Елена Усачева - Вирус любви

– Лучшие люди – здесь, – потрясла в воздухе надкушенным огурцом Царькова.

– Ага! – зажмурился, чтобы не расхохотаться, Ян. – Лучше не придумаешь!

Неожиданно музыка стала подвывать, раздалось странное кошачье мяуканье, и наступила тишина.

– Кина# не будет, – разочарованно протянул Константинов, с явной неохотной расставаясь с Лерой.

– Аккумуляторы сели, – прокомментировал случившееся Майкл, с облегчением избавляясь от крепкой хватки Жеребцовой. – А что тут у нас из еды? – И он присоединился к обществу поедателей огурцов.

– Ну, а у тебя, Асенька, как жизнь? – раздалось у Репиной над головой, и она подавилась газировкой. – Что-то ты в последнее время нервная какая-то, – с ухмылкой продолжала Наташка. – Любовь не греет?

– Ты что… какая любовь? – прошептала Ася, втягивая голову в плечи.

– Да ладно, уже все говорят, что ты с Крошкой Ру завела роман. – Лицо Жеребцовой было совершенно спокойно. Такое спокойствие обычно бывает перед бурей. – После сверстников на взрослых потянуло?

– Совсем, что ли? – неуверенно отбивалась Ася. – Я его видела всего-то пару раз.

– Ну да, – как всегда, вовремя вклинилась в разговор Юлька. – Пару раз сегодня, пару раз завтра… Я тебя сама с ним позавчера застукала!

– А тебе, Наумова, и завидно? – пришел Асе на выручку Константинов. – Такой… – он попытался изобразит Рудалева, широко разведя руки, – настоящий мачо, и – не твой!

– Ой, нужен он кому-то! – закатила глаза Юлька.

– Да я смотрю, тебе вообще никто не нужен, – перешел на свой любимый ехидный тон Ян. – Самодостаточная натура – это от слова самоделкин?

– Точно, точно! – захихикал Майкл, выуживая из банки последний огурец. – Самострелкин.

– Ты на себя посмотри! – вспыхнула Юлька. – Дурак!

– Лучше быть дураком, чем собачкой при другом бегать, – легко бросил Константинов.

– Ты что-то сказал? – повернулась к нему Жеребцова. Ох, и злая она сейчас была!

Репиной снова захотелось отойти подальше, чтобы не попасть под раздачу. Забыли о ней на время, и ладно.

– Что ты, Наташенька! – тут же заулыбался Ян. – О тебе – ни слова. А ты что-то восприняла на свой счет?

– Нет. – Улыбка Жеребцовой стала шире, глаза нехорошо сузились. Ой, быть грозе! – А что, здесь есть кто-то, кому стоит обидеться? А, Гараева?

– Нет, обижаться не на что, – кивнула каким-то своим мыслям Лера – ее не занимал разговор, поэтому она почти ничего не слушала.

– Видите, какая у нас добрая Лера, – медленно произнесла Наташка. – Обижаться не на что, говорит.

– Не надо, – одними губами прошептала Ася. Ей очень хотелось броситься на Жеребцову и ударить ее больно-больно по губам, чтобы она заткнулась. У нее даже кулаки сжались. Но вся эта внезапно вспыхнувшая ярость так и осталась лежать комком в ее груди. Ничего сделать Наташке она, конечно, не могла.

– Здесь обиженных – полный дом, – довольно покачала головой Наумова, почувствовавшая, что в этой игре у них наметилось явное преимущество.

– Не знаю, кто здесь недоволен. Мне лично все нравится, – Майкл икнул, изображая полное удовлетворение. – Сто лет Гараеву не видели, а тут такая встреча! Лерка, дашь адресок, я тебе письмо напишу.

– Что вы все на нее так налетели? – не выдержала Юлька. – Отчего это она вдруг особенной стала? Сначала Махота, потом Константинов, еще, вон, Васька.

На этих словах Крылышкин на секунду оторвался от уничтожения пакета чипсов.

– Гараева, какого черта ты приехала? – все больше и больше заводилась Наумова. – Отправлялась бы ты обратно, да без остановок! Зачем ты тут воду мутишь? – Она повернулась к мальчишкам. – Что вы в ней такого нашли, вокруг нее все бегаете? Она же моль бледная! Ни рожи, ни кожи! Она же черепашка в панцире. С ней ни сесть, ни встать рядом нельзя. Без слез не взглянешь. Вы что все ослепли, что ли?

Лера глядела на одноклассников, не зная, что делать – то ли уйти, то ли попытаться что-то объяснить.

– А ну, чеши отсюда! – коротко бросил Ян, встав между Юлькой и Гараевой. – Лера, не слушай ее.

– И правильно сделали, что Быковскому твоему рожу разукрасили, – пыталась докричаться до Леры из-за спины Константинова Наумова. – Этого еще мало! Надо добавить, чтобы подольше помнил…

– Что помнил? – так же через Яна бросила свой вопрос Гараева.

– Наумова, убирайся! – взвизгнул Константинов, и Ася впервые увидела, каким он может быть страшным. Невысокий, худой, он вдруг весь подобрался, черты лица его заострились. Он чуть покачивался на месте, словно хотел броситься на Наумову, но сдерживался. – Или немного помолчи! От тебя уже голова болит.

– Ой, ой, ой! – Наташка вышла вперед и демонстративно положила руку на плечо готовой закипеть от ненависти подруге. – Какие здесь все благородные. Готовы защищать честь прекрасной дамы! – Она нервно рассмеялась. – А дама-то – не ваша! Что вы все темните, шикаете, глазами стреляете? Сказали бы всё, и уже могли бы ее делить.

– Что вы сказали? – выкрикнула Лера.

– Ничего, – быстро ответил Ян. – Жеребцова, ты иногда думай, о чем говоришь!

– А тут уже и говорить нечего, – прошептала Наташка, глядя мимо ребят.

По дорожке от арки шла Лиза Курбаленко.

– Вот кого я больше всего люблю из «червяков», так это Курбаленко, – негромко произнес Майкл. – Учись, Наумова, какой надо быть! – крикнул он, выбегая с детской площадки.

– Опоздал, – бросила ему в спину Жеребцова. – Курбаленко – любимица Константинова. Или ты уже передумал, а, Янчик?

– Занимайся своими делами, – сухо отозвался Константинов и повернулся к Лере. – Не слушай ты их. Это они с недосыпа. Сегодня какая ночь-то была!

Гараева чуть кивала головой, но было видно, что ребят она не слушает, думает о своем.

У Аси внутри все похолодело, съеденный кусочек торта запросился обратно. Нервное напряжение, в котором она пребывала всю последнюю неделю, с момента приезда подруги, напомнило о себе, и Репину затрясло.

И тут Наумова совершила странный поступок. Она упала на качели, уронила лицо в ладони и нервно рассмеялась:

– Как же с вами, ребята, весело! Прямо бразильские страсти какие-то. – Она подняла голову. – Скорее бы ты, Гараева, отсюда уезжала. А то все парни скоро из-за тебя с ума сойдут. Оставь нам хотя бы некоторых!

– Ну ты что? – удивилась как всегда ничего не понимающая Царькова. – Так хорошо веселились…

– Очень хорошо, – эхом отозвалась Лера и повернулась к Константинову. Ян стоял около пенька и терзал плеер, нажимая то на кнопку «play», то на «stop». Из наушников доносилось недовольное «вяк», и вновь все смолкало.

– Да, замечательно посидели, – медленно произнес он, пряча плеер в карман. – Приезжай, Гараева, почаще, будем устраивать праздники. А то, видишь, без тебя всё как-то не получалось.

Он поднял глаза на Леру. Гараева слабо улыбнулась ему и снова взглянула на Курбаленко. Махота забрался на низенький заборчик. Он широко размахивал руками, с трудом сохраняя равновесие, и при этом еще умудрялся что-то говорить.

– Ну, полный беспредел, – процедила сквозь зубы Жеребцова, тяжелым взглядом наблюдавшая за этими переговорами. – Он ее сейчас сюда потащит. Какого черта она вообще приперлась?

– Она к нему пришла? – услышала Ася быстрый шепот рядом с собой.

– Что? – крутанулась Репина. Лицо Леры было бледным, глаза нехорошо блестели.

– Он с ней, да? – все так же тихо спросила Гараева.

– Да что ты! – как можно беззаботней махнула ладошкой Ася. – Человеку по улице пройти нельзя, что ли? Она, может, где-нибудь здесь живет…

– Она живет не здесь, а возле супермаркета, – все так же шепотом произнесла Лера.

– Ну да, – растерялась Репина. – Живет. Да! У нее надо спросить, может, они уже выяснили, кто побил Павла. А? Ты как?

Ася уже сделала шаг с площадки, когда Наумова не выдержала.

– Давай, давай, спроси! – Она резко спрыгнула с качелей. – А почему вы всё темните? – Юлька повернулась к Гараевой. – Нет уж, не надейся, не случайно здесь появилась Курбаленко, а очень даже нарочно! Вместе они. Да, вместе! Как только ты уехала, она к нему и метнулась. А он и не прогонял. Наши ему даже морду бить собирались из-за того, что он так поступил! Но не успели! Репина, что ты молчишь? Ты же была заводилой! Первой начала кричать, что ему надо отомстить, что он – гад последний!

– Я?! – ахнула Ася.