– Он был с мужчиной!
Эмери разразился хохотом:
– Клянусь Богом! Ловкий мошенник!
– Стивен?
Эмери покачал головой:
– Вильгельм. Я уверен, что он знал наклонности Стивена, когда сделал его одним из претендентов. Мы не имели ни малейшего шанса.
Мадлен с беспокойством посмотрела на него.
– Ты все еще жалеешь об этом?
– Вовсе нет. По правде говоря, в то время я исходил желчью, представляя тебя в объятиях Стивена.
Он поцеловал ей пальцы, затем как бы нехотя сказал:
– Если уж мы принялись разбираться во всех недоразумениях, я думаю, нам следует поговорить о том дне, когда жителей Баддерсли выпороли кнутом.
– Почему? – озадаченно спросила она.
Он какое-то время молча перебирал ее пальцы.
– Речь о том, что ты просила их выпороть.
– Что?! – Но затем Мадлен заколебалась. – Пожалуй, можно сказать и так. Но, Эмери, это для того, чтобы спасти их всех от увечья. Мой дядя совсем обезумел от ярости.
– А-а! – Он вздохнул. – А люди слышали, как ты просила устроить порку, но слишком плохо знали французский, чтобы понять почему. Я должен просить у тебя прощения за то, что плохо подумал о тебе.
– Я очень обижена. Как ты мог поверить, что я способна на такое?
– Не верил, пока не проник в замок, когда порка шла полным ходом. Я видел, как ты наблюдала за тем, как секли детей.
– Я ощущала такую беспомощность, – сказала она. – Мне и в голову не приходило, что он прикажет высечь еще и детей. Я попыталась остановить его, но у меня ничего не вышло…
Он нежно смахнул слезу, бежавшую по ее щеке. Но вскоре Эмери позвали обсудить кое-что с корабельщиком.
Мадлен преисполнилась новых надежд и уселась смотреть на проплывающую за бортом местность. В этой плодородной долине деревни были рассыпаны вдоль водного пути, словно бусы. Край казался благополучным и процветающим, но видны были и признаки военных действий. Сожженная деревушка выглядела безлюдной – дома разрушены, посевы уничтожены, а люди, без сомнения, убиты. Ее могли разорить и люди короля, и мятежники. Мадлен терпеть не могла войну.
Матильда настояла, чтобы они причалили к берегу в полдень, чтобы поесть и по возможности погулять. Эмери был не в восторге от этого плана и привел гвардию Фалька в полную боевую готовность. Все ели на ходу, прогуливаясь вдоль берега, стараясь размять затекшие ноги. Мадлен увидела Альдреду и подошла к ней.
– Как твои дела, Альдреда?
Женщина окинула ее недружелюбным взглядом.
– Довольно сносно.
– А как твоя дочка? Кто присматривает за ней?
– Мать Хенгара. Бабушка Фриды. – Она самодовольно ухмыльнулась и добавила: – До некоторой степени.
Мадлен решила рискнуть:
– Я слышала, что Фрида – не дочь Хенгара.
– А чья же еще, леди?
Мадлен не стала называть Эмери. Действуя наугад, она сказала:
– Герварда.
Альдреда побледнела.
– Это пустой разговор, – сказала она. – Он теперь вне закона.
Мадлен почувствовала, что на верном пути.
– Но это правда?
Альдреда вздернула подбородок.
– Фрида – ребенок лорда, и все это знают.
«Хенгар говорил те же слова».
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю, что я имею в виду, – сказала Альдреда дерзко, – как и все, кто хоть немного разбирается в этом деле. Ребенка лорда воспитывают как благородного и устраивают ему удачный брак. Так и будет с Фридой.
Она слегка распахнула шаль, и Мадлен увидела янтарный набалдашник рукоятки своего ножа, орудия убийства.
– Что это? – спросила она, но тут же поняла, что выдала себя.
– Вы узнаете его, леди? – сказала Альдреда. – Вам прекрасно известно, что это такое и что им было сделано. Если Фрида не получит то, что ей положено по праву, я скажу, кто убил моего мужа и почему.
Пирог, который Мадлен только что съела, запросился наружу.
– У тебя нет доказательств.
Альдреда с удовольствием откусила от своего куска пирога.
– Доказательство на руке того, кто нанес удар, и я знаю от шерифа, что Эмери странным образом не могли найти, когда убили моего Хенгара.
Мадлен с трудом осмыслила новый поворот дела. Альдреда думала, что Эмери убил Хенгара, и угрожала не столько обвинить его в убийстве, сколько опознать его как Золотого Оленя.
Мадлен посмотрела на эту женщину с отвращением и ненавистью.
– Как ты можешь поступать так с человеком, который когда-то был твоим любовником?
Альдреда пожала плечами:
– Я не назвала бы его в полном смысле любовником, такого мальчишку, как он. Это заняло чуть больше минуты. Но у него долг по отношению к Фриде и ко мне. Он отнял у меня мужа, и я хочу другого.
– Я устрою твой брак, – поспешно сказала Мадлен, – а в свое время и жизнь Фриды.
– Нет, леди. Я знаю себе цену. Фрида должна воспитываться как леди и достойно выйти замуж, это ее право. А я хочу Эмери.
Мадлен удивленно воззрилась на нее.
– Ты хочешь силой затащить его в постель?
– Я бы не возражала. Я хочу, чтобы он женился на мне по датскому закону и признал Фриду своей дочерью.
Мадлен подумала, что она сходит с ума.
– Эти времена давно прошли. Кроме того, Эмери нормандец. Он не одобряет подобные языческие обычаи. В любом случае ты признала, что ребенок может быть и от Герварда.
Альдреда посмотрела на нее с видом явного превосходства.
– Вы не понимаете. Но Эмери отдает в этом отчет. Я получу, что мне положено, или он подвергнется унижению.
– Почему ты уверена в своей безопасности? – холодно спросила Мадлен. – После одной смерти что может значить другая?
Альдреда попятилась, но дерзко ответила:
– Мой муж был дурак. Я думаю, он пошел прямо к Эмери и потребовал денег за свое молчание. И взамен получил клинок в грудь. Я уже поговорила кое с кем. От моего убийства не будет никакой пользы.
Мадлен стало дурно.
– Кому еще ты сказала?
Альдреда усмехнулась:
– Вы же не думаете, что я вам доложу, верно? Вы только скажите своему мужу, чтобы он предоставил нам с Фридой достойное положение, а кроме того, признал нового ребенка. Мои дети будут равноправны с вашими.
Мадлен удивлялась, как ей удается сдержаться и не закричать.
– Ты уже говорила с Эмери? Альдреда утвердительно кивнула.
– Слишком уж он гордый. Не нравится ему, что я одержу верх. Но он должен будет согласиться или погибнет.
– А как же твой сообщник?
– Он у меня в руках. Не беспокойтесь.
Мадлен бесили самодовольство и открытая враждебность этой женщины, и она хотела знать, испытывал ли Эмери те же чувства. Если они уступят и согласятся, то навсегда посадят ее себе на шею.
– Воспользуйся добрым советом, Альдреда, возьми, что мы пожелаем тебе дать, и исчезни. Мы проявим щедрость.
– Возможно, леди. Но я хочу получить все сполна.
Мадлен удалилась. Что должны они теперь делать? Кто был сообщником Альдреды, неужели Одо? Она разыскала Эмери, но он был занят на погрузке припасов. Мадлен отбросила свои страхи. Ничего пугающего пока не должно случиться, если не считать родов королевы. Она вернулась к Лусии. Лусия потянулась, выпрямив спину, и вздрогнула.
– Я устала от путешествий. Останусь в Йорке, даже если Гая там нет. Но безопасно ли в Нортумбрии? Не могу понять, как Вильгельму удается удерживать власть среди стольких врагов?
– Эмери сказал, это потому, что они не могут объединиться.
Лусия горестно вздохнула.
– Могу этому поверить. Мерсия воюет с Уэссексом. В Нортумбрии постоянные распри. Вильгельм не завоевал бы ничего, если бы Тостиг не предал своего брата Гарольда. Гарольд был прекрасный человек, – грустно сказала она. – Мы были помолвлены, но потом я встретила Гая.
Мадлен попыталась отвлечь ее.
– Вы когда-нибудь прежде бывали в Йорке?
– Чтобы знатная леди Мерсийская рискнула отправиться в страну призраков и волосатых людей? Упаси, Господи!
Мадлен усмехнулась:
– Значит, вам не приходилось встречать Уолтофа, сына Сьюарда?
Лусия удивленно подняла брови.
– Нет, но я знала его отца. Колдовская кровь.
– А в Мерсии встречается колдовская кровь? – спросила Мадлен.
– Нет, – сказала Лусия, затем бросила искоса озорной взгляд на невестку. – Разочарована?
Мадлен рассмеялась. Но, увидев Альдреду, издали наблюдавшую за ней, подумала, что Эмери не помешало бы иметь хоть чуточку колдовской крови, чтобы избежать надвигавшейся бури.