Перед глазами тут же проносятся воспоминания о том, как вежлив был этот Волжин на протяжении всех двух дней знакомства, и я понимаю одно - усталость влияет на мой внутренний стержень. Таким нельзя давать второй шанс.
Первое впечатление всегда самое правильное.
Правда… противореча самой себе, я тут же вспоминаю об одном эпизоде, ставшем исключением из правила…
Но на то оно и исключение - чтобы быть редким и выбиваться из общей системы. Единожды.
Когда просыпаюсь, первым делом залезаю в Твиттер и изучаю страницу Стефы. Надо будет переговорить об этом с девочкой - с глазу на глаз. Если она не дура, то удалит свой профиль: я не в состоянии потянуть ещё и это. У меня и так уже ни на что времени не хватает. Очень надеюсь, что разговор не скатится в очередную сцену «я - звезда, что хочу - то делаю»…
В общем, иду в ванную не в самом хорошем расположении духа.
Но утро добрым не бывает, поэтому Ксюша решает добить моё, не успевшее подняться, настроение - до ноля, вспоминая прекрасный лик вчерашнего незнакомца.
- Скажи мне, создание иного мира, - обращаюсь к соседке, наливая кофе в глиняную кружку, - ты в его глаза заглядывала? Ну, так, чисто из любопытства?
- Глаза?.. - задумывается Ксения, присаживаясь на край столешницы, - В темноте трудно было разглядеть… но общее впечатление от него…
- Не надо мне про «общее», - останавливаю её, доставая из холодильника кусок ветчины и сыра, - мне интересны детали. Вот, ты простила своего Кирюшу. Почему?
- Ну, потому что он такой котик! Столько раз у меня прощения попросил! Был таким милым! - тут же начинает умиляться своим воспоминаниям Ксюша.
- То есть, выражение его лица при этом расположило тебя к себе, - подвожу её к выводу.
- Ну, да… - протягивает дитя травы и ветра… и тут же начинает хихикать, - вообще-то его лицо всегда располагает меня к себе!
- А лицо Глеба? Вспомни его. Ты же заметила, какой он красивый - значит, всматривалась в его черты, - прищуриваюсь, наблюдая за мозговым процессом своей соседки.
Вообще, у Ксении довольно незаурядный талант чувствовать людей. Не знаю, за какие заслуги она его получила, но девочка и впрямь порой удивляет меня своей… ну, назовём это эмпатией. Именно поэтому её так часто заносит в сердечных делах: все её молодые люди искренне хотят не изменять ей - когда они рядом… Но всё равно изменяют - когда далеко… А эту их "временную" искренность Ксюша принимает очень близко к сердцу.
Но мне нужно от неё совсем иное - мне нужно подтверждение моих собственных мыслей о моём новом начальнике.
- Ну… он такой… суровый. И, кажется, не очень доверяет людям. Выстроил вокруг себя стену, - пытается пояснить Ксюша, помогая себе жестами, - прям, как ты. Да, вы с ним очень похожи.
- Чего? - выпрямляюсь, тут же забывая про своё исследование.
Да, у девочки был талант. Вот, только на этот раз её ощущения подвели её.
- Мы нисколько не похожи, - произношу чётко и выхожу с кухни.
- Ты даже бутерброд не съела! - взволнованно кричит соседка, но мне уже не до этого - я обуваюсь в прихожей.
- Вот, возьми в руку и съешь хотя бы по дороге! - она вручает мне бутерброд, обёрнутый салфеткой и открывает дверь, а затем пристально рассматривает мой внешний вид, - А ты всегда на работу в такой одежде ходить будешь?
- Что не так с моей одеждой? - беру бутерброд в зубы, натягивая пиджак oversize.
- Нет, у тебя классные шмотки, и все из модных шоурумов. У меня вообще претензий нет, - и словно подтверждая свои слова, Ксюша поднимает руки вверх, - но в них совсем теряется твоя фигура. Широкие брюки с высокой талией, блузки с напуском, большие мягкие свитера… всё это здорово! Но то вчерашнее платье…
- Пойдёшь сегодня в университет? - резко спрашиваю у неё, заглянув в глаза.
- Сегодня отдохну немного, - тут же отворачивается Ксюша, уплывая взглядом вглубь квартиры.
По сути, мне без разницы. Но она прогуливает уже неделю. И это намного важнее обсуждения моей одежды.
- Ну, отдыхай, - произношу ровно и выхожу из квартиры.
На работе меня первым делом вызывают в кабинет… нового исполнительного директора. Сегодня, оказывается, всех туда вызывают. По одному. Иду, заинтригованная. Если подумать, я заявила Глебу, что он не продержится в издательстве и двух недель. Но, если рассматривать наш разговор в качестве спора… то, каким было заявление другой стороны?
Что-то никак не припомню…
- Ева, - Глеб встречает меня надменным взглядом.
- Глеб, - отвечаю ему тем же.
- Я ознакомился с вашим договором, - протягивает новый исполнительный директор.
- И?.. - безразлично протягиваю в ответ.
- Вы не поняли. Не с тем вашим договором, - мужчина вынуждает меня посмотреть на него, - я имею ввиду ваш секретный договор с издательством.
- Как вы до него добрались? - искренне негодую.
Роман Николаевич совсем спятил?.. Как вообще можно доверить постороннему человеку такие секреты?!
- Вы забываете о том, какую власть я получил, - спокойно напоминает Глеб, - итак… вы помогаете Стефании писать её романы.
- Я не разглашаю этот факт, - поправляю его, — вот, какова суть данного договора.
- Не соглашусь, - неожиданно ровно парирует Глеб, - здесь ясно указано, что вы не будете распространяться об этом и впредь.
- И? - вновь не могу угнаться за его логикой.
- Значит, вы обязуетесь оказывать данную помощь - и впредь, - глядя мне в глаза, заключает Волжин.
Первым вырывается небольшой смешок. А затем я от души смеюсь, запрокидывая голову и прикрывая глаза.
- Что здесь смешного? - спокойно уточняет Глеб.
- Слово «впредь» ни к чему меня не обязывает. В договоре нет никаких пунктов по этому поводу, - также спокойно отвечаю, наконец, осознав, куда клонит господин начальник, - но это было весело.
- Ничего веселого, - ровно отрезает Глеб, - вы должны будете помочь Стефании с её новым романом. Это ваше задание на этот месяц - от меня лично.
- Можете смело отправляться с этим заданием прямиком к Стефании и на пару с ней дружно придумывать сюжет, а меня простите: мне нужно работать, - отхожу к двери.
- Вы меня не поняли. Это не просьба.
- Это вы меня не поняли. Никто ещё и никогда не вынуждал меня делать то, чего я не хочу. Ровно, как и то, что не входит в мои обязанности, - награждаю его тяжелым взглядом, - так понятней?
- Зачем вы работаете здесь, Ева? Какая у вас цель? - неожиданно спрашивает Глеб.
- Что? Вы о моих целях хотите послушать? - недоверчиво смотрю на него.
- Я хочу понять, кто работает в моём издательстве. Имею право, как исполнительный директор, - указывая рукой на кресло, спокойно отвечает Глеб.
Позволяю себе лёгкую усмешку, но всё же следую указанию и сажусь в кресло.
- Моя цель - публиковать достойные книги. Не просто развлекательную жвачку на потребу, а что-то более глубокое. Те тексты, которые заставят читателя задуматься, - отвечаю дежурно.
Для настоящего разговора по душам мы ещё не настолько близки. Хотя нет, не правильный подбор слов…
Мы никогда не будем близки настолько, чтобы говорить по душам.
Вот, так вернее.
- Отличная речь для дешёвой газеты, которой не о чем писать, - «хвалит» Глеб, даже не думая замаскировывать оскорбление, - но я здесь у вас не интервью беру.
- Это заметно, - не остаюсь в долгу я.
Журналист из него вышел бы поганый…
- Вы считаете, тексты Стефании достойны? - продолжает расспрос исполнительный директор.
- Я считаю, что для молодой девушки, ещё толком не знающей жизни, у неё получается довольно неплохо. Подросткам нравятся её истории. Они им близки. Поэтому очень важно, чтобы Стефания продолжала писать для молодой аудитории и улучшала своё мастерство, а не пыталась создать что-то ей самой малознакомое.
- Вы же понимаете, что ограничиваете писателя? - уточняет Глеб.
- Думаю, мне следует пояснить вам законы рынка, - глубоко вздохнув, отвечаю сухо, - автор, скачущий по жанрам и возрастным категориям не способен набрать свою аудиторию. Поклонники жанра Young Adult будут ждать новую подростковую прозу, поклонники романов для взрослых - соответственного материала. Всех одновременно удовлетворить не получится. Обязательно возникнет конфликт сторон в связи с ожиданием новинки. Либо произойдёт спад интереса к автору в целом. Даже мастодонтам сложно удерживать внимание своих поклонников - что говорить о неопытной семнадцатилетней девушке?