Мейриона торопливо подошла к окну, выходящему во двор.

– Эй, кто-нибудь! Я должна поговорить с Годриком из Монтгомери! Выпустите меня!

Но мужчины не слушали ее – они сновали по двору, занимаясь подготовкой к предстоящей обороне. Боже, что их ждет впереди!

Вновь пройдя через комнату, Мейриона увидела, что дым стал сгущаться. Вне всякого сомнения, Годрик будет здесь до наступления темноты. И что тогда?

Она погрозила кулаком в сторону дыма:

– Ты, безумец! Я люблю тебя! Ты слышишь меня, Годрик? Все, о чем могут думать мужчины, – это война. Почему им никогда не надоедает воевать, неужели нельзя решить все как-то иначе?

Поняв, что она не в силах что-либо изменить, Мейриона медленно опустилась на пол и обхватила руками колени. Святые угодники, что же она натворила? Если поднимающийся дым является знаком, то Годрик ненавидит ее и замок обречен.

– Мейриона? – послышался из-за двери тоненький, слегка картавящий голосок.

Мейриона смахнула навернувшиеся слезы и быстро подошла к запертой двери.

– Кто здесь?

– Наконец-то я тебя нашел!

Сердце Мейрионы забилось сильнее. Кажется, это был трехлетний сын кухарки.

– Джастин!

– Мама говорит, что идут плохие люди, и мне страшно. Мама говорит, что мне нельзя быть на кухне, потому что они готовят горячее масло для плохих людей. Если это плохие люди, то зачем они готовят для них?

– Джастин, милый, я тебе скоро все объясню насчет масла. – В душе Мейрионы блеснул лучик надежды. – Посмотри, не висит ли на стене ключ?

Последовало долгое молчание, и Мейриона приложила ухо к двери.

– Ты можешь поиграть со мной, Мейриона? Мама говорит, чтобы я не путался под ногами.

– Да, милый, я с тобой поиграю, но сначала мне надо выбраться из этой комнаты. Ты можешь поискать ключ на стене?

– Но я не вижу никакого ключа. Она упала духом.

– Нигде? Может, посмотришь получше, милый?

– Почему ты не выходишь из комнаты и не играешь со мной?

Истерический смех застыл в горле Мейрионы. Одновременно ей хотелось и плакать и смеяться.

Ну как объяснить маленькому ребенку, что ее запер муж, а человек, которого она любит, хочет спалить ее дом?

– Джастин, меня заперли. Если ты найдешь ключ, я смогу выйти и поиграть с тобой. Поищи лучше.

Последовала долгая пауза, и Мейриона представила, как карапуз осматривает каменную стену.

– Вот он, Мейриона!

Тень закрыла просвет под дверью, и послышался скребущий звук по половицам, потом маленькие пальчики просунули в щель какой-то странный предмет. Камешек.

– Представь, что это ключ.

– Ох! – воскликнула она с крайней досадой. – Ох, Джастин, это совсем не то, что мне нужно.

Пальчики тут же исчезли.

– Ты на меня сердишься?

– Нет, милый. – Ее голос опять стал спокойным. – Но мне нужен настоящий ключ. Посмотри еще раз на стене.

– Мейриона? – произнес он нараспев.

– Да?

– Ты не сказала «пожалуйста».

– Ради всех святых, Джастин, пожалуйста, поищи этот чертов ключ. Мне нужно выбраться отсюда и остановить плохих людей.

– Мама говорит, что «чертов» – это плохое слово.

В этот момент Мейриона меньше всего нуждалась в уроке хороших манер со стороны трехлетнего ребенка.

– Твоя мама совершенно права. Извини. Пожалуйста, помоги мне.

Она услышала какой-то шум за дверью.

– Ключа на стене нет, но в замке есть.

– Благодарю тебя, Пресвятая Дева. – Мейриона перекрестилась.

– Только я не могу до него дотянуться.

– Может, найдешь табуретку?

– Мне нужно на горшок, – неожиданно заявил Джастин, и Мейриона услышала звук удаляющихся шагов.

– Джастин! Не уходи!

– Я не могу терпеть! Не могу терпеть! – В его словах звучало отчаяние. – Мне очень-очень надо.

– Джастин! Вернись!

Молчание. Мейриона без сил опустилась на пол. Теперь ей ничего не остается, как только сидеть и молиться.

Ключ в замке. Какая досада! «Думай, Мейриона, думай. Как можно вытащить этот проклятый ключ?»

Услышав, как карапуз торопливо возвращается к двери, Мейриона чуть не заплакала от облегчения.

– Вот, Мейриона, я принес табуретку.

Вскочив на ноги, она прислонила ухо к двери, надеясь услышать, что происходит снаружи.

Некоторое время Джастин сосредоточенно пыхтел, затем ключ, заскрипев, повернулся и дверь с резким стуком распахнулась.

Схватив малыша на руки, Мейриона побежала в комнату Айуэрта.

– А я думал, что ты со мной поиграешь… – обиженно протянул Джастин.

– Ш-ш, милый, сейчас мы будем с тобой играть в прятки. Мы притворимся, что я все еще заперта, и посмотрим, сколько времени им потребуется, чтобы найти нас. Я знаю отличное местечко, где можно спрятаться.

В душе Мейрионы вновь проснулась надежда. Если она доберется до комнаты отца, то сможет воспользоваться тайным ходом, ведущим за крепостную стену…

– Мейриона!

– Тише, Джастин, говори шепотом, или они нас найдут.

– Хорошо! – уже тише произнес карапуз. – Я буду стараться.

Осторожно выглянув из-за угла, Мейриона с облегчением убедилась, что в коридоре никого нет… и тут же услышала рыдающий голос Пьера. Замерев, она прижалась к стене.

– О, Айуэрт, мой Айуэрт, как ты мог покинуть меня! – Плаксивая речь Пьера перемежалась рыданиями.

Сердце Мейрионы сжалось, когда она услышала шаги, и в противоположном конце коридора появился рыцарь. Ей захотелось исчезнуть, вжаться в стену…

Она крепко стиснула Джастина, и глаза малыша испуганно округлились.

– Милорд, – произнес рыцарь, остановившись в дверном проеме. – Вы нужны у ворот.

– Нет! – закричал Пьер. – Нет, я не могу. Мейриона знаком приказала Джастину молчать и стала молить Бога, чтобы карапуз вел себя тихо.

– Но, милорд! – В голосе рыцаря отчетливо слышалась тревога.

Пьер засопел и сказал что-то, что она не разобрала.

«Пожалуйста, пожалуйста, пусть они уйдут».

Наконец послышалось шарканье, в коридоре раздались удаляющиеся шаги…

Чудо свершилось – ее молитва услышана! Досчитав до двенадцати, Мейриона стремительным рывком преодолела расстояние до комнаты отца, вошла внутрь и тихо закрыла за собой дверь.

В комнате стояло зловоние – вероятно, то был запах смерти.

– Здесь так воняет! – захныкал Джастин.

Зажав малышу рот, Мейриона и сама задержала дыхание. Как они смели оставить ее отца здесь! Почему Пьер не позаботился, чтобы тело убрали?

Боль и ярость охватили ее.

– Я обо всем позабочусь, отец, обещаю.

Малыш не отрываясь смотрел на безжизненное тело.

– Он что, умер? – спросил мальчик, не выказывая ни отвращения, ни участия, одно лишь любопытство.

То, что малыш спокойно, как естественную часть жизни воспринимал смерть, делало ситуацию не столь ужасной.

– Да, милый. Он мертв, а мы должны спасти остальных, потому что мы живы.

Поспешив к стоявшему у стены шкафу, Мейриона рывком потянула его на себя. Раздался скрип, и между стеной и шкафом образовалось узкое пространство.

– Скорее, Джастин, я знаю, где мы можем спрятаться. Пролезай вот сюда.

Отодвинув тяжелый гобелен, Мейриона стала осторожно открывать потайную дверь. Ржавые петли заскрипели: вероятно, Демьен был единственным, кто хоть иногда пользовался этим ходом.

На лбу у Мейрионы выступил пот. Что, если кто-то услышал скрип? Остановившись, она повернулась к двери и прислушалась.

– Мейриона, мертвые люди не могут слышать. Он никому не расскажет, куда мы пошли.

Мейриона нервно засмеялась.

– Молодец, Джастин! – Она крепко обняла малыша. – Какое счастье, что ты здесь, со мной.

Мальчик просиял от гордости.

– А теперь нам пора. – Мейриона указала на потайную дверь. Схватив свечу с туалетного столика, она подтолкнула мальчика в темный проход и сама последовала за ним. Когда она изнутри потянула ручку на себя, дверь опять заскрипела ржавыми петлями.

Перед ними тянулся длинный сырой коридор. Свет одинокой свечи слабым пятном плясал на стенах, 294 освещая лишь небольшую часть пути. Густая паутина коснулась лица Мейрионы, и она попыталась смахнуть ее, но клейкие нити прилипли к пальцам.

– Я боюсь, когда темно, – снова захныкал малыш.

– Ничего, милый. Представь, что ты рыцарь. Джастин ничего не ответил и лишь крепче вцепился в ее юбку.

Мейрионе казалось, что они идут уже целую вечность. Что она скажет Годрику? Позволят ли ей вообще говорить с ним? А если она не сумеет пробраться в его лагерь?