Столь же определенно высказывается и принцесса Пфальцская в письме от 21 сентября 1715 года: «Я всегда считала, что историю с кузнецом затеяла эта дама (мадам де Ментенон), потому что коварнее ее никого на свете нет».
Франсуазу обвиняли не напрасно. В 1750 году старик из Салона рассказал автору «Энциклопедии Прованса», как совершили эту мистификацию мадам Арнуль и некий священник, действовавшие по указанию мадам де Ментенон, Сам он узнал истину от аббата, не умевшего удержать язык за зубами… «Один лишь Франсуа Мишель, – добавил он, – ни в чем не усомнился до конца…»
Увы! труды Франсуазы, поставившей эту занятную мизансцену, пропали даром. На какое-то мгновение Людовик XIV заинтересовался откровениями молодого провансальца, но выполнять «божественное распоряжение» не стал. Донесли ли ему о роли, сыгранной мадам Арнуль? Заподозрил ли он Франсуазу? Произвел ли собственное расследование? Вполне возможно.
Как бы там ни было, после этой неудачи мадам де Ментенон окончательно лишилась надежд взойти на французский престол.
Галантная посланница Короля-Солнце
Там, где терпит поражение дипломатия, преуспевает женщина.
В 1702 году на улице Мазарини существовал довольно подозрительный игорный дом, куда стекалось множество самых живописных личностей, причем некоторые приходили не только затем, чтобы перекинуться в картишки. Притон процветал благодаря белокурым кудрям хозяйки, мадемуазель Мари Пти.
Это была необыкновенно красивая молодая женщина двадцати семи лет, ее голубые глаза, уверяют нас, источали обольстительный свет, а покачивание бедер при ходьбе доводило до исступления.
Резкая и грубая с теми, кто ей не нравился, она была обворожительно мила с мужчинами, которых хотела затащить в постель, что, безусловно, экономило время. А историки, неистощимые в подборе эвфемизмов, говорят, что «она обладала даром привлекать к себе сердца…».
Любовников она заводила на месяц, на неделю, на ночь, на два часа – в зависимости от желания, которое они в ней возбуждали, но в любом случае она всегда оставалась хозяйкой положения…
Она царила над столом, покрытым зеленым сукном, где сдавались карты для игры в ландскнехт, и в постели под шелковым балдахином, безжалостно изгоняя как нечистых на руку шулеров, так и возлюбленных, «если те пытались ухватить ее за задницу, не дожидаясь позволения».
Однажды в дом этой очаровательной молодой особы зашел мужчина лет пятидесяти, с пылким взором и хорошо подвешенным языком, и она немедленно подпала под власть его чар. В три часа ночи, когда ушел последний игрок, она увлекла незнакомца в спальню. Здесь они познакомились: гостя звали Жан-Батист Фабр, он был крупным торговцем из Марселя. Это ее нисколько не смутило. Раздевшись, она ловко освободила г-на Фабра от одежды, уложила в постель и занялась с ним самым сладостным из всех промыслов.