— И лучшие тоже, — голос Джо не был осуждающим, только грустным, она положила ладонь на щеку Лондон, смотря ей в глаза на полном серьезе. — Ты никогда не думала вернуться в школу, получить какую-нибудь профессию? Косметолога, бухгалтера, или кого-нибудь еще?
Лондон отрицательно покачала головой.
— Это звучит просто, когда ты смотришь на все со стороны. Мы все говорим: «Почему бы этим женщинам не вернуться в школу?» Есть же кредиты, стипендии на все виды программ. Но вот незадача, они тратят каждый день на эту прекрасную фантазию, создавая безупречный образ женщины, которая не ранить чувства, не имеет головной боли, скрывает, если мужчина вызывает отвращение, дотрагивается до нее. Быть эскортом, на самом деле, все равно что быть живой куклой, и требует гораздо больше психической энергии, чем тебе кажется. И все время следует помнить, кто ты, прежде чем войти в номер отеля. Нужно постоянно находить в себе силы, чтобы снять этот прекрасный фасад и стать снова собой. Сначала мне с трудом это удавалось. Многие дни единственное, что хотелось сделать, вернуться домой и лечь спать, прежде чем снова встать на следующий день и начать все сначала.
Она потянулась к чашке с чаем и сделала глоток.
— Не пойми меня неправильно, эскорт это не что-то ужасное. Я сама выбрала это, и я не жертва, но это очень нелегкая работа. Она требует, определенную часть себя запереть на ключ в ящике, и ты не смеешь его открывать. Именно эта часть, которая и может пойти в колледж, Джо. Думаю, я спрятала эту часть уже давным-давно.
Джоанна задумчиво посмотрела на нее.
— Теперь многое становится ясным.
Лондон вопросительно вздернула бровь.
— Насколько часто тебе нужно приходить в себя? Это происходит в те дни, когда мы не встречаемся. Я всегда думала, что это из-за травмы по поводу смерти твоих родителей, но теперь я понимаю, что это из-за твоей работы. Ты отказывалась посещать все вечеринки, после... этого. Я права? — спросила она с сомнением.
— Да, права, — Лондон задумалась на мгновение. — Некоторые дни..., — она остановилась, ее рука сжалась вокруг хрупкой ручки чайной чашки. — Некоторые дни тяжелее, чем другие. Некоторые... клиенты... не сложнее, чем другим. И это занимает немного времени, чтобы вернуться в обычный мир снова.
Джо сделала паузу и, казалось, внутри ее головы крутилось бешеное количество мыслей.
— Я говорила о Мелвилле, что он отличный семьянин, а ты была с ним и занималась сексом за несколько часов до его заявления?
Опять пришел черед Лондон продвинуться дальше в своем вранье подруге, готовой простить ее, пытаясь понять, почему она ступила на такую извилистую дорожку.
— Нет, — быстро ответила Лондон, но поправилась. — Мелвилл не мой клиент.
— Так что же тогда произошло?
— Я была там не чтобы встретиться с Мелвиллом.
Джоанна помолчала.
— И?
Лондон прикусила нижнюю губу, съежившись, перед тем как высказать идею, от которой она предполагала последует цунами недоверия.
— Я была там, чтобы увидеться с Дереком Эмброуз. Я…, — ей пришлось прочистить горло, — я встречаюсь с ним.
— Не может быть! — вскрикнула Джо. — Быть того не может! Ты встречаешься с Дереком Эмброуз! Он богат, сексуален. Я слышала, что он никогда дважды не назначает свиданий. Лучшая подруга моей кузины была с ним, сказав, что он самый сексуальный мужчина, с которым она переспала, но он ей не позвонил. Святое дерьмо.
Лондон по-прежнему молчала, борясь с желанием засмеяться во все горло, как быстро Джоанна от жены известного деятеля округа Колумбия, вращающегося в политической элите, перешла к девочке-подростку, сплетничающей о мужчинах. Потом она подождала вторую волну, которую Джоанна обрушит на нее, переведя дух.
— Так ты держала это от меня в секрете? И сколько? Неделя? Месяц? А вчера ты сказала о Дереке Эмброузе цитирую: «он крутой и слишком много из себя корчит». Это почему? Ты пришла в отель, чтобы порвать с ним?
Ладно, вторая волна происходит дольше, чем ожидалось. Лондон ответила:
— Нет, я пришла не для того, чтобы порвать с ним. Мы немного поругались, поэтому я так и сказала, поскольку злилась на него тогда, — лучше придерживаться как можно ближе к истине, насколько это возможно. — Мы просто поссорились. Все уже прошло. Мы вместе, Джо. И мне жаль, что я не сказала тебе.
Джоанна вздохнула.
— Почему? Почему ты не сказала мне? — печаль в ее голосе полоснула по Лондон.
— Мне очень жаль. Но мы приняли такое решение вместе. К нему повышенное внимание со стороны прессы, он постоянно мелькает в колонках сплетен, стоит ему с кем-то пойти на свидание. Мы боялись, что пресса захочет узнать, кто я и обнаружит, что я была проституткой. Ни у одного из нас никогда не было серьезных отношений. Мы хотели воспользоваться шансом узнать друг друга получше, прежде чем нам пришлось столкнуться с тем, что произошло сейчас.
— Но я? — Джоанна тихо спросила. — Я бы никогда никому не сказала.
— Ты права. Мне очень жаль, Джо. Я перестраховалась. Я поняла это уже сейчас. У меня никогда не было ничего подобного… серьезных отношений с взрослым мужчиной. — Она рассмеялась сама себя осуждая, поскольку ее мозг пытался не перепутать где ложь, а где правда.
Джо притихла, прежде чем задала решающий вопрос:
— Это означает, что ты больше не работаешь?
— Да, это именно так и означает. Когда я встретилась с Дереком, и мы решили перейти к серьезным отношениям, стало ясно, что я не могу продолжать работать. Теперь я должна понять, что мне с собой делать. К счастью, у меня есть сбережения, которые поддержат меня некоторое время, пока я не решу, чем заняться.
Джоанна усмехнулась с триумфом.
— Ты должна рассказать мне все. Как ты с ним познакомилась? Как он попросил пойти с ним на свидание? Он такой же аппетитный, как я себе его и представляю?
Лондон вздохнула с облегчением, потому что ее подруга имела благородную и широкую натуру. Джоанна была вспыльчивой, но не упертой, а Лондон выигрывала врожденной добротой и любезностью.
— Во-первых, не уверена, что ты должна представлять мужчину, с которым я встречаюсь… аппетитным или как-то еще…, — Лондон не должна была волноваться, но активность Джоанны, связанная с Дереком, почему-то заставила ее это сказать.
Джоанна фыркнула.
— Мы встретились на благотворительном мероприятии. Он никогда не был моим клиентом, клянусь. Он не оставил мне выбора, предложив уйти с ним, и да…, — Лондон подняла глаза к потолку, сожалея, черт побери, что это похоже самая правдивая вещь, которую она скажет за весь день, — он такой же аппетитный, как ты его представляешь.
На этом моменте Лондон решила закончить допрос Джоанны, сказав, что ей нужно подготовиться к пресс-конференции. Джоанна поддерживала ее этот шаг полностью, поскольку он может дать кампании Мелвилла шанс сесть в Белый дом, а, следовательно, шанс ее мужу получить дипломатический пост.
Сейчас Лондон ехала в отель, сожалея о новой лжи, которую наговорила подругам. Она уже давно смирилась с ложью по поводу своей работы, но эту ложь она ненавидела больше всего. У нее был близкий круг друзей, которые для нее были гораздо больше, чем ее реальная семья, поскольку у нее не было другой. Она заботилась и переживала о них… Джоанна, ее соседка Рейф и ее муж Кевин. Карлотта, жена аргентинского дипломата, с которой она познакомилась на торжественном вечере несколько лет назад. Эти люди были важны для Лондон, и ей причиняло физическую боль исключить их из своей жизни. Но если она собиралась оставить их, ложь была необходима, и поэтому она прикусила язык, натянув на лицо заученную улыбку, готовая предстать перед всеми новой и исправившейся Лондон.
Лимузин подъехал к обочине отеля «Ренессанс», и Лондон откинула свои грустные мысли. Что было, то уже было, и она очень надеялась, что авантюра Дерека сможет окупиться. Она сделала глубокий вдох и приготовилась. Стоило ей выйти и ее ослепили вспышки, кругом бесконечно кричали журналисты и пытались схватить ее руками. Она отпрянула назад, шофер пытался отодвинуть от нее подальше репортеров. Когда ей показалось, что она может сейчас впасть с истерику, большие, сильные руки схватили ее за локоть и море журналистов, расступилось словно море в Ветхом Завете.
Она увидела широкую грудь, а потом подняла глаза вверх на Дерека. Он улыбнулся, притянув ее ближе к себе, маневрируя через толпу, направляясь прямиком в большие стеклянные двери отеля. Крики репортеров затихли, как только они вошли в фойе, и Лондон покачала головой, пытаясь очистить ее.