— Компания конгрессмена Первого Округа Теннесси.
— Ах, Стэндиш, — Маркус задумчиво кивнул. — Это хороший новый клиент. Как ты вообще ее достал?
— Ты не поверишь, если я скажу.
— Попробуй.
— Во-первых, она наполовину пакистанка, — Дерек откинулся на спинку стула и слегка крутился из стороны в сторону, пока говорил:
— Во-вторых, она транссексуал. Первый сенатор штата Теннесси транссексуал, если уж совсем точно. Она сама связалась со мной и сказала, что всю свою жизнь она сталкивалась с предрассудками, поэтому она хотела бы стереть ущерб, причиненный мне и нанять меня в качестве консультанта для ее революционной кампании.
Маркус кивнул в знак согласия.
— Звучит фантастически.
— Шесть месяцев назад она была не в состоянии оплатить мои услуги, но сейчас мне нужен любой клиент, она получит мое ноу-хау, и мы выдвинем блестящего, преданного и смекалистого, как ад, кандидата от штата Теннеси.
— Она в состоянии победить?
— Результаты опроса довольно-таки приличные, но не высокие пока. Мы работаем над ее коронным номером. Думаю, мы сможет повысить ее рейтинг, что даст нам основу для привлечения средств, — Дерек прошелся рукой по волосам. Он выглядел измученным и расстроенным, отсутствие сна и нормальное питание негативно сказывалось на его внешности и здоровье.
— Я рад, но выглядишь ты ужасно, — произнес Маркус.
Дерек откинулся на спинку стула.
— Я устал, — ответил он.
— Почему бы тебе не передохнуть?
— Не могу, — сказал он.
— Или не хочешь?
Дерек взглянул на своего брата.
— Что ты хочешь сказать?
Маркус наклонился к нему вперед, поставив локти на колени.
— Ты загоняешь себя работой и выглядишь растрепанным, нежели обычно, — Маркус приподнял бровь. — Думаю, ты от чего-то пытаешься убежать.
Дерек передвинулся в кресле и раздраженно ответил:
— Спасибо за урок любительской психологии, я приму это к сведению.
— Я серьезно, — Маркус уставился на него, пока не встретился глазами с Дереком. — Тебе не хватит не работы, не спаррингов, не опросов, чтобы забыть о ней. Ты влюблен в нее. Мне кажется, тебе стоит предпринять какие-то шаги.
Дерек фыркнул.
— Да? У тебя есть девушка и ты собираешься учить меня моей личной жизни? Ты всего лишь встречаешься с Рене, не думаю, что ты стал экспертом в этом вопросе.
Медленная улыбка расплылась на лице Маркуса.
— У меня лучшая в мире девушка, и я ее люблю, поэтому думаю, у меня имеется побольше опыта, чем у тебя. И уверен, черт побери, что мой опыт более успешный.
Дерек зарычал и толкнул стопку бумаг на столе.
— Что ты предлагаешь, мистер Эксперт?
— Я предлагаю перестать тебе игнорировать совершенно очевидные страдания по ней и наконец поговорить.
— Ты помнишь саму историю? Она не сообщила мне, кем является ее отец, она лгала мне, хотя я бросил все, чтобы быть с ней. Все в своей жизни.
— Я согласен, что она облажалась, но, а разве я ни разу не облажался?
— Это не сопоставимые вещи.
— Почему? Ты же любишь меня, значит, когда я лажаю, ты мне об этом говоришь, а потом прощаешь. И тоже самое я делаю с тобой. Мне кажется, если ты на самом деле кого-то любишь, что ты обычно делаешь? Прощаешь, — он пожал плечами, как будто это было и так очевидно.
Дерек поднялся с кресла.
— Мы будем заказывать пиццу или нет? — спросил он.
Маркус пожал плечами.
— Можно, но я все равно буду продолжать спрашивать тебя о ней, пока ты не поднимешь свой зад и не сделаешь что-нибудь.
Дерек покачал головой.
— Это что обещание?
— Однозначно.
Дерек улыбнулся впервые за несколько недель.
— Отлично. Продолжай спрашивать и возможно в какой-нибудь раз я послушаюсь тебя.
— Послушаешься, — ответил Маркус. — И еще поблагодаришь меня за это.
Было после восьми вечера, когда раздался звонок в дверь. Лондон предположила, что возможно это ее мать или Джоанна, поэтому не стала особо беспокоиться о своем внешнем виде, но посмотрев в глазок, поняла, что это были не они. У нее на крыльце стоял Камаль Масри, посол Египта собственной персоной. Она поежилась, задаваясь вопросом, что он мог хотеть от нее, она же больше не встречалась с Дереком.
Лондон дернула ручку, открывая широко дверь. Раньше он пугал ее своими словами, но тогда у нее был роман с Дереком, сейчас же у нее ничего не осталось, и она понимала, что запугать ее он уже не сможет — все и так было известно широкой общественности. И потом она устала бояться, устала прятаться.
— Да? — спросила она, стоя в дверях и скрестив руки.
— Могу я войти?
Она внимательно посмотрела на него. Ей бы очень хотелось послать его куда подальше, но он мог сообщить ей что-то о Дереке, а она очень хотела бы что-то узнать о нем, хоть крохи, поскольку так и продолжала мечтать и думать о нем постоянно.
Она кивнула Камалю, приводя его в свою гостиную.
— Я бы предложила вам присесть, но не думаю, что вы задержитесь здесь надолго, — сказала она.
Его губы превратились в тонкие полоски.
— Признаю, заслужил такое обращение, — ответил он. — Я был груб и приношу свое чистосердечное извинение.
Она скрестила руки и коротко, резко кивнула, показывая, что он может продолжить.
Он вздохнул.
— Я добрых пятнадцать лет был правой рукой Дерека. Я поддерживал его на футбольном поле, на уроках в университете, в драках в барах и в политических кампаниях, и да, не часто, с женщинами.
Лондон зыркнула на Камаля, который глуповато улыбнулся.
— Такова моя вторая натура — защищать и оберегать его. Я провел много лет в этой стране, вдали от моего народа и моей культуры. Моя большая семья в Египте, я второй сын. И по поводу меня имеются высокие ожидания, но они не включают в себя мой родной дом, мой старший брат исполняет ему отведенную роль. Моя работа — это еще больше поднять репутацию семьи в мире, под эгидой имени Масри по всему миру, насколько я могу. Мой отец создал империю, и мое место в этой империи подразумевает находиться в США, это хороший пост, но иногда одинокий.
Он расхаживал по гостиной и медленно не явно рассматривал предметы, как бы впитывая их, которые стояли повсюду — безделушки, фотографии, персидская ваза на самом почетном месте на ее каминной полке.
— Дерек и наши друзья, с которыми ты встречалась, стали здесь моей семьей. В моей культуре убивают за семью, готовы умереть за свою семью, потому что семья — это все. Я понимаю, когда он связался с тобой, я принял это слишком близко к сердцу.
— Мне следует извиниться перед вами обоими, перед ним я уже извинился, поскольку вел себя неправильно. Я не понимал…, — он сделал паузу, как бы ища подходящее слово. — Я не понимал, насколько сильные чувства у него к тебе были.
Она моргнула, до конца не веря, что он может так думать.
— Ты чувствуешь к нему то же самое? — спросил он.
Она опустила голову, потом взглянула в его темные глаза. Он был чрезвычайно красивым мужчиной, но она не чувствовала ничего, кроме обиды.
— Почему тебя это так беспокоит? — спросила она. — Мне казалось, ты будешь рад, что он ушел от меня.
Камаль слабо улыбнулся.
— Вот незадача… он не далеко ушел от тебя, но далеко находится от всего остального. Ты преследуешь его в мыслях и думаю, что если он не сможет исправить эту ситуацию, то будет несчастлив очень долгого.
Сердце Лондон болело от сожаления. Она заставляла Дерека испытывать боль, у нее на лице отразились смущение и сомнения, он столько всего совершил для нее.
— Я, конечно же, не могу не любить его, — ответила она. — Я не могу не любиться его, хотя и хотела бы.
Он взглянул на нее, но она не дрогнула от его взгляда и не отвернулась.
— Я надеюсь, что ты поговоришь с ним, — произнес Камаль. — Ты просто ему необходима. Один из вас должен совершить первый шаг, и я не уверен, что он способен его совершить.
Она покачала головой, смущенно и расстроенно.
— Подумай об этом, подумай о нем, прошу тебя, — с этими словами он повернулся и покинул ее дом.
Проходили недели, Лондон так ничего и не слышала от Дерека. Ее сбережения скоро подойдут к концу, и ей предстояло решить, чем заняться дальше. Вернуться к проституции она не могла из-за многих причин, самой важной была — она даже не могла вынести мысли, что другой мужчина будет дотрагиваться до нее после Дерека. Он явно заклеймил ее душу и тело. Теперь она даже не могла себе представить кого-то другого рядом с собой.