Джейми выбежала из студии.

Она сбежала по лестнице и оказалась на залитой утренним солнцем улице. Первое, что ей пришло в голову, был ресторан на углу, куда она и направилась. Она пила кофе и откусывала кусочки жареного хлеба в ожидании того момента, когда все духи попрячутся по своим углам.

Джейми не спеша возвращалась домой. По дороге она зашла в супермаркет. Поднявшись по лестнице, она еле отдышалась. У нее отваливались руки. Два пакета, набитых продуктами, потяжелели каждый, казалось, килограммов на пять, пока она несла их домой. Единственным ее желанием было бросить их на пол у двери, достать ключ и доковылять до студии. Ну и дьявольское выдалось утро!

Не успела Джейми ступить на верхнюю площадку лестницы, как кто-то выхватил пакеты из ее рук. Она сразу же почувствовала себя так, как будто за спиной у нее выросли крылья и она может летать.

— Доброе утро, — произнес Эдвард, глядя ей в глаза поверх торчащих из пакетов сельдерея и батонов.

— Эдвард! Что ты тут делаешь?

Она была слишком потрясена, чтобы скрывать свои чувства, слишком обрадована, к своему удивлению.

— Я звонил, но ты не отвечала. Я думал, что тебя нет. В тот вечер я пожалел, что не зашел, чтобы удостовериться, что все в порядке. Я не хотел мешать…

— А ты и не мешаешь, — сказала она, вдруг почувствовав, что у нее от радости кружится голова. Она ни на минуту ни о чем не задумалась. Широко распахнув дверь, она скользнула ему за спину и, упершись двумя руками в его широкую спину, втолкнула его внутрь. — Хочешь я накормлю тебя завтраком? Обедом? Не так часто случается, что мой холодильник полон. Могу предложить свежий кофе, я купила зерна, английские булочки, сыр…

Возбуждение передавалось от нее к нему, как электрический заряд, наполняя искрами и потрескиванием пространство между ними. Он улыбнулся.

— Не беспокойся. Я утащу тебя отсюда. В какое-нибудь замечательное место. В такое, где ты никогда раньше не бывала. Только назови то место, куда тебе всегда хотелось пойти, и твое желание исполнится. Куда? Любое.

— Таити, — ответил она, и ее глаза заискрились от смеха.

— Ладно, — нежно сказал он. — Пусть будет Таити.

Он улыбался, и на его лице было написано удовольствие. Это смягчило его точеные черты, сделало его еще моложе и красивей. В ней заговорил художник. Ей захотелось нарисовать его, запечатлеть это мимолетное состояние. Но в ней заговорила и женщина, которой захотелось прикоснуться к нему. Так она и сделала.

Почувствовав прикосновение ее пальцев на своей щеке, он замер, полузакрыв глаза, и затаил дыхание. Потом преодолел разделявшее их пространство и обнял ее. Обвив его шею руками, она встала на цыпочки. И тут он поцеловал ее. У него были теплые и мягкие губы. Поцелуй был жадным и нежным. Сначала он легко прижался своими губами к ее губам. Потом, простонав, стал страстно целовать ее. Жадно прильнув к ее губам, он упивался их сладостью, наполняя свою душу, как умирающий от жажды человек, неожиданно оказавшийся у источника с чудесной свежей водой.

Его страсть пробудила что-то в ней. Впервые в жизни она почувствовала безграничную радость поцелуя. Она готова была целовать и принимать поцелуи бесконечно, прижавшись своим телом к его телу, ощущая его тепло, откинув голову и с готовностью подставив губы.

Все в ней было наполнено жизнью. Она чувствовала каждый его мускул, его дыхание, каждой своей клеточкой ощущала контакт между ними.

Между ними! Это казалось непостижимым. Безумным. И вместе с тем таким естественным. По тому, как они подходили друг другу, по тому, как он чувствовал, насколько она нуждалась в том, чтобы ее целовали, обнимали и ласкали. Он знал о ней все, знал без слов, как будто они были единым целым. Казалось, так было предначертано судьбой, и она шла к этому всю жизнь, сама того не ведая.

Когда он поднял голову и взглянул ей в лицо, в глазах ее стояли слезы.

— Что такое, моя дорогая?

— Ничего, — ответила она, сморгнув слезы и протянув руку, чтобы погладить его по щеке. — Ничего не случилось. Все просто отлично. Я не могу этого объяснить…

— И не надо. Даже и не пытайся. Не сейчас. Позволь мне просто обнимать тебя, смотреть на тебя. Ты такая красивая, — прошептал он.

Она прижалась лбом к его груди.

— Вовсе нет, но я рада, что ты так думаешь.

— Да, я так думаю, — выдохнул он, нежно целуя ее в макушку, а потом подняв ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать в нос, в губы, в подбородок. — Я думаю, я думаю.

Откинув назад своими пальцами его волосы, она обхватила ладонями его голову и прижалась губами к его губам.

Она будет целовать его бездумно, не задаваясь никакими вопросами, просто целовать, так, как ей хотелось. Дерзко и дразняще, проводя языком по его губам, ощущая сладость его дыхания, чувствуя его язык на своих губах. Будет целовать его неистово, потом мягко; то бесстыдно, то нежно! Она замрет в его руках, будет парить, как птица, и упадет камнем, так, чтобы он подхватил ее, вот так, как сейчас…

Эдвард почувствовал, как ее тело стало безвольным от изнеможения, словно ее сила и ледяная сдержанность, на которых она держалась, растаяли от жара их объятий. Обхватив ее узкую спину, он прижал ее к себе. Почувствовав прикосновение ее грудей к своей груди, он испытал боль тоски и потери, возбуждения и страха. Впервые за долгие десять лет, обнимая женщину, он испытывал подобные чувства. Обычно это ничего не значило для него, ничего. А сейчас грудь его разрывалась и сердце рвалось наружу.

Прервав ее поцелуи, он погрузил лицо в шелк ее волос. Дыхание его было частым и тяжелым. Его руки дрожали. Он попытался отстраниться, перевести дух, но она прильнула к нему.

— Подожди, дорогая. Подожди, Джейми… подожди минутку…

Он высвободился из ее объятий, повернулся к ней спиной, сложив руки на груди и ссутулившись. Его дыхание было громким, пугающим в безмолвии студии.

Джейми тронула его за плечо.

Выпрямившись, расправив плечи, Эдвард повернулся к ней и улыбнулся. Он дотронулся до ее щеки. Но его глаза потемнели. Опустив через секунду руку, он подошел к пакетам с покупками.

— Нужно достать что-нибудь отсюда перед нашим уходом?

— Нет, — ответила она, пытаясь прочесть то, что написано на его лице, устремив на него пытливый взгляд. Желание придало ей смелости. — Все в порядке, Эдвард? Ты не хочешь поговорить?..

— Конечно, хочу. О чем ты хочешь поговорить? — спокойно, с улыбкой спросил он. Прислонившись спиной к стене, он скрестил на груди руки.

Джейми все вдруг стало казаться смутным и неопределенным. Может быть, она вообразила, что в их поцелуях была страсть? Может быть, ей только показалось, что он испытал боль? Что происходит?

— Ну, и о чем же ты хочешь поговорить, Джейми Пейтон? Сказать тебе, как я рад тебя видеть? Я уже говорил, что жалею, что не вошел к тебе в тот вечер.

— Все в порядке. Я каждый вечер возвращаюсь одна, — ответила она, пытаясь сосредоточиться на его словах. Она так странно чувствовала себя, оказавшись между двух реальностей. Или между реальностью и фантазией. Загнанная в промежуточное состояние. Подумав об этом, она засмеялась.

Озадаченный, он посмотрел на нее черными прищуренными глазами.

— Что смешного?

— Да так, ничего. — Она пожала плечами и покачала головой. — Не имеет значения. Послушай, — спросила она с вызовом, — так ты ведешь меня на ланч или нет? У меня куча неотложных дел…

— Надеюсь, не таких уж важных… или приятных… как ланч в моем обществе, — ответил он шутливо, в тон ей.

Она улыбнулась, собираясь сказать в ответ что-то остроумное, но ее захлестнуло сильное чувство. Улыбка растаяла. Когда он стоял так близко, странные чувства поднимались откуда-то из глубины ее существа. Надежды. Желания. Она не могла с этим справиться. Да и не хотела!

— Джейми?

Его голос звучал глухо. Он наклонился к ней, протянул руки.

Но она не поддастся на это, черт возьми. Она будет спокойной. Будет выдержанной. Если он мог так себя вести, то и она сможет!

Оттолкнув его одной рукой, словно продолжая поддразнивать, она склонилась над пакетами с провизией.

— Что-то мне захотелось устроить пикник. Я сделаю сейчас бутерброды с ореховым маслом и мы пойдем куда-нибудь в парк. Солнце светит вовсю. Ни облачка. Как тебе эта идея?