– О да, Рейф, – самозабвенно пробормотала она.

Рейф старался быть нежным и не торопился. Неизведанное наслаждение волнами прокатывалось по телу Фанни. Бедра сами вздымались навстречу его руке, поощряя, требуя.

Речь ее была сбивчивой, прерываемой стонами и вздохами.

– Как называется то место, прикасаясь к которому ты заставляешь меня стонать?

Рейф покрывал быстрыми поцелуями ее переносицу.

– Мм. По-латыни оно называется «landica». – Судя по всему, ее любопытство его не только забавляло, но и возбуждало.

– Ты всегда был «на ты» с латынью.

Губы его медленно скользили вниз по ее шее.

– Я намерен исследовать все места, где тебе приятно.

Не обращая внимания на прохладу раннего утра, Фанни скинула одеяло. Ей снова захотелось увидеть, как он на нее смотрит – да, увидеть этот его взгляд. Он смотрел на нее тем особенным, голодным взглядом, от которого ее бросало в чувственную дрожь.

– С тебя бы картину писать. Персиковая кожа и розовые сосочки. – Рейф провел ладонью по ее груди и скользнул ниже. – И никаких тебе панталон. – Он погладил Фанни по внутренней стороне бедра, и дрожь прокатилась по ее телу. Накрыв ее своим телом, удерживая руки Фанни над головой, Рейф целовал ее груди и живот. Но перед тем как решиться на более смелые действия, замер в нерешительности. – Я должен тебя попробовать.

Не дожидаясь разрешения, он приступил к самым интимным зонам. Первой ее реакцией был шок. Фанни напряженно замерла.

– Не думай ни о чем, кроме наслаждения. О моих пальцах, о моих губах. – Он опустил голову и лизнул ее там. – О моем языке.

Рейф продолжал ласкать ее языком. Фанни удивилась, услышав собственный стон. Теперь ей хотелось, чтобы он исследовал каждый лепесток, каждую складку, все самые потаенные места. Возбуждение нарастало волна за волной, и вскоре она, даже если бы захотела, уже не могла бы думать ни о чем, кроме его ласк, его поцелуев, его пальцев, которые терпеливо раздвигали вход. Прогнув спину, Фанни подняла бедра ему навстречу.

Рейф чувствовал, что она готова, больше, чем готова. Он приподнялся и взял с тумбочки жестянку с резинками.

Рейф оседлал ее, и член его подпрыгнул, почувствовав ее взгляд.

– Какой большой и злобный зверь.

Он закатил глаза.

– Только если ты сама этого хочешь, Фанни, – простонал он. Он натянул кондом. Зависнув над ней, он убрал с лица ее упавшую на щеку прядь. – Торопиться не будем. Я хочу, чтобы ты получила столько удовольствия, насколько это возможно в первый раз.

Фанни храбро встретила его взгляд.

– Так принято – раздразнить женщину до того, как?… Ты меня чуть с ума не свел.

Разрумянившееся лицо Фанни обрамляли каштановые кудри, и ее чудное тело с такими аппетитными формами ожидало его. Господи, неужели он не грезит?

Как бы он ни старался оттянуть развязку, Рейф понимал, что на этот раз все пройдет быстро. Он лишь должен довести ее до оргазма, помедлить на пике, а потом покатиться через край. Он вошел в нее, Фанни беззвучно вскрикнула, затем медленно открылась, принимая его в себя.

– Я могу остановиться, если ты этого пожелаешь, – хрипло пробормотал Рейф.

– Даже не смей прекращать.

Запрокинув голову, Фанни подтянула колени к груди, крепко стиснув его бедрами.

– Господи, я в раю. – Рейф вышел из нее и с силой толкнул себя внутрь. Тело Фанни охватила дрожь, и бедра начали раскачиваться, повинуясь заданному им ритму. Он наклонился, захватил губами ее сосок и втянул его в рот. Фанни прогнула спину, предлагая ему второй.

Ритм его толчков оставался медленным, он давал ей прочувствовать происходящее. Фанни хотелось большего. Больше ласк, больше Рейфа.

Не прекращая двигаться в ней, Рейф отклонился назад, опираясь на колени, и увлек ее за собой. Обхватив ее ягодицы, он направлял ее движения.

– Мы славно подходим друг другу, Фанни, – прошептал он и вышел из нее ровно настолько, чтобы потереть клитор кончиком члена. Они оба были на волоске от развязки.

С губ ее сорвался крик, за ним последовал стон.

– Мы разбудим всех в доме, – с тихим смешком сказал Рейф и, стиснув ладонями ее ягодицы, вонзился в нее как можно глубже. Фанни выгнулась. Ее била дрожь.

Зависнув на пике, Рейф в последний раз толкнулся в нее перед тем, как кончил сам.

Дар речи не возвращался к нему по меньшей мере с минуту. Он пытался быть нежным, но все получилось не совсем так, как он планировал. Позиция, в которой они завершили акт, при всех своих очевидных достоинствах мало подходила для новичков в сексе.

Рейф боялся, что сделал ей больно, и чувствовал себя виноватым.

– Прости, любовь моя, – наконец выдавил он из себя. – Я увлекся. Тебе не слишком больно?

Фанни откинулась на подушки. Лицо ее излучало блаженство.

– Я вполне здорова, сударь. – Она дышала все еще сбивчиво. В комнате было жарко, как в печке, а маленькое окошко над кроватью покрылось испариной.

– Не больно?

– Если только чуть-чуть, и мне очень понравилось чувствовать тебя внутри.

Рейф улыбнулся. В бледном утреннем свете едва занимающегося восхода ее кожа излучала сияние, то особое сияние, которое французы называют сиянием любви. Грудь Фанни с нежно-розовыми круглыми сосками вздымалась и опадала. Он прикоснулся к ее соску, глядя, как он отзывается на его ласку.

Фанни перевернулась на бок и прижалась к нему, упокоив голову на его плече.

– Отличная работа, Рейф, – сказала она, закрыв глаза.


Лежа в кровати, Фанни гладила себя по животу. На губах ее играла загадочная улыбка. Они с Рейфом занимались любовью. Случилось то, о чем она думала, о чем она мечтала не один год. И он ее не разочаровал. Отнюдь нет.

Ладонь ее скользнула в ложбинку между ногами, где еще оставалось доказательство его вторжения. На пальцах осталась скользкая прозрачная субстанция. Фанни села и откинула одеяло, пытаясь отыскать свидетельство ее утерянной невинности. Ничего такого, о чем стоило бы говорить. Небольшое розоватое пятно на простыне, вот и все.

Фанни опустила ноги на ковер, и тут комната покачнулась. Голова болела. Фанни потерла глаза. Ах да, она вспомнила, хоть и смутно: Рейф поцеловал ее в висок и сказал:

– Спи, любимая. Я пошел искать профессора Минноу.

Фанни вымылась и оделась, оставив застежку на платье заботам миссис Коутс, чей голос доносился с первого этажа.

– Вот и готово. – Любезная миссис Коутс застегнула все пуговички. – Глядя на вас, я бы сказала, что чашка крепкого чаю с тостом пошли бы вам на пользу.

Фанни вымученно улыбнулась.

– Я выгляжу неважно, верно? – сказала Фанни и, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, села за кухонный стол, на котором громоздилась гора моркови. Фанни взяла нож. – Как порезать: соломкой или кубиками, миссис Коутс?

– Как получится, лишь бы порубить.

– Нет, вы скажите, как надо, и я сделаю. Мне всегда нравилось помогать на кухне, – сообщила Фанни. – Я еще в детстве к этому пристрастилась. Вначале кухарка меня выгоняла, а потом ей, видно, надоело со мной бороться.

Миссис Коутс поставила перед Фанни чай.

– Нарежьте кубиками, но вначале попейте чаю, чтобы не дрожали руки. Иначе я не смогу доверить вам нож. Не хочу, чтобы вы мне всю кухню кровью перепачкали.

Домоправительница принялась нарезать хлеб для тостов.

– Гарри нравится лущить горох. Он такой славный мальчик и так скучает по отцу. – Миссис Коутс поставила хлеб на плиту. – Младенцем мы его чуть было не потеряли. Гарри родился болезненным и слабым. Мистер Льюис так за него переживал. Но Гарри выкарабкался, и посмотрите на него сейчас!

Фанни залпом выпила чай и налила себе еще.

– Где сейчас Гарри?

– В конце улицы за рощей есть пруд. Он там червяков копает. Они с отцом рыбачат с моста. Иногда они приносят с десяток окуньков, но рассчитывать, что они накормят нас ужином, я бы не стала.

– Есть в доме кабинет? Мне надо написать письмо, это срочно, – сказала Фанни, на время отложив нож.

– Да, кабинет есть. Не думаю, что мистер Льюис был бы против. Первая дверь по коридору рядом с гостиной.