Селена Лоуренс - Вершитель судеб

— Я постараюсь, — ответила она. — Это очень трудно, но я хочу испытать. И я хочу испытать эти эмоции… с тобой.

Поскольку Дерек оставил ее уже на рассвете, и они оба измучены от потрясений предыдущего дня и признаний в течение ночи, Лондон решила не выходить из дому. Она понимала, что ей все равно придется выйти, но она не хотела. У нее постоянно прокручивались одни и те же мысли, создавая еще большую неразбериху в голове — как она оказалась в такой ситуации? Она поклялась сама себе, что ее никогда никто не разоблачит, поклялась, что никогда не подпустит к себе мужчину в свою тщательно выстроенную защиту, она поклялась, что только она сама будет контролировать свою жизнь, как только ушла из материнского дома. И вот она нарушила все.

Теперь все знали, что она была проституткой, Дерек целенаправленно пробивал свой путь сквозь ее твердую защиту, а она даже не могла выйти из своего дома из-за прессы, разворачивающейся кампании и страха, что ее маленький грязный секрет, похороненный глубоко, взорвет все ее неизменную жизнь. Итак, как же она оказалась в такой ситуации? Как бы ей не хотелось возложить вину на обстоятельства — ужасная сцена с Мелвиллом, тягостный момент с Дереком, намерения прессы докопаться до сути — она знала, что все это не то.

Она оказалась в такой ситуации, потому что у нее возникли чувства к Дереку Эмброузу. Просто и ясно. И она не могла сопротивляться ему и собиралась совершить еще большую глупость — продолжить с ним сотрудничать. Давая ему возможность еще глубже проникнуть в ее защиту, переплетя крепко свои судьбы. Она была уверена, что все это кончится плохо. Либо он разобьет ей сердце, утомившись новизной встреч с проституткой, либо она окончательно разрушит его карьеру, когда он узнает правду о ее отце. Тем не менее, понимая все, она не могла заставить себя держаться от него подальше. У нее имелись деньги, она могла спокойно уехать из города, отправиться в отпуск и не возвращаться, пока все не закончится.

Но она не могла себе это представить и позволить, оставить Дерека одного разбираться с этим бардаком, важной частью, которого стала она. Ей хотелось, чтобы он не пострадал и вышел сухим из воды, и в первую очередь, чтобы не пострадала его карьера, его кампания и отношении к ней. Она пыталась вести уже заранее проигранный бой сама с собой, поскольку не смогла оставить его.

Телефон завибрировал у нее в руке, она нажала «игнорировать», уставившись на свой двор за домом. Это был уже пятый звонок от Джоанны, помимо тех семи смс-ок.

Телефон пропищал, сообщив еще об одной.

«Пожалуйста, позвони мне. Я жду».

Лондон не могла не удивляться, что Джо отправляла ей какие-то смски поддержки. Все эти годы она представляла, что может произойти, если ее жизнь станет достоянием общественности, но она даже не могла вообразить и половину той боли, которую испытывала. Хуже боли было только то, что она не отвечала на звонки Джоанны, а также выражение лица Джо, когда признается, что соврала ей очередной раз.

Потому что для Лондон ее подруга была не только той, с кем она обедала и сплетничала по дружбе. Для Лондон Джоанна была ее семьей, которой у нее не было. И никто лучше, чем она сама не знали, что чувствовал член семьи, испытывая разочарование. Только теперь она поняла, что скрывая свою большую часть жизни, она делала то же самое, что делала ее мать, с Джоанной и другими близкими ей людьми. Ирония ситуации была почти невыносимой.

Она уставилась на экран своего телефона, на котором мигал значок снова пришедшего сообщения. Как такое случилось? Как она смогла сделать тоже самое, точно такую же вещь, способную испортить и разрушить все отношениях — скрывая, кто она есть на самом деле? Ее мать скрывала столь важную часть их общего прошлого от Лондон все эти годы. Зайдя так далеко, придумав историю, чтобы успокоить свою впечатлительную дочь об отце. Лондон была полностью опустошена, обнаружив этот обман. Теперь она находилась в такой же ситуации, понимая, что все, кого она любит — друзья, которые приняли ее и поддерживали все это время, ее фонд, в котором она трудилась все эти годы, никогда не простят ее.

Она больше не дочь Фаррах Амид, и нет смысла отвечать на звонки, потому что, в конце концов, Джоанна больше не будет ее подругой.

Последующий день Дерек провел на телефоне, сначала разговаривая с одним печатным изданием, потом с другим. Когда одна катастрофа надвигалась вслед за другой, он понимал, что ему необходимо найти более дружелюбное СМИ, и изложить пресс-релиз произошедших событий. В течение всего дня он говорил одно и тоже — стрелявший в сенатора обязательно будет найден, кампания продолжается и не собирается реагировать на последнее обвинение Мелвилла в связях с проституткой, поскольку все уже было ранее сказано.

Он разослал этот пресс-релиз, давал отдельные интервью, появился на канале WNN в середине дня, предоставляя европейцам эксклюзив от Британской службы новостей, и, наконец, закончил на шоу Lexi Cornice, защищая кампанию выдвижения сенатора на пост президента, пытаясь разрулить возникшую ситуацию, поясняя о каком секс-скандале идет речь, когда сенатор США был ранен, находясь рядом со своей прекрасной женой, средь бела дня. Ни один из его пиарских ходов не мог похвастаться отсутствием семейных ценностей, которые могли претерпеть изменения, но по крайней мере он закончил свой день в информационном агентстве новостей, которое в дальнейшем уж точно не собиралось «поджаривать» его на публике.

Во время своего медиа-шторма ему удавалось поддерживать связь с женой Мелвилла, и получать известие об улучшающемся состоянии здоровья сенатора. Пуля прошла рядом с сердцем, задела легкое и вышла, раздробив лопатку. К счастью, операция прошла успешно.

Он нажал «отправить» последней пресс-релиз этого дня для прессы о состоянии здоровья Мелвилла, затем опустился в кресло, пройдясь ладонями по лицу и появившейся щетине, которая стала появляться с шести часов утра, когда он уехал от Лондон, пообещав вернуться вечером.

— Рене! — крикнул он через закрытые двери.

Он услышал легкие приближающиеся шаги, она просунула голову через приоткрытую дверь.

— Вы меня звали? — приподняв брови, спросила она.

— Прости, я слишком устал даже, чтобы нажать на селектор.

Она нахмурилась, и он мог поклясться, она на секунду расстроилась.

— Мне жаль, что вам пришлось пройти через все это. Как вы думаете, самое худшее уже позади?

Он развернулся в ее сторону, удерживая взгляд на своем столе, пытаясь разобраться в хаосе информации и ощущений за день.

— Не могу представить, что может быть еще хуже, но боюсь сглазить, если скажу, что хуже быть уже не может.

Рене слегка улыбнулась и вошла в комнату, остановившись перед его столом, скрестив руки.

— Ну, по любому, вам стоит поесть и выспаться. Как бы мне отправить вас домой?

В ответ он слегка улыбнулся.

— А ты готова тоже самое проделать с собой? Я задержусь на несколько минут, но хочу, чтобы ты отправилась домой. Охранник проводит тебя до машины. Со мной все будет в порядке, я задержусь лишь на десять минут. Все здание закрыто. Тебе необходимо хорошо выспаться и не появляться здесь до восьми утра. Чтобы ни случилось, сможет подождать.

— Обещайте, что вы тоже уйдете?

— Слово скаута, — ответил он, показав пальцами знак V.

— Это из «Живи долго и процветай», — усмехнулась она.

Он с замешательством посмотрел на свои пальцы.

— Что?

Рене закатила глаза.

— Вы слишком круты, чтобы знать такое. Это из «Звездный путь». Не берите в голову, я поняла. Увидимся утром, и я точно пойму выспались вы или нет, поэтому не берите работу на дом.

— Есть, мэм, — на этот раз он поднял руку в салюте.

Сорок минут спустя Дерек вышел из автомобиля, которым управлял охранник из службы безопасности, на улице у особняка Лондон, и еле пошел к парадному входу, рядом с которым в тени дежурил другой охранник. Он был рад, что она позволила ему вернуться сегодня вечером к ней, после их ночной дискуссии. Несмотря на то, что большинство сегодняшней нервотрепки, черт возьми, непосредственно было связано к Лондон, она оставалась по-прежнему единственным человеком, которого он хотел видеть.