Алисса Джонсон - Вкус греха

Слушая его одностороннюю тираду, Мирабелла размышляла, забыл ли он про нее или же ему просто все равно.

Он не забыл. Барон остановился и ткнул пальцем в ее сторону.

— Я согласен, если ты подкрепишь обещание деньжатами Тарстона.

— Он не согласится. — И гореть ей в аду, если она его об этом попросит.

— Сделай так, чтоб согласился. Я хочу четыре тысячи.

— Четыре тысячи чего? — спросила Мирабелла, оторопев. Вероятно, дядя выжил из ума, а она этого просто не заметила.

— Фунтов, дуреха. Чего же еще?

— Фунтов! Вы хотите четыре тысячи фунтов? — ахнула она. — Вы шутите.

— Разве похоже, что я тут в игры играю?

«Как раз похоже», — подумала Мирабелла, подавив истерический смешок, нарастающий в горле, грозящий вот-вот вырваться наружу. Зная, что этого все равно никогда не случится, она спокойно и резонно заметила:

— Четыре тысячи фунтов — слишком большая сумма. Если…

— Ты все равно заплатишь.

Она покачала головой. Уж лучше отдать все пять тысяч на дурацкую благотворительность.

— Тогда я подожду еще два года.

— Ждать тебе придется в Сент-Бриджите.

— Простите? — Ей послышалось, что дядя пригрозил отправить ее в богадельню.

— Вижу, я привлек твое внимание, — съязвил он.

— Вы так не поступите, — с трудом прошептала Мирабелла сдавленным от ужаса голосом. — Вы не посмеете.

— Даже не сомневайся. Договор должен быть готов через две недели, иначе проведешь остаток жизни взаперти.

— Вы бы давно отправили меня в приют, будь это выгодно. Одни только затраты…

— Дорого тебе обойдутся, ведь платить я буду из денег, положенных тебе по завещанию, уж поверь мне. Не веришь? Вот. — Он порылся в кипе бумаг на столе. — Вот. Вопрос почти решен. И будь уверена, я не передумаю.

Барон протянул Мирабелле письмо, которое она видела в ту ночь, когда была здесь с Витом. Заголовок гласил: «Сент-Бриджит, приют для убогих». Далее — насколько она успела разобрать, пока буквы не поплыли перед глазами, — говорилось о согласии взять под опеку мисс Мирабеллу Браунинг.

— Но… я ведь только что пришла к вам. Я…

— Не думала, что я позабочусь обо всем загодя? Она медленно покачала головой.

— Нет… нет, так не должно быть.

Голова кружилась от невообразимой смеси страха, паники и злости, и глубоко внутри закрадывалось подозрение: здесь что-то нечисто. Она не видела смысла. Почему дядя так хотел втянуть в это Вита? Зачем тратить деньги, чтобы отослать ее в богадельню, когда он запросто мог рискнуть и поверить ей на слово? Почему он уже получил бумаги из Сент-Бриджита?

Да потому, что дядя давно планировал избавиться от нее, поняла Мирабелла, припомнив слова Хартзингера: «Мы скоро увидимся».

Но по какой причине? Содержание в приюте стоило дорого. Зачем расставаться с деньгами сейчас, когда условия завещания?..

Условия завещания. Он нарушил их. Страх и паника вмиг утонули в волнах слепящей ярости.

— Денег больше нет, ведь так? — процедила она. Медленно, кипя от злости, Мирабелла поднялась со стула. — Наследства нет. Ты его уже промотал.

— Не понимаю, о чем ты.

— Решил отослать меня подальше, пока я не поставила власти в известность!

— Ты забываешься, барышня.

— Но я подсказала тебе идею получше, не так ли? Как только я подпишу договор, ты отправишь меня в Сент-Бриджит. Вот зачем тебе потребовалось согласие Вита. Вздумал обокрасть и его?

— Думай, что говоришь.

— Ты украл мое приданое. — Будущее. Единственную надежду, которая согревала ее долгие годы, проведенные в его доме. Отнял все. У нее уже давно ничего не осталось. — Ты украл мое наследство. Жалкий вор!

— Попридержи язык. — Он схватил документ. — Вот где твое будущее.

— Ты украл его. Ты… мерзкий, напыщенный, никчемный…

Бокал угодил ей в щеку. Звон разбитого стекла эхом отозвался в голове, и следом за ним мелькнула внезапная и неуместная мысль, что дядя двигался куда проворнее, чем ей всегда казалось. Она даже не заметила, как он занес руку.

После этого все произошло, словно, во сне. Она чувствовала лишь боль от пореза на щеке и ярость, нахлынувшую огромными, тяжелыми волнами и поглотившую ее.

Не думая, даже не понимая своего намерения, она наклонилась, чтобы поднять разбитый бокал. Затем выпрямилась, посмотрела на него… и швырнула в барона, попав ему в голову.

Он взвыл, но ей было все равно.

— Ах ты чертов ублюдок! — Мирабелла схватила со стола латунное пресс-папье и отправила его вслед за бокалом.

— Трус! — Вдогонку полетела чернильница, затем гроссбух, подсвечник и табакерка. — Гадкий! Противный! Гнусный!

Он ойкал и визжал каждый раз, когда предмет попадал в цель, и метался вокруг стола в поисках убежища. Она преследовала его, забрасывала вещами и осыпала оскорблениями, стараясь оставаться по другую сторону стола, пока они не поменялись местами.

— Негодяй! Подлец! Жалкий фальшиво…

Она снова потянулась к столу… и ничего не нашла. У нее была одна минута, чтобы взглянуть на столешницу, понять, что она пуста, дернуть за ручку ящика и вытащить его, прежде чем барон навалится сверху. Заметив, что дядя подходит к столу, она сунула руку внутрь и стала искать вслепую. Когда он схватил Мирабеллу за волосы, ее пальцы нащупали что-то холодное и гладкое. Она выпустила предмет, когда барон настолько сильно потянул ее за волосы, что она стукнулась головой о край стола, но затем снова вцепилась в него мертвой хваткой. И когда Мирабелла извлекла руку из ящика, в ней оказался пистолет.

Десять минут. У нее есть еще десять минут.

Вит стоял у дороги и наблюдал, как слуги из Хэлдона выносят его сундук, что оказалось не так-то просто: им пришлось обходить карету мистера Хартзингера, загораживавшую крыльцо.

Солнце садилось, стремительно погружая все вокруг в темноту. «У Мирабеллы есть десять минут, — решил Вит, — и ни секундой больше». До ужина оставалось несколько часов, но барон уже вернулся, и тревога нарастала в нем с каждой минутой.

Он хотел отослать ее в Хэлдон, как только они обнаружили клише. Черт возьми, он с самого начала не желал, чтобы она приезжала, но уступил ей в этом споре. Теперь, когда выяснилось, что ее дядя фальшивомонетчик и что действовал он наверняка не в одиночку, Вит был настроен увезти Мирабеллу подальше от всей этой мерзости.

Еще тогда, в спальне барона, он с трудом подавил порыв взять ее за руку, спуститься по лестнице, вывести ее через парадные двери, посадить в карету и отправить прямиком в Хэлдон. Внутренняя борьба не прекращалась с той самой минуты, как Вит согласился дать ей время собрать вещи и подумать. «У Мирабеллы есть на это право», — напомнил он себе. Она навсегда покидает то, что приблизительно можно назвать родным домом, и своего единственного родственника.

Если бы Эпперсли, приехав с охоты, сразу же заглянул к себе в комнату, ей пришлось бы уединиться со своими мыслями где-нибудь в другом месте. Но вместо этого барон поковылял в кабинет и, несомненно, пробудет там до ужина. Когда он заметит, что клише и банкноты исчезли, Мирабелла окажется уже далеко.

— Все готово, милорд, — сказал кучер. Вит кивнул.

— Подождем еще минуту.

Сумерки стали сгущаться. Он подумал, что можно и поторопить Мирабеллу. Повернувшись на каблуках, Вит направился к дому… и заметил, как возле конюшни мелькнула чья-то тень. Он замер, всмотрелся в темноту и увидел, что тень скользнула внутрь.

Вит повернулся к кучеру со словами:

— Дай мне кнут.

— Милорд? — спросил слуга, протягивая хлыст. Вит обхватил рукоятку.

— Если мисс Браунинг спустится, посади ее в карету и позаботься, чтобы она из нее не выходила.

Уповая на кучера, Вит стал обходить конюшню с другой стороны. В голове промелькнула мысль, что тот, кого он выслеживает, может иметь вполне невинные, во всяком случае, законные основания прятаться на конюшне. Это может быть влюбленный, пришедший на свидание, или слуга, отлынивающий от работы.

Или вор, или сообщник барона.

Но точно не Кристиан. Ему не хватало ловкости, с которой двигался темный силуэт.

Вит бесшумно открыл дверь. Кровь стучала в висках, и нервы были напряжены до предела.