?.. И оба универса, если ты успела туда смотаться, то же самое?

Я кивнула:

— Прежде чем туда смотаться, я на сей раз додумалась позвонить… Не понимаю твоего чувства глубокого удовлетворения, в чем дело-то?

Корнет покачал головой и, ничего не ответив, пододвинул к себе извлеченный наконец Григом из недр стола диктофон.

Некоторое время Оболенский прокручивал кассету то вперед, то назад в поисках какого-то конкретного места под нашими с Григорием пристальными взглядами. Наконец, когда терпение моего бывшего мужа явно иссякло и он уже открыл рот, чтобы прокомментировать происходящее, Виталий предостерегающе поднял палец:

— Тихо! Теперь слушайте внимательно, оба…

После какого-то неопознанного щелчка я вновь услышала голос знаменитости — холодный и насмешливый:

«…Что это вас так изумило?.. Вы что же, никогда не слышали, работая в прессе, о псевдонимах и сами ими не пользуетесь?..»

На этом месте Григ выматерился, а я охнула.

— Вот такие вот мы дураки, — торжественно подвел итоги Корнет. И самокритично добавил: — А самый большой дурак — я собственной персоной… Только в поезде, на обратном пути доплюхал, почему меня с первого раза вот это самое место чем-то заинтересовало…

— Точно! — вспомнила я. — Ты его тогда раз пять, наверное, прокручивал, я еще злилась, не могла понять, что в нем такого особенного… А ты уверен?..

— Посуди сама, — вздохнул Корнет, — Крымова Екатерина родом из Крыма… Таких совпадений по жизни на миллион одно… А вот с учетом ее родины взять подобный псевдоним просто в десятку! И звучит хорошо, сценично, и запоминается мгновенно… Вот дьявол, до чего ж не вовремя унесло эту парочку на гастроли!.. Придется мне похлопотать как следует, но я буду не я, если к завтрашнему вечеру не выложу перед вами, дорогие коллеги, подлинные анкетные данные этой девочки… И, разумеется, матери ее тоже…

Григорий к тому моменту уже вовсю метался по своему кабинету — благо места здесь для этого было более чем достаточно.

— Иными словами, — нервно подвел он итог, — куча времени потеряна зря… Не я ли тебе говорил, что вся эта затея — идиотизм чистой воды?! Не понимаю, какого дьявола ты не желаешь отдать эту ситуацию Потехину! Ты ж взрослый мужик, понимать должен, что играешь с огнем!.. Тем более что следакам вычислить настоящую фамилию Крымовых — раз плюнуть, а нам…

— Остынь! — Корнет прервал Григория на полуслове. Я удивилась не этому, а тому, что в его голосе неожиданно прозвучала злость. На мой взгляд, на пустом месте. Кроме того, если честно, я и сама уже начинала думать так же, как Григ. И если бы не наши с ним отношения, то есть отсутствие таковых, непременно выразила бы свою солидарность вслух.

— Остынь и вспомни, сколько раз в подобной ситуации оказывался прав я, а не ты! — Оболенский тоже встал из-за стола и прошелся по кабинету.

— Раз на раз не приходится, — буркнул Григорий.

— Разумеется! И все же беру на завершение этого дела под условным названием «Дама в шляпе» еще сутки… Нет, двое!.. Идет? Если снова попадаем впросак — сдаем все Николаю… О'кей?

— Хрен с тобой! — Григ вернулся на свое застольное, то бишь престольное место, а я невольно нахмурилась, потому что только тут поняла, что вот уже во второй раз при упоминании о шляпе где-то в глубине моего подсознания вспыхивает какая-то смутная, я бы даже сказала, «мутная», но при этом очень тревожная ассоциация… Однако вытащить ее и конкретизировать я почему-то никак не могла.

— Ты что, Марин? — отреагировал чуткий Корнет.

— Не знаю, — честно призналась я. — Как только речь заходит об этой шляпке с вуалью, у меня возникает ощущение, что я забыла что-то важное… Не могу вспомнить что!

— Да?.. — Корнет посмотрел на меня задумчиво. — А ты перестань стараться, само всплывет — вот увидишь… Кстати, выглядишь неважно, переутомилась?

— С чего бы это?! — не вынес наконец Григ. — Работает хуже некуда, эти проклятые «близнецы», несмотря на то, что Потехин от них после похорон отвязался, — тоже…

— Брэк! — повторил Корнет, вновь воспользовавшись своим любимым способом пресечения конфликтов. — Лучше скажите мне, господин главный редактор, уважаемый шеф: совершили ли вы в мое отсутствие задуманную нами акцию?..

Григ мог бы и не бросать на меня своего мрачного взгляда! Как бы ни интересовали меня его акции, демонстрировать это ни публично, ни лично ему я не собиралась. И поэтому, не дожидаясь еще одного намека со стороны мужчин, встала сама.

— Пойду позвоню тете, если прорвусь сквозь звонки Крымовым, — небрежно бросила я уже на ходу, направляясь к дверям кабинета. — Скажу, чтобы оставила это бесполезное занятие…

Двери за собой я прикрыла при полном молчании обоих.

Ни через день, ни через два анкетных данных Катиной матери Корнет не раздобыл, о чем и сообщил нам с тетушкой по телефону. В конторе в эти дни Оболенский почти не появлялся. Не знаю, каким образом он пояснил ситуацию Григорию, но и сам Григ, к радости подавляющего числа его подчиненных, тоже вдруг исчез: во всяком случае, три дня подряд летучки вместо него проводил самый бесполезный, но зато и самый безвредный человек в редакции — единственный заместитель Кравцова. О нем я не упоминала ни разу потому, что он не имел никакого отношения не только к Милкиной трагедии, но, по-моему, вообще ни к чему существенному из происходящего в конторе. Если не считать чисто хозяйственных дел, с которыми справился бы любой завхоз… Грига, который по своей природе и убеждениям был настоящий абсолютист, подобная штатная единица, нимало не претендующая ни на авторитет, ни на власть, вполне устраивала.

Что касается нашего отдела, передышка для нас оказалась исключительно односторонней, потому что притихший было Потехин вновь активизировался и начал вызывать всех подозреваемых по второму кругу. И тут же выяснилось, что по поводу Анечки я интуитивно волновалась не зря! И точно так же не зря всю жизнь опасалась неумных людей…