– Я узнал, что машину вашего отца закатят в зал после объявления об открытии выставки, – сказал он, массируя виски. – В последний раз прошу вас сообщить мне, что представляет собой его экспонат.
Фанни нахмурилась.
– Клянусь, я этого не знаю. Отец пожелал сохранить свое последнее изобретение в тайне, намереваясь устроить своего рода сюрприз. Он сам так сказал. – Фанни отвела взгляд. Мэллори был в ярости, и сейчас у нее уже не осталось сомнений в том, что она имеет дело с безумцем. – Если это не новая модель молотилки, придется вам придумать иной способ превратить меня в фарш.
Мэллори раздраженно вздохнул. Ему явно стало не по себе от ее экспромта.
– Вы со всеми такая? Или находите особое удовольствие в том, чтобы злить именно меня? – спросил Мэллори и, вновь стиснув голову в ладонях, добавил: – Я устал. Боль мешает мне думать.
Глаза Мэллори вспыхнули красным, словно угольки, и вновь сделались беспросветно черными, как само отчаяние.
– Ах, Фанни, – тихо сказал он. – Прошу вас притвориться, что не считаете меня чудовищем, хотя бы на несколько часов.
Рейф, перепрыгивая через ступени, бежал вверх по лестнице, ведущей в Королевский политехнический институт. За мгновение до того, как он успел смешаться с толпой на Риджент-стрит, его нагнал Финн с профессором Минноу. Мелвилл и оперативники Скотленд-Ярда в гражданском уже находились внутри здания. Парадный вход украшал огромный транспарант, извещавший об открытии десятой ежегодной промышленной выставки. Смешавшись с толпой, Рейф, минуя несколько постов охраны, вошел в главный экспозиционный зал – зал машин.
Он опоздал. Они с Финном совершили ошибку, решив заскочить на конспиративную квартиру на Кавендиш-сквер, неподалеку от политехнического института. Опрос находившихся там изобретателей и промышленников все равно ничего не дал, они лишь потеряли драгоценное время. Как выяснилось, два наследника крупных промышленных империй нарушили договоренность и втайне покинули предоставленное им убежище: один ради посещения клуба, а другой – борделя. Эти двое так и не вернулись.
Итак, неврученными оставались три ордена – три сапфировые заколки. Все, что требовалось Мэллори, – это два изобретателя и один промышленник, будь он мужского или женского пола. На рассвете Рейф направил в выставочный зал двух своих сотрудников. Они вернулись и доложили, что ничего необычного не обнаружили. Рейф быстрым шагом прошел мимо прилавков, где торговали сувенирами и «научными» игрушками. Соревнование участников должно было начаться через час.
Просторный зал уже заполнился зрителями, жаждущими увидеть чудеса современной техники. Радовало уже то, что на этот раз Скотленд-Ярд сумел предотвратить утечку информации в прессу. Однако хотя это и помогло избежать паники, зато делало посетителей потенциальными заложниками ситуации. Если бы кто-то из зрителей серьезно пострадал, Скотленд-Ярду пришлось бы заплатить немалую цену за то, что его сотрудники не сочли нужным оповестить население о грозившей опасности.
Выставка производила грандиозное впечатление. Устройства демонстрировались в действии. Пыхтела пневматика, перемещая в разных направлениях механические руки, щелкали металлические захваты. Посетители боязливо жались друг к другу, в восхищении глядя на железных монстров, знаменующих триумф инженерной мысли.
Рейф миновал стенд, на котором демонстрировался прибор под названием физиоскоп, увеличивавший человеческое лицо до гигантских размеров. Громадный, наполненный водой резервуар, сделанный из стеклянных панелей, находился в конце зала. Рейф, прищурившись, взглянул на висевший над водной гладью колокол, после чего обвел взглядом верхнюю галерею, заполненную зрителями в ожидании начала демонстрации.
Представитель организационной комиссии, один из нескольких господ, сидевших на возвышении, встал и обратился с приветственной речью к публике:
– Леди и джентльмены, мы все рады присутствовать сегодня здесь, в знаменитом машинном зале, прославленного Королевского политехнического института. Пятьдесят лет назад, восемнадцатого июля тысяча восемьсот тридцать седьмого года институт открыл свои двери, чтобы оказать содействие…
Рейф, лавируя между зрителями, направился к Мелвиллу, стоявшему возле лестницы. Мелвилл, как и до этого Рейф, окинул пристальным взглядом зал.
– Впечатляет, – заметил Рейф.
– У изобретателей нынче модно пускать простакам пыль в глаза, – недовольно пробурчал Мелвилл.
Между тем оратор продолжал вещать с трибуны:
– Впервые проведенная пятьдесят лет назад выставка ставит перед собой целью продвижение всего, что комиссия сочла достойным назвать передовым достижением в области науки и техники. Мы горды тем, что можем ознакомить широкую публику с наглядным воплощением изобретений, с действующими моделями…
Рейф вновь посмотрел на колокол, зависший над огромным аквариумом на стреле крана.
– Я был здесь мальчишкой, но колокола этого не помню. Его всегда поднимают до начала демонстрации? И если так, как туда попадают люди? С балкона?
Мелвилл почесал лоб.
– Если память мне не изменяет, демонстрация начиналась, когда колокол находился значительно ниже, на уровне помоста. С этого помоста туда заходили добровольцы… – Мелвилл замолчал, не закончив рассказ. Глаза его нервно забегали. – Рейф, не хотите ли вы сказать… Господи!
– Подождите, – сказал Рейф и направился к ведущему церемонии открытия.
– … И не смея больше вас утомлять долгими речами, я хочу представить вашему вниманию наш первый экспонат, который только что доставлен сюда. Господа, вкатите устройство.
На сцену выкатили повозку. Ведущий поправил очки и прочел, глядя на карточку:
– Продукция предприятия Грейвил-Ньюджента. Джентльмены, прошу расступиться. Это творение предназначено для дам. – Крепкие ребята, вкатившие тележку на сцену, с торжественным видом подняли ткань, покрывавшую экспонат. – Оно перепоручает тяжелый и неблагодарный труд – большую стирку, электричеству. Перед вами, леди и джентльмены, электрическая стиральная машина.
По рядам зрителей прокатились восхищенные возгласы и мужчин, и женщин. Представители обоих полов, толкаясь, пытались пробиться поближе к диковинке, которой предстояло на глазах у публики выстирать одежду. Молодая и весьма привлекательная дама, стоявшая рядом с автоматом для стирки, начала опускать белье во вращающийся барабан.
– Как видите, эта машина экономит время, силы и нервы, – сообщила она.
Сдавленный смешок донесся с верхней галереи над помостом. Звук набирал силу, рассыпался звонкими колокольчиками и, наконец, перерос в настоящий хохот.
– Это Фанни, – сказал Рейф. – Ее смех не спутаешь ни с чьим другим. – Задрав голову, Рейф посмотрел наверх. Это было вполне в духе Фанни. Пребывая в лапах маньяка и убийцы, она оценила по достоинству приготовленный ей отцом сюрприз и от души посмеялась.
– Наверх, Рейф. Я прихвачу с собой Ганна. Надо разобраться с этим чертовым крановщиком, – на ходу бросил Мелвилл, направляясь вниз.
Рейф поднялся по лестнице. Ему предстояло добраться до противоположного конца галереи. Зал был прямоугольной формы, и балконы тянулись по периметру и закруглялись на коротких сторонах. Расталкивая народ, Рейф, наконец, увидел Фанни и рядом с ней Мэллори.
Она тоже его заметила.
– Рейф!
– Фанни! – закричал Рейф, распугивая толпу. Мэллори замер на месте и посмотрел прямо на него. Рейф понимал, что стрелять в толпе нельзя.
– Скотленд-Ярд, дайте пройти, пожалуйста, – бормотал Рейф, расталкивая локтями зазевавшихся зрителей. Колокол удерживала механическая клешня почти на одном уровне с балконом. Рейф опоздал. Он был всего в паре метров от того места, где находилась Фанни, когда Мэллори неожиданно для всех столкнул Фанни на купол колокола. Умница Фанни, не растерявшись, ухватилась за крюк металлической клешни. Мэллори спрыгнул следом, по-кошачьи мягко приземлившись на бортик.
Фанни отыскала глазами Рейфа.
– Осторожно, он вооружен! – крикнула Фанни, предупреждая друга детства.
Стрела крана пришла в движение, унося колокол с теми, кто находился внутри и снаружи, прочь от балкона.
– Держись, Фанни. – Должно быть, внизу что-то происходило – скорее всего борьба между Скотленд-Ярдом и людьми Мэллори, управлявшими краном.