Мой прагматичный, честный Эйден ответил:

— После того, как ты пройдешься минут десять, чтобы успокоиться.


***

— Тебе надо восполнить запас углеводов, — произнес Эйден, когда зашел в мою спальню с тарелкой в руке.

Там был коричневый рис, спаржевая фасоль, авокадо, что-то похожее на жареный и нарезанный кабачок, а с краю лежало целое яблоко. В другой руке у него был бокал с водой, а под мышкой бутылка с кокосовой водой.

Я, зевая, села в кровати, отбросив в сторону покрывало, которым укрывалась.

— Ты ангел, — я все еще не могла поверить, что он вернулся. Все казалось таким нереальным.

Он подошел к краю кровати, опустился на матрац одним бедром и протянул мне сначала стакан воды.

— Ты хорошо спала?

Учитывая, что прямо из машины я направилась в ванную и сидела там, скрестив ноги, после чего помылась, а потом кое-как доползла до кровати и отключилась, я чувствовала себя довольно хорошо.

Мышцы ног были очень напряжены, и даже в плечах я ощущала тяжесть. Я чувствовала себя больной, но поняла, что это лишь потому, что должна съесть нечто большее, чем два банана, которые Эйден впихнул мне в руку в машине по пути домой, и упаковки орешков, которую дал мне Зак, ожидающий меня после марафона, сидя на лавочке.

— Ага, — ответила я ему и выпила почти половину стакана воды, прежде чем взяла тарелку из его руки и стала есть без дальнейших разговоров.

Когда я посмотрела на Эйдена, то заметила, что он наблюдал за мной, но я слишком сильно была занята поглощением еды, что не обратила на это внимание. Когда я съела почти три четверти пищи на своей тарелке, я вытерла подбородок тыльной стороной руки и с благодарностью улыбнулась ему.

— Спасибо, что приготовил для меня.

— Угу, — он указал на уголок моего рта. — У тебя рис вот тут.

Вытерев рот, я спросила:

— Как долго я спала?

— Около трех часов.

Три часа? Черт, не думала, что так долго.

— Ван, — лицо Эйдена появилось в поле моего размытого зрения. — Что ты собиралась сказать мне перед марафоном?

Во-о-от черт. Черт, черт, черт. Я полностью об этом забыла? Нет. Я думала о том, что сказала ему, все четыре часа, что бежала. И большую часть этого времени я хотела пнуть себя за это.

В остальное время я напоминала себе, что я потрясающая и что бегу марафон, что могу участвовать в соревнованиях. И я чувствовала, что поступила правильно.

У меня на коленях лежала тарелка с едой, что Эйден приготовил для меня, бутылка кокосовой воды была зажата между его больших бедер, мой пустой стакан стоял на ночном столике, и я собиралась сказать Эйдену, что люблю его.

Я любила его. Я любила его так сильно, что сделала бы ради него что угодно. Я любила его так сильно, что рискнула бы и провела следующие четыре с половиной года своей жизни с мужчиной, который, скорее всего, потом разведется со мной и продолжит свою карьеру.

Потому что, к черту, что это за жизнь, если ты не живешь ею и не получаешь от нее удовольствие? Что это за жизнь, когда ты не любишь того, кто заботится о тебе больше, чем о ком-либо другом? Это моя правда.

Эйден прямо перед репортерами и незнакомцами обнял меня и сказал, что гордится мной, когда обычно обеими руками держался за свою частную жизнь.

И это не было наиграно.

Я могу это сделать.

И сделаю.

Потому что я лучше признаюсь ему, чем проведу остаток своей жизни, задаваясь вопросом, что бы произошло, если бы я сказала ему, что он для меня ― весь мир. Что он ― первый новый человек в моей жизни, которому я полностью доверяла. Что я готова быть в его жизни вторым номером, пока у него не появится больше времени.

Поэтому я сказала, даже если так крепко сжала пальцами тарелку, что переживала, не треснет ли она. Я заставила себя смотреть ему в глаза, когда делала это:

— Я собиралась сказать тебе... сказать, что люблю тебя. Я знаю, ты сказал, что не хочешь отношений, и знаю, что между нами все очень сложно...

Он забрал тарелку из моих рук.

— Но я люблю тебя. Мне жаль, но мне не жаль. Я не хочу быть...

— Ванесса.

— Я не хочу быть чьим-то вторым номером или третьим в списке приоритетов, потому что иногда мне нравится быть жадной...

— Ван.

— Но я ничего не могу сделать с тем, что чувствую. Я пыталась это остановить, клянусь. Но не смогла.

А потом это произошло.

— Заткнись.

Я закрыла рот и хмуро посмотрела в его бородатое лицо.

— Ты хоть что-то слышала из того, что я говорил тебе после марафона? Я скучал по тебе. Я скучал по тебе так сильно, что не мог понять, насколько. Я не хотел оставлять тебя здесь. Я продолжал отговаривать себя от поездки. Почему, ты думаешь, я никогда не поднимал эту тему?

Теперь я задумалась.

— Но... когда ты уехал, ты ничего не сказал. Ты забрал Лео.

— Ты не просила меня остаться, — он сжал мои руки. — Я взял Лео, потому что не мог взять тебя. Я предположил, что ты хочешь остаться с Дианой и пробежать марафон, потому что не чувствуешь того же. Я собирался просить тебя поехать со мной.

— Правда?

Этот красивый, прекрасный мужчина наклонился ближе.

— Как ты можешь не знать, что ты для меня ― весь мир? Разве я показывал это недостаточно ясно?

— Я не знаю, — пробормотала я, заикаясь. — Ты любишь меня?

Он так напряженно смотрел на меня, что мне казалось, будто мир вокруг нас остановился.

— Ты мне скажи. Я никогда не перестаю думать о тебе. Я все время беспокоюсь о тебе. Каждая прекрасная вещь, что я вижу, напоминает мне о тебе. Я не могу закончить свои тренировки в Колорадо, потому что хочу, чтобы ты была рядом, — произнес он твердым голосом. — Ты мне скажи, что я чувствую.

С силой, которой я в себе не ощущала, я встала на колени и прижалась к его губам.

И не удивилась, когда Эйден мгновенно обнял меня рукой за талию и притянул к себе, он слегка склонил голову и приоткрыл свои губы. Когда его язык нежно скользнул по моей нижней губе, мои губы раскрылись и наши языки соприкоснулись, медленно и неуверенно, изучающе.

Эйден целовал меня, как... Боже, как будто мы медленно занимались сексом. По крайней мере, таким медленным, чувственным сексом, который я раньше видела в порно.

Мы прижимались друг к другу, он обнимал меня своими руками, я запуталась пальцами в его волосах, и мы просто целовались. Целовались, целовались и целовались так, как в тот день в его спальне.

Возможно, прошло пять минут или, может быть, двадцать, но когда он, наконец, отстранился, я всхлипнула у его губ.

Вздох Эйдена коснулся моей щеки, когда своими полными, сексуальными губами он прижался к моему подбородку, а ладонями крепче сжал меня.

— Твоя дверь открыта, и здесь Зак, — произнес он напротив моей кожи.

— Черт возьми, — прошептала я.

Он усмехнулся.

— Позже. Обещаю.

— Правда?

Он поцеловал меня в щеку.

— Доедай.


***

Через несколько часов я проснулась, лежа на боку. Прошло столько времени, и мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить, где я. Почему я здесь — в постели Эйдена. После того, как я поела, я пошла в его спальню и легла, спросила, хорошо ли Лео с Лесли, который стал няней нашему драгоценному золотистому принцу в Колорадо. Помню, что я очень устала и начала отключаться.

По-видимому, он не вытолкнул меня из своей кровати, а вместо этого уложил, и, в какой-то момент посреди ночи — или сразу же — Эйден лег позади меня и обнял своей рукой за талию.

И именно в такой позе я проснулась.

Я проснулась, лежа на боку, Эйден лежал прямо позади меня, прижимаясь своей эрекцией к моей попе, его рука находилась между моих ног; и он касался меня своими пальцами там, внизу. Очень низко. В самой моей сердцевине. И я точно могла сказать, какой влажной и нетерпеливой я стала после столь длительного воздержания.

«Как долго это длится?» — спросила я себя, прежде чем решила, что это не важно.

Я ерзала, двигала бедрами из-за приятных ощущений, окружающих меня. К моей попке прижималась его горячая длина, скрытая одеждой; сильные пальцы потирали мое чувствительное местечко через пижамные штаны и хлопковые трусики. Его большая грудь, которую я просто обожала, прижималась к моей спине, сливаясь с ней.