– Я ценю вашу заботу, но вы ошиблись.
– Сэм! Слушай меня! Я прошла через это и знаю, о чем говорю!
– Нет, Дебби, не знаешь. Мне жаль, что так вышло с твоим мужем – первым мужем, – но у нас с Алексом нет такой проблемы: мы счастливы, у нас получится прекрасная семья…
– О, Сэм, я знаю, как тебе хочется в это верить, особенно сейчас…
Ее голос дрогнул. Грег упорно смотрел в пол.
– Не понимаю, – сказала я, – к чему вы клоните, особенно сейчас.
– Ни к чему, – быстро сказал Грег. – Она ни к чему не клонит.
– Так не пойдет. Сначала наседаете со всех сторон, учите меня жить, вдруг ни с того ни с сего меняете тему? С чего бы это? Продолжай, Дебби, скажи, что хотела.
– Я собиралась сказать, что понимаю, как тебе тяжело.
– Да почему мне должно быть тяжело? Я в жизни не была так счастлива! Я помолвлена с лучшим мужчиной на свете и собираюсь за него замуж!
– Сэм, только не сердись. Я знаю, вы с Грегом прошлый год были неразлучны. Понятно, наша встреча и свадьба стала для тебя нелегким испытанием.
Эта женщина явно не в своем уме.
– Ни малейших сложностей мне это не…
– Все нормально, Сэм, я вовсе не ревную, зная, как близки вы были. Конечно, твои чувства к Грегу еще не угасли, и это нормально. Уверена, что в какой-то мере и он к тебе неравнодушен.
– Как друг.
– Это не главное, Сэм.
– А что же главное? – устало спросила я.
– Если ты выйдешь замуж за Алекса, вчерашняя сцена станет твоей жизнью. Ты заслуживаешь большего. Не кидайся на первое попавшееся.
– Алекс не первый из попавшихся. Он просто лучший из попадавшихся.
– О, Сэм! – печально сказала она, будто я только что сообщила ей, что прибавила в весе пять фунтов.
– Ну, вот что, ребята. Вы сказали, что хотели, я вас выслушала, и закончим на этом.
– Нет, Саманта, – раздался знакомый голос. – Дебби совершенно права.
Я никак не ожидала, что Марк войдет в гостиную. Не знаю почему. Основное предназначение моей кармы – превращать плохие ситуации в очень плохие. Должно быть, я уже смирилась с этим.
– Господи! – застонала Дебби. – Что же ты молчала, что он здесь? Алекс, я прошу прощения. Не за то, что я сказала, но за то, как я об этом говорила. Дело не в том, что вы мне не нравитесь…
– Алекс, дорогой, – перебила я ее. – Здесь ведь не о чем говорить, правда?
– Нет, здесь есть о чем поговорить, – сказал он, остановившись передо мной. – Когда я сказал, что вы правы, Дебби, я имел в виду – вы правильно поступили, придя сюда. Дебби – настоящий друг, Саманта. Вчера я заставил тебя краснеть и, возможно, испортил вечеринку. Они имеют право знать почему. Друзья заслуживают правды.
– Но теперь не время и не место…
– Правда в том, что ты слишком хороша для меня.
Все замерли, никто не произнес ни слова. В душе я ощутила горячую благодарность за то, что ни один не разразился непроизвольным хохотом.
– Нет, Дебби, я не алкоголик, – продолжал Марк. – То, чему вчера вы стали свидетелями, есть результат ошибки. Я принял лекарство от аллергии и ничего не ел с самого ленча, вот с первой кружки и опьянел. Я практически не пью и с непривычки полностью утратил над собой контроль. Приношу искренние извинения вам и Грегу за то, что вчера едва не испортил праздник.
– Да ладно, – пробормотал Грег. – У вас же неприятности с зубами…
– Я рассказала о твоей пациентке, – быстро сказала я. – Ну, о девочке, у которой зубы загнулись назад.
– Ах да. В любом случае, Саманта, позволь сказать тебе кое-что очень важное.
Он опустился на колени у моего стула.
– Вчера вечером мы впервые вышли в свет как жених и невеста, и мои старые страхи вновь вылезли на свет. – Голос Марка дрогнул. – После помолвки я все ждал, когда ты опомнишься, не смел поверить, что такая изумительная женщина, как ты, согласна стать моей женой. Когда ребенком вдруг узнаешь, что родители больше не вернутся… Эта рана не заживает до конца. Мне казалось, я оттолкнул их, сделав что-то дурное, или, может, я какой-то особенно плохой. С этим опасением я прожил большую часть жизни.
Онемев, я смотрела, как по щекам Марка катятся настоящие слезы.
– Не важно, насколько успешно складывалась карьера, – я постоянно ощущал, что недостаточно хорош. Особенно для тебя. Даже не представляю, каково тебе пришлось вчера, и не упрекнул бы ни словом, выведи ты меня из бара за ухо. Но если ты дашь мне еще один шанс и проявишь терпение, остаток дней я буду тебе лучшим мужем, любовником и другом, каким только в состоянии быть.
– Господи, Алекс, не плачь, – сказала я, воспользовавшись краткой паузой. – Все наладится. Конечно, я даю тебе шанс! – Я накрыла его руку ладонью.
– Алекс, – произнесла Дебби дрожащим голосом, – это самое бесстрашное обещание, которое мне довелось услышать от мужчины. Знай, я восхищаюсь тобой и прошу прощения за скоропалительные выводы. Пойдем, Грег. Им нужно побыть вдвоем.
Законные супруги дружно встали и изготовились прощаться. Звук голоса Дебби вернул меня к реальной жизни, и, надо сказать, реальность мне не понравилась.
– Надеюсь, Сэм, ты понимаешь, как тебе повезло, – сказала Дебби с ноткой зависти в голосе. – Ты встретила мужчину, способного так говорить о своих чувствах.
Я кивнула и Дебби улыбнулась мне на прощание, как улыбаются умилительным щенкам и волнующим любовным историям. Грег вышел молча, ни на кого не взглянув.
Дверь закрылась, и мы остались вдвоем. На щеках Марка все еще поблескивали дорожки от слез, а моя ладонь, оказывается, все еще покоилась на его запястье. Я отдернула руку, ощутив смущение и неловкость, словно невольный зритель чужой любовной сцены.
– Господи, Марк, вы были великолепны! – сказала я, нарушая очарование. – Я с трудом сдержала слезы.
– Не пережал?
– Нет. Как раз в меру.
– Я и сам так думаю, но иногда настолько вживаешься… – Марк медленно поднялся на ноги и вытер щеки. – Хорошее исполнение, не правда ли? – спросил он, ожидая подтверждения. – Я так давно не играл больших ролей… Совсем забыл ощущение огромного душевного подъема, когда удается действительно хорошо сыграть…
Подойдя к дивану, он тяжело опустился на него и охватил голову руками.
– Хотите аспирина? – предложила я.
– Я не могу, – мрачно сказал он.
– Посмотрю, не осталось ли тайленола…
Марк покачал головой:
– Нет, я имею в виду – не могу бросить актерскую профессию. Хочу бросить, должен, но не могу. Нужно открыть глаза, увидеть реальный мир, несообразность собственного существования, надо жить иначе, но я не могу заставить себя это сделать.
Закрыв глаза, он сидел, сгорбившись как старик. Я догадывалась, что он чувствует, мучимый страстным желанием, не имея возможности ни достичь цели, ни отказаться от нее. Невыносимо вязнуть в грязи на каждом шагу, но высохшая, твердая как камень земля тоже не привлекает. Мне хорошо знакома боль, которую испытывает Марк, с одной лишь разницей. А разница велика: когда один-два раза в жизни у меня появлялась достойная цель, мне не хотелось рисковать или много дней трудиться как каторжной. Например, сказать кое-что одному человеку. Или самозабвенно заняться фотографией и посмотреть, что из этого получится… Но эти мысли вряд ли улучшат самочувствие Марка.
– Марк, я понимаю, вам нелегко, но у вас, по крайней мере, есть мечта, страсть, на алтарь которой вы готовы положить жизнь. Несмотря на бедность и безуспешные попытки «пробиться», я бы все отдала за это. Большинство людей вроде меня день за днем лишь коптят небо.
– Саманта, не надо. Понимаю, вы стараетесь помочь, но это не…
– До сих пор помню свои ощущения, когда начинала заниматься фотографией. Я училась и работала, но, как только выдавалась свободная минута, бежала в затемненную комнату. Спала по четыре часа в сутки, и то – если повезет, а сил почему-то только прибавлялось. Увлечение делает все вокруг таким… Не знаю, живым, что ли. И очень хорошо помню, как горько было осознать, что у меня нет особого таланта и фотодело для меня – лишь способ заработать на жизнь… Я очень хорошо фотографирую венчания и свадьбы, но и только. Этим мне и заниматься до конца жизни. Говорю это не из сочувствия, не думайте. Обидно, что у меня в жизни нет единственной цели, как у вас.
Марк открыл глаза и посмотрел как-то странно, словно впервые увидев во мне человека.
– Может, вы еще не нашли настоящее увлечение, – предположил он.