Марсия Андес - Вкус вишнёвой лжи

Тот шипит, стукаясь затылком о стену.

Я отхожу в сторону и выбрасываю пустую бутылку в урну.

— Спасибо, принцесса, — тянет Костя.

— Сочтемся, — бросаю я.

Поворачиваюсь к парню, осматривая его с ног до головы. Выглядит Назаров уставшим и вымотанным. Явно потерял достаточно крови, чтобы чувствовать себя дерьмово.

Вспоминаю, что у парня мама инвалид и вряд ли будет рада, если сын заявится домой в таком виде.

— Можешь переночевать здесь, — предлагаю я. — Но утром свалишь, пока бабуля не проснулась. Мне в восемь на работу вставать, со мной и пойдешь.

— Класс. Мерси, — выдыхает он.

— Ага, — устало вздыхаю я. — Пойду в душ. Можешь порыться в холодильнике.

Он ничего не отвечает, пристально пронзая меня своим взглядом. Я секунду медлю, а потом выхожу из кухни, оставляя парня одного.

Да уж. Тот еще денек. Это похлеще двенадцатичасовой смены на работе, которая ожидает меня с утра. А она уж точно не будет приятной…

Сегодня будильник особенно жесток ко мне — не успеваю я сомкнуть глаз, как этот нахал разрывает тишину и вырывает меня из сладкого мира снов. Сил шевелиться нет, да и желания, признаться, тоже. Голова тяжелая, веки еле-еле разлепляются, и то приходится прищуриваться, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Теперь, главное, не рухнуть обратно на подушку, а то усну и больше никогда не смогу проснуться.

Собрав все свои силы, я сажусь на кровати, потирая лицо ладонями. Как же раскалывается голова и хочется спать. Давненько пробуждение не было для меня таким болезненным.

Долго сижу, смотря в одну точку. Кто я и что должна сделать? Какие вообще у меня планы на день? Куда-то идти нужно? Что-то решать? Ах, да. Работа. Беру телефон и смотрю на время. Восемь часов и пять минут.

А выходить мне когда из дома?

Сегодня мне в к десяти, так что в десять нужно уже выдвигаться, пока доеду, пока то да се.

Шумно вздохнув, я свешиваю ноги с кровати и широко зеваю. Взгляд натыкается на матрас, расстеленный на полу: одеяло скомкано, подушка смята, будто на ней кто-то совсем недавно спал.

Только кто?

Ах, да. Назаров. Я же разрешила ему переночевать у меня. Вот только куда он делся? Ушел что ли, пока я спала? Ну, и слава Богу. Хлопот меньше.

Тело ломит, когда я встаю и лениво плетусь в сторону выхода. Останавливаюсь возле зеркала и несколько секунд вглядываюсь в отражение. Это точно я? Почему у меня такое жуткое выражение лица, словно я всю ночь охотилась на девственниц и приносила их в жертву?

Поправив непослушные волосы, я выхожу в коридор и лениво плетусь в сторону кухни с ядовитым желанием умереть, чтобы не идти ни на какую работу. В прочем, такие мысли посещают меня каждое утро, и это не является исключением.

Ничего не подозревая, я широко зеваю, смахивая навернувшиеся в уголках глаз слезы, и захожу на кухню, но в дверях мне приходится замереть, потому что передо мной предстает картина, которую я меньше всего сейчас готова видеть.

Костя Назаров сидит за столом в моей черной широкой футболке (со стороны и не скажешь, что она женская), в его руке кружка с чаем, при чем тоже моя, волосы растрепаны, а на губах играет улыбка. Я точно вчера вечером зашивала ему ножевое ранение?

Но это не самое главное во всей этой картине, потому что напротив Кости сидит мой отец, и он тоже улыбается, словно перед ним старый знакомый, которого он сто лет не видел.

То еще зрелище.

Парень, который отправил сына депутата в кому, мило болтает со следователем, тем самым, что ведет это дело. Ситуация довольна комична, если бы не вселяла в меня ужас.

— О, Ир, — папа первым замечает меня.

Я встречаюсь взглядом с Костей, но улыбка на его лице лишь увеличивается. Интересно, он уже выведал у отца, что тот работает в полиции? Мне кажется, если бы парень был в курсе, то не вел бы себя так беспечно.

— Че… — я моргаю, переводя взгляд на папу. — Че ты приперся в такую рань?

Он как ни в чем не бывало пожимает плечом, поворачиваясь к Косте.

— Я же говорил.

О чем он тут говорил ему? Что вообще тут происходит?

— Заскочил перед работой, — улыбается отец. — Мне Константин как раз рассказывал, что вчера стряслось.

— Да, — поддакивает Назаров, и я удивленно перевожу на него взгляд, вскидывая бровь. Чет я вообще ничего не понимаю. — Я рассказал Антону Юрьевичу, как спас тебя от тех гопников. Как они меня порезали, а ты привела меня домой и подлатала. Еще и разрешила переночевать, а то у моей матери инфаркт бы случился, если бы я в таком виде пришел домой. Она ведь болеет… — Назаров смотрит на моего папу, и тот в ответ понимающе кивает.

— Болеть — это плохо, — вздыхает он. — Моя бывшая жена, мама Иры, раком болела… Так и не спасли.

— Заткнись, — бросаю я. — Хорош трепаться обо всем подряд.

Поджав губы, я подхожу к столу и наливаю в стакан воды. Папа не обращает на меня внимания.

Так, значит, Костя выкрутился, рассказав сказку про то, что он случайно был рядом, когда на меня напали гопники. В итоге в драке его ранили ножом, а я, такая вся благородная, спасла его. Вот только поверил ли ему мой отец? Он же тот еще хитрожопый, может притворяться, а сам наблюдать и анализировать со стороны.

— Но ты не волнуйся, Константин, мы их найдем и накажем. Так просто они не отделаются… — заверяет его отец.

Стоп. Значит, он уже рассказал, что работает в полиции? Кошусь на Назарова, чтобы проверить его реакцию, но тот продолжает безмятежно улыбаться.

— Так, я ж говорю, что темно было. Все так быстро произошло, что я даже лиц запомнить не успел, — говорит Костя. — Помню только, что их было четверо. А дальше все как в тумане.

— Ничего, разберемся, — успокаивает тот. — Главное, что все живы, все целы.

Смотрит на меня, но я лишь закатываю глаза. Залпом жадно допиваю воду и со стуком ставлю стакан на столешницу.

— Я в душ, а вы тут даже не смейте обо мне сплетничать, ясно? — цокаю языком, выходя из кухни и направляясь в ванную.

Вот же напасть какая! И как его угораздило прийти с утра пораньше, обычно же заглядывает в течение дня, пока я на работе, чтобы бабулю проверить. Дома у него что ли проблемы, раз зачастил сюда?

Еще и строит из себя заботливого родителя. Блин…

Мне требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок: душ, волосы, одежда. И вот я уже, взбодрившись, готова покорять миры. Завтракать дома нет никакого настроения, так что перекушу перед работой, а пока нужно забрать Назарова и утащить из дома, прежде чем они с моим отцом успеют побрататься. Лучше бы они вообще не встречали друг друга, столько проблем может быть из-за этого…

Прежде чем вернуться на кухню, я останавливаюсь в коридоре и прислушиваюсь к разговору: отец рассказывает какую-то историю из своей жизни, судя по всему, связанную со мной.

— Я ухожу, — с ходу говорю я, появляясь в дверях и заставляя папу замолчать. — Пошли, — смотрю на Костю.

Тот покорно кивает, поднимается на ноги и, на мое удивление, протягивает руку отцу.

— Приятно было познакомиться, — приветливо улыбается Назаров.

Я скептично кривлюсь. То же мне, джентльмен. Вспомнить только, как он меня в машину вчера запихивал.

— Взаимно, Константин, — папа аж поднимается на ноги, чтобы проводить нас, и пожимает протянутую руку.

Мы выходим в коридор и начинаем обуваться.

— Не забудь разбудить бабушку, — приказываю отцу. — И соседке напомни, чтобы она приходила к нам и проверяла ее. У меня смена сегодня двенадцать часов, я поздно вернусь.

— Конечно. Удачного дня. И тебе, Константин. Заглядывай к нам, всегда рады, — какой-то он сегодня подозрительно милый.

— Не заглянет, — отрезаю я. — Делать ему здесь нечего, — с нажимом, чтобы Назаров понял меня. — Все, — хватаю рюкзак и перевешиваю через плечо. — Мы пошли.

Даже не взглянув на отца, я открываю дверь и выхожу из квартиры.

— До свидания, — невинно говорит Костя, следуя за мной.

Папа закрывает дверь — я подхожу к лифту и нажимаю на кнопку, буквально чувствуя на себе прожигающий пристальный взгляд парня. А еще мне кажется, что отец наблюдает за нами в дверной глазок, и, наверное, Костя тоже об этом думает, поэтому и молчит. Вот только, когда мы оказываемся в кабинке, а двери на за нами закрываются, парень хватает меня за локоть и разворачивает к себе.