Митя был ее беременностью несколько обескуражен, но в то же время надеялся, что родится девочка и он целиком займется ею.
Это его грело, но все же он вспомнил Веру… Хорошо бы с ней встретиться, думал он, но представил их последнее свидание и понял, что желание встречи с ней — так, блажь, которую немедленно надо выкинуть из головы. И он выкинул.
А к Нэле нежданно-негаданно пришла беда.
Это случилось, когда Митя сорвался на рынок — купить чего-нибудь вкусного. И Нэля от нечего делать — все было перемыто, переделано в доме, пошла к телефону: они и забыли в своих хлопотах посмотреть, кто звонил без них…
Она нажала нужные кнопки и стала с интересом ждать голосов. Звонил Спартак, приветствовал и ждал их звонка, звонил Анатолий, который тоже ждал их ответа «как соловей — лета» и был еще звонок, который поверг Нэлю сначала в недоумение, а потом в ужас.
Звонила какая-то Рита, которая ЖДЕТ МИТЮ! Это было сказано явно влюбленной и тоскующей женщиной и… подумала Нэля, холодея от догадки, — близкой… И она вспомнила, кто такая Рита!.. Жена Анатолия, родившая ДЕВОЧКУ! Риту она не видела, но слышала о ней.
Нэля стала вспоминать, что же ей говорили об этой Рите… Ничего не вспомнила, кроме одного: Ирочка там, в Нью-Йорке, как-то странно смотрела на Нэлю, когда рассказывала о семье Анатолия, что Рита — психопатка и бросается на всех мужиков и что вдруг забеременела, хотя раньше никак «не получалось».
Риточку эту быстро спровадили рожать в Москву, и Анатолия быстренько отправили якобы жену «поддержать»…
Тогда Нэля не придала никакого значения этой информации, зато теперь ясно все вспомнила и ахнула вслух: неужели Митя? Неужели именно на это намекала Ирочка? И Рита, спустя годы, звонит и чуть не плачет… Кому? Ее, Нэлиному, мужу.
Она тяжело опустилась на табуретку и уставилась безумными глазами в стену. Митя изменяет ей. А она НИЧЕГО! не знает! Он обводит ее вокруг пальца, а она, как слепая лошадь, ходит за ним по кругу! Он крутится, врет, имеет любовниц, а она топает и топает и рожает ему детей… А у него может, есть еще дети!
Нэля схватилась за телефон. Звонить папе! Митька вообще ее обманывает! В Париже!.. Да и здесь он куда-то пропадал… Окурки с женской помадой, будто бы оставленные возлюбленной Спартака!..
Нет, остановила она себя, папе пока звонить не надо. Рано. Она позвонит Спартаку и умненько его расспросит… Она тоже не лыком шита! Митька еще пожалеет! Сволочь! Нэля спохватилась: аборт. Никаких девочек! Хватит!
…У него есть дочь, живет у своей мамы Риточки, вдруг совершенно точно решила Нэля. Да, глаза Ирочки излучали тогда жалость! Она видела это, как сейчас!..
Ее Митька — самый элементарный грязный бабник. Каждая юбка — его. А эта Алена? Она-то, Нэля, посмеивалась над влюбленной в Митю девчонкой, а вполне возможно…
Нэля впала в транс и наконец горько зарыдала, никому не звоня и ничего не предпринимая.
Так и застал ее Митя, вернувшись с ворохом рыночных чудес и предвкушая отличнейший обед.
Он тут же бросил пакеты на пол и подошел к Нэле:
— Роднуля, что случилось? — спросил заботливо и тревожно, нимало не предполагая, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ! Он-то думал, какие-нибудь мелкие домашние невезухи…
Нэля зарыдала еще горше от его лжи, от этого заботливого и — она поняла! — лживого и равнодушного! тона.
Митя всполошился, но опять же не предполагая, с какой стороны и какой ветер навел этот дождь. В настроении же он был лирическом, как всегда после прогулок по рынку.
— Да что произошло, Нэлюша? Ты плохо себя чувствуешь? Что такое? Болит животик? — уже игриво спросил он, положив ей руку на живот, наполненный другой плотью.
Нэля не выдержала и со всего маху залепила ему пощечину. Молча.
«…Та-ак, — схватившись за щеку, со злостью подумал Митя, — это что же происходит?»
И он, как бы смертельно обиженный, — поняв, что сильно пахнет жареным, — сказал: — ничего себе, миленькая встреча…
Сел напротив Нэли, которая перестала рыдать и смотрела на него ненавидящими глазами, и приказным тоном заявил:
— Ты объяснишь мне сейчас все, или мы с тобой поссоримся, и очень серьезно. Нэля, ты меня знаешь… Я ведь могу и билеты порвать, и никуда не улететь… Мне эта загранка надоела до чертей. Поеду к маме и устроюсь работать учителем, поняла?
Он проговорил это очень холодно и сурово. Ждал. И дождался. Нэля внутренне замельтешила, засомневалась, испугалась его потерять и, снова заплакав, забормотала:
— Митя, тебе звонила какая-то Рита и требовала к себе… Сказала, что ждет… Я вспомнила, что она — жена Анатолия, и всю их историю мне Ирочка рассказала…
«…Господи, спаси, — подумал Митя, уже тоже находясь на грани истерики. — Никогда не знаешь, где упадешь, — соломку не стелешь… Эта сплетница Ирочка все-таки наговорила гадостей… А дура Ритка позвонила. Идиотка! Неужели не смогла сообразить, что автоответчик!»
Вернулся на кухню. Нэля смотрела на него уже с робкой надеждой.
Он небрежно спросил:
— Ну и что? Не хотел тебе говорить, чтобы не беспокоить папу… Анатолий звонил, просил посодействовать куда-нибудь его отправить без Ритки. Сказал, что она его довела — таскается с мужиками, ребенок неизвестно от кого… Он там бил Ритку, а уж тут, наверное, ежедневно. Я и правда ее как-то защитил от него. Так что сплетнице Ирочке твоей дал, как говорится, шанс что-нибудь эдакое выдумать, а той дуре Ритке искать защиту…
Впрочем, Нэля, если хочешь, — он пошел ва-банк, — узнаем их адрес и поедем к ним. Сама все увидишь и сама поймешь. Я больше ничего не скажу. И не надо было мне оправдываться. Я ни в чем не виноват, а получил по морде — здорово живешь! Надо было бы ничего тебе не объяснять, съехать к Спартаку, он бы меня принял… Но девочку нашу стало жаль — на ней все отражается…
— Ты папе звонила? — спросил он как можно более небрежно и затаясь, ждал ответа, от которого зависело многое. Папа не олух. Ему лапши так запросто не навешаешь.
Нэля отрицательно мотнула головой и прошептала:
— Я аборт делать решила…
— Ну ты даешь, Нэлька! — возмущенно воскликнул Митя. — Ребенок-то при чем? Сначала все-таки узнать надо, что к чему… Неужели ты настолько мне не доверяешь?.. — с горькой обидой произнес он.
Нэля молчала, опустив глаза.
— Слушай, Нэль, — вдруг сказал Митя почти весело, — давай позвоним Ритке и Анатолию? Давай? Впрочем, решай сама, — как захочешь, так и сделаем.
Нэля тихо сказала:
— Не надо никому звонить. Я тебе верю.
Что-то было в ее ответе не то — Митя на такие дела был чуток, как женщина. Надо браться за испытанное средство, и он пошел на него. Подошел к Нэле, стал перед ней на колени и стал целовать ей живот молча, и не страстно, а нежно.
Нэля крепилась, крепилась и все же сдалась — обняла его.
Он взял ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать и, задрав ей халатик и фартук, овладел ею и долго уделывал.
В полном изнеможении она сдалась и внутренне заплакала и, целуя его в шею, нос, губы, глаза, прошептала:
— Митька, Митька, я же без ума от тебя до сих пор! Я буду рожать тебе девочек или мальчиков, пока ты будешь хотеть меня!
И он хрипло ответил:
— Я всегда тебя хочу, каждую минуту…
Нэля пошла накрывать стол, а Митя открыл бутылочку «Изабеллы», и они сели за поистине праздничный стол. Сели рядышком, в обнимку, кормили друг друга, наслаждаясь едой и маленькими сексуальными шалостями, которые так радовали и развлекали их в первые месяцы после свадьбы.
Ночью они снова любили друг друга, и Митя вдруг сказал:
— Я наверное, повесился бы, если бы ты ушла от меня…
И опять это не было полной неправдой…
Нэля простила его, вернее, целиком поверила ему, но… Но что-то, какая-то крошечная боль, типа мелкой зажившей болячки, иногда покалывала, хотя она тут же отгоняла от себя это полуощущение чего-то недосказанного, какой-то маленькой лжи… А возможно, и большой.
Риточка все-таки дозвонилась. Нэля была, как всегда, на кухне, и потому Митя смог разговаривать, не боясь, что жена услышит.
Рита истерично просила, чтобы он простил ее за глупое сообщение по телефону, что она не поняла… И что ему за это было?