Джас Риччи - Вкус Евы

Вжимаюсь в стену, когда нос к носу оказываюсь с Раевским. Он совершенно другой, не такой мрачный, как в универе. Разительные перемены. Или царевич сбрасывает жабью шкуру дома и по вечерам становится развратным похитителем женских сердец? Я охотно поверю в подобную чушь.

— Что же ты бегаешь от меня? Или папка наказал непослушную девочку за то, что она его ослушалась и свинтила без разрешения в клуб?

Огненная ладонь мужчины настойчиво скользит под мою юбку. А я словно вросла ногами в пол, забыв, что нужно для приличия шум поднять, а не смотреть на его губы.

Молниеносные движения — и он у цели. Палец знает свое дело, он ищет клитор сквозь тонкую ткань трусиков.

— Отпусти, что ты себе позволяешь?! — Пытаюсь сопротивляться, но вот получается ли это у меня, это забавный вопрос.

Неужели ошиблась этажом?

Пытаюсь осмотреться по сторонам, чтобы признать обстановку, но ничего не получается. Раевский подобно вампиру присасывается к моей шее, кусает.

Жарко, мать его. Опять жарко! Чувствую, как его пальцы проникают в меня, яростно вдалбливаются, лишая рассудка. Ощущение, что сгорю у порога, или превращусь в лужу из желе.

Хватаю жадно воздух. Чувствую, что-то невероятное, ничего подобного со мной не происходило до него. Я боюсь этого наваждения, оно поглотит меня всю, не оставив камня на камне. Порочное влечение выпирает наружу с каждым разом все больше и больше, пугает меня безмерно. Оказывается, я едва ли не полностью соткана из таких потаенных талантов. Скорее грехов, которые всплывают на поверхность в самый неподходящий для этого момент.

Внезапно прекращается штурм, а я боюсь распахнуть глаза. Это так развратно, так обжигающе и влажно.

Его влажные пальцы скользят по краю моих трусиков, а хриплый голос словно издалека рычит:

— Мы еще не закончили, только не здесь.

— Нет! — Вскрикиваю, когда все же открываю глаза и понимаю, что это далеко не сон, не тот вечер в клубе, а перед глазами тот, кто доставал меня сегодня при сокурсниках, заставляя испытывать негативные эмоции в его адрес.

Так дело не пойдет. Все поменялось, говорить нам не о чем. Иначе мне взаправду нужно будет бежать на край света, чтобы не пересекаться с этим самцом.

Да он не слышит меня! Он думает, что я в очередной раз набиваю себе цену. Карташова, в этот раз ты попала!

Глаза становятся все больше и больше, когда полотенце Раевского падает к моим ногам, а мой живот таранит налитый член с большой головкой.

— Сделай ему приятно, кошечка.

Он кладет мою руку на основание подрагивающего члена и помогает делать легкие движения, оголяя головку полностью. Пальчики на ногах сжимаются до боли, когда понимаю, как жжет внизу живота. Я только сейчас осознаю, что мне не хватает его внутри.

Как и каким способом я оказалась сидящей на краю стола в кухне, не соображаю. Он настойчив, слишком напорист и прет, как танк. Опускаю взгляд ниже: моя рука так же сжимает его каменный стояк, а на правой ступне висят трусики. Когда он успел?! От нервного перенапряжения икаю.

— Давай, малышка, работай рукой, активнее! — Хрипит возбужденно.

— Святая Матрона! — Лепечу одними губами, когда взглядом цепляюсь за ржущий смайлик на холодильнике. Именно его приклеивала Эла в первый вечер нашего знакомства. Я не ошиблась. Здесь живет девочка с грустными глазами. Раевский её отец?!

— Отпусти, пусти, я не буду. Как ты мог?!

Максим будто бы не слышит меня, продолжает свой штурм. Одной рукой больно сжимает грудь, треп сосок, а второй мастерски орудует между ног.

— Хватит ломаться, ты же течешь, как сука. Смотри!

Он извлекает пальцы из моего лона и скалится словно волчара. Поджимаю губы и подавляю в себе желание блевать. Его это бесспорно заводит. Скалится, рассматривая собственные пальцы. А вот меня словно очередной раз в грязи искупали. Теперь буду долго отмываться и ненавидеть себя беспечную.

— Мать вашу! Долбаные извращенцы!

На всю кухню гремит чей-то грозный голос, от неожиданности и страха я зажмуриваюсь и зажимаю уши ладонями, но слышимость никоим образом не исчезает.

— Эла, марш в свою спальню. Впрочем, лучше сбегай в магазин за килограммом мороженого, оно в любом случае пригодится кое-кого остудить.

— Пап, да что случилось?!

Я понимаю, что нас застукали. Но кто?!

— Я сказал брысь, мелкая. Будешь много знать, скоро состаришься.

Входная дверь захлопывается. Тело, которое вжималось в меня, куда-то испаряется. Я пользуюсь моментом и прижимаю ладошки к ляжкам, пытаясь нащупать юбку и прикрыть ею собственное безобразие.

— Карташова, что вы себе позволяете в моем доме?

— Что?!

Я молниеносно открываю глаза и офигеваю.

— Оху…ть!

Передо мной стоит один голый и второй одетый Раевский. Я долбанулась? Или это так на мене действует переизбыток эндорфинов. Или клинит из-за недотраха?

— Миха, ты опять за старое? Трахаешь всяких профурсеток в этих стенах. Да квартире с ремонтом и пару месяцев нет!

Меня ветром сносит со стола. Звонкая оплеуха находит физиономию гнусного типа, который, если судить по внешнему виду, не спешит каяться. Он только неторопливо натягивает на себя мужской халат и рассматривает меня, склонив голову.

Я вся горю. Не от возбуждения. От злости.

— Макс значит?! Да я в универе чуть со стыда не сгорела!

НедоМаксим смотрит на меня и не понимает о чём я лепечу здесь. Объяснение приходит оттуда, откуда его не ждали.

— Карташова, да вы кладезь талантов. Не только отличница в кавычках, но ещё и отличная шлюха?

— Что ты, — последнее слово застревает в горле, ведь я сейчас толком не контролирую себя и свои эмоции, — себе позволяете?!

— На моем кухонном столе только что отпечаталась твоя задница! И ты пытаешься мне своим блаженным выражением лица доказать, что ничего не произошло. Корчишь обиженную невинность? — Шипит Раевский, рассматривая меня с ног до головы, словно видит мокрицу.

Понимаю, что его взгляд сосредоточен на моих ногах. Словно стрелой пронзило от осознания еще большего конфуза: мои трусики валялись у ступней как белоснежный флаг поражения. Поражение века. Пытаясь сохранить адекватное выражение лица, приседаю и пытаюсь скомкать ткань в ладошке.

С этой позиции вижу, как босые ноги Михаила идут прочь из кухни. Скотина! Урод! В кусты собрался?! Оставляет меня на растерзание своего братца?!

Под руку мне попадает перечница. Именно она метко летит в спину зарвавшегося мужика.

— Да ты ещё и асоциальная, Карташова!

Максим Викторович ловко ловит солонку одной левой, а потом грозно наступает на меня.

— И как часто вы это делали в этих стенах? Смотри в глаза и не ври!

— Макс, отстать от девушки.

— А ты рот закрой! Совсем совесть потерял?! А если бы первой в квартиру вошла Эла и чтобы хорошего увидела?

— Мне нужно идти, — бормочу расстроено, обувая шлепки.

— Сколько это раз вы делали здесь? Мне вызывать санслужбу?

Я хватаю ртом воздух, но слова застревают в горле. Входная дверь хлопает, оповещая нас о возвращении Элы.

— Пап, я вернулась. Ты мне объяснишь, в конце концов, что происходит?! Ой, энциклопедия. Ева забегала? Как жаль, что я её не застала.

Звонкий голос девочки перемещается с порога вглубь прихожей, потом возвращается.

— О, дядь Миш, ремонт все никак не закончишь?

— Привет, малая, еще пару деньков и моя физиономия не будет злить твоего отца.

— Пап, мороженое в холодильник?

Я стою, слушаю девочку и понимаю, что выгляжу не лучшим образом. Пытаюсь прилизать неприлично взъерошенные волосы, но со стороны кажусь Раевскому смешной. Он как-то надменно хмыкнул.

— Эль, нам в доме нужна срочная дезинфекция. Придется сбегать за бутылкой хлорки.

— Тараканы?! — испуганно спрашивает девочка и появляется на пороге. — Ой, Ева, ты решила меня дождаться? Прости, просто мы с папой задержались во дворце творчества, коротенькое собрание вначале года. Кстати, чай будешь?

Эта синеглазая девчонка впервые широко улыбается, видя меня. Первая наша встреча менее позитивная. А здесь такой прогресс.

— Пап, так что ты говорил о тараканах. Это срочно надо?