– Ну, Ирвинг! Я же тебя предупреждал насчет этих рогатых шлемов! – продолжал Марчелло ворчливо. – Эти рога нам еще дадут жизни.
Сделав вид, что не расслышал последнюю фразу, Ирвинг поскреб подбородок и вновь нахмурился, посмотрев на корабль.
– Черт, я все-таки беспокоюсь за тебя. Как ты там будешь в пламени лежать?
– Нет проблем, – беззаботно махнул рукой актер. – Те, кто организует спецэффекты уверяли, что пламя не дойдет к моей драгоценной шкуре ближе, чем на два фута. Ты просто проследи, чтобы камеры были правильно расположены, и тогда будет полная иллюзия того, что я горю в пламени. Снимая с трех точек, я просто не представляю, как у нас что-то может не получиться!
Ирвинг скривился и выразительно посмотрел на хмурые небеса.
– Угу, если только раньше не пойдет дождь, и нам придется все отменять прежде, чем закончим съемку. Марчелло тоже взглянул вверх.
– По крайней мере, все эти темные тучи помогут нашим ребятам из группы спецэффектов. На фоне таких облаков наши ужасы будут похожи на настоящий базальт.
– Что еще, к черту, за базальт?
Марчелло ухмыльнулся.
– Базальт – это вулканическая порода. Очень прочная. Из базальтовых скал сложена вся Исландия. Разве ты не знаешь, что Исландия возникла из пепла и лавы, выброшенных вулканами со дна морского?
Ирвинг досадливо махнул рукой.
– Ладно, ладно, мне все равно.
А Марчелло, посмотрев на стаю пролетавших птиц, не удержался и пустил еще одну шпильку в режиссера:
– Между прочим, могут быть проблемы с птицами. Чайки этого вида не живут в Исландии. Может быть, тебе стоит их перекрасить?
– Ты давай, лучше береги свою задницу, когда будешь валяться на корабле. И не забывай, что в июне мы начинаем снимать «Форт Лареми».
Марчелло оставалось только покачать головой вслед Ирвингу, который побежал дать указания звукорежиссеру. Невдалеке от того места, где он стоял, гример и стилист по прическам суетились вокруг Моники, одетой в золотисто-желтое платье норманнской женщины и пытались уложить ее волосы, светлыми прядями которых играл ветер.
Марчелло направился к ним.
– Послушай, Гретхен, тебе не удастся сделать ее лучше, чем она есть, – пошутил он, подмигнув Монике.
– Может ты и прав, Марчи… Но я все-таки попытаюсь, – утомленным голосом ответила женщина и вдруг с криком отчаяния бросилась за картонным шлемом, слетевшим с головы одного из артистов массовки.
– Наконец-то мы с тобой одни, мой ангел, – тихо произнес Марчелло. – Ну как, ты готова оплакивать прощание с твоим гордым воином?
Он подошел ближе и провел ладонью по ее волосам, приглаживая их, и Моника взволнованно спросила:
– Ты ведь будешь сегодня осторожен, правда?
– Наверное, ты тоже наслушалась, как Ирвинг переживает по поводу предстоящей сцены. Она посмотрела вокруг.
– Мне совсем не было необходимости его слушать. Ветер, сильное волнение на море, огонь, – я и сама знаю, что это может быть опасно.
Марчелло пожал плечами, а потом улыбнулся.
– Знаешь, в награду павшему герою и в знак особого уважения викинги обычно приносили в жертву красивую рабыню и отправляли ее рядом с погибшим воином в Валгаллу на одной погребальной ладье. Я все еще приглашаю тебя отправиться со мной.
– Чувствую, что должна в этот момент протянуть тебе оливковую ветвь, да? – спросила Моника.
– Может быть.
Молодая женщина задумчиво посмотрела на него, а потом покачала головой.
– Ох, Марчи. Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой, но только на твоих условиях. Действительно, твои старомодные инстинкты лучше всего удовлетворила бы принесенная в жертву рабыня.
– Значит, я по-прежнему остаюсь в твоих глазах троглодитом, с которым ты отказываешься иметь дело? – спросил он и мрачно взглянул на нее.
Моника тяжело вздохнула.
– Троглодит, но, несмотря на это, чертовски притягательный… а может, как раз, благодаря этому я только знаю, что тебя все равно не изменить.
Марчелло подошел к ней поближе и звенящим шепотом прошептал:
– Одним словом, ты не отваживаешься отправиться со мной в путешествие?
– Я не могу, Марчелло, – спустя мгновение печально ответила она.
Они посмотрели друг другу в глаза, словно безмолвно прощаясь, затем мужчина большим пальцем вытер слезу, покатившуюся по щеке женщины, и сказал:
– Ну, что ж, малышка, тогда постарайся не очень плакать об Айваре. А то вся твоя косметика поплывет. Моника сжала губы.
– Марчелло…
– Да?
– После съемок я хочу вернуться домой, чтобы собрать свои вещи.
Он нахмурился.
– Это действительно необходимо, Моника?
На ее лице отразилась печаль и решимость довести до конца начатое.
– Да, необходимо. Иначе, мы только будем оттягивать неизбежную развязку. Мне надо что-то решать с моей жизнью, а тебе нужно искать себе ту девушку, которая сможет дать то, что ты от нее хочешь… – Моника помолчала, а потом сделала попытку улыбнуться, – и которая сможет отправиться с тобой в путешествие.
Марчелло слегка погладил ее по щеке и сказал:
– Я уже нашел эту девушку, но… она, похоже, еще не готова отплыть со мной.
Они вновь посмотрели друг другу в глаза, и, вдруг, услышали крик ассистента режиссера:
– Так, ребята! Все по местам! Живо! Живо!
Увидев как Марчелло нахмурился и собрался отойти, Моника тронула его за руку.
– Давай, по крайней мере, расстанемся друзьями.
Он попытался придать лицу любезное выражение.
– Ну конечно. Никакой трагедии. Наверное, я должен пожать тебе руку на прощанье, да?
– … Поцелуй меня, пожалуйста, – просто попросила она.
И тогда, пробормотав что-то невнятное, он прижал к себе ее гибкое, податливое тело и с огромной нежностью и страстностью прильнул к губам Моники. С того места, где стояли члены съемочной группы, раздались одобрительные насмешливые крики.
– Эй, Марчи, подожди! Скоро будешь целовать валькирий в Валгалле, – ухмыляясь до ушей, пошутил Крис.
Марчелло и Моника разомкнули объятия, и, понимая, что на них смотрят десятки глаз, улыбнулись друг другу спокойно и беззаботно.
– Удачи тебе, красавчик, не сломай себе шею, – сказала Моника, и голос ее дрогнул от волнения.
А Марчелло легонько коснулся кончика ее носа своим указательным пальцем и ответил:
– И тебе удачи, малышка. Пусть все сходят с ума рядом с тобой. В конце концов, тебе это всегда удавалось. Особенно, когда речь идет о моей персоне.
Он повернулся и стремительно пошел прочь. А она, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не позвать его, просто стояла и смотрела ему в спину.
Ветер, казалось, стал еще яростнее, когда Марчелло, держа свой шлем за рог, поднялся на палубу корабля. Там суетились пиротехники и другие специалисты по спецэффектам. Артист подошел к ассистенту по эффектам и легкомысленно поинтересовался:
– Ну что, твои люди, кажется, собираются сегодня приготовить из меня барбекю?
– Не шути так, Марчи. Это совсем не смешно, – покачал головой, не принимая его шутки, Стэн – ассистент режиссера по спецэффектам.
Довольно ухмыляясь, Марчелло осмотрелся на корабле. Рабочие уже расставили на палубе кучи всякой всячины, которую викинги должны были дать своему «погибшему вождю», чтобы он взял ее с собой в Валгаллу – еда, эль, драгоценные украшения, оружие и прочие вещи. Он прошел на середину палубы и лег на узкое погребальное ложе, накрытое шкурами животных. Служители привязали его, тщательно запрятав ремни под складки одежды.
Стэн захлопнул свой ящик с инструментом и принялся инструктировать Марчелло.
– Главное, запомни, – состав, который мы используем для пламени находится в специальной емкости, расположенной вдоль всего фальшборта. Смесь загорится, когда Моника и остальные поднесут к бортам свои факелы…
– И тогда я стану начинкой для гамбургера?
Стэн и бровью не повел.
– … Ты будешь далеко от огня. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что эта горючая смесь дает совсем мало жара или дыма…
– Другими словами, судьба бифштекса мне не грозит?
– Прекрати, Марчи. Я уже сказал – это не смешно. Ты, возможно, почувствуешь тепло или запах дыма, но, в принципе, тебе ничего не грозит. Можешь мне поверить, наши парни как следует поработали, чтобы сделать этот погребальный костер абсолютно безопасным. Учитывая все средства пожаротушения, я просто убежден, что ни корабль, ни парус не загорятся… по крайней мере, до конца съемок.