Демонстрационная дорожка разделяла зал надвое, с каждой стороны от нее стояли ряды маленьких позолоченных стульев. Кристину охватило радостное возбуждение. Меньше чем через час ее первая коллекция будет представлена миру. Она глубоко вздохнула и сцепила руки, вдруг ощутив неясную тревогу.
– Мадемуазель…
Повернувшись, она увидела главную продавщицу-консультанта, стоящую в дверях костюмерной в задней части зала, где модели готовились к показу, который должен был начаться в три часа.
– Жизель!
– Я пришла, чтобы пожелать вам bonne chance. Удачи, мадемуазель, – произнесла француженка с теплой улыбкой.
– Спасибо, – ответила Кристина, тоже улыбаясь, и спросила: – Ведь коллекция в порядке, не так ли?
Жизель поднесла к губам кончики пальцев и послала воздушный поцелуй.
– Не просто в порядке, мадемуазель, а великолепна, ослепительна. Когда я работала у Балмента, я всегда говорила мсье, что когда в рабочих цехах царит радость, то в зале непременно будет гром аплодисментов… – Она остановилась, махнула рукой в сторону золоченых стульев и с уверенностью добавила: – А в «Доме Кристины» все ликуют. Значит, можете быть уверены, что вскоре раздастся овация.
Молоденькая работница высунула голову из костюмерной.
– Простите, что прерываю вас, мисс Кристина, но мадам Ру срочно нужна.
– Извините, мадемуазель. – Жизель поспешно ушла.
Кристина встала спиной к камину, в который раз окинула взглядом зал, холл, смежную с ним приемную, одну дорожку, затем другую. Она представляла себе, как манекенщицы приближаются, поворачиваются, кружатся, останавливаются, позируют, показывая выигрышные детали созданных ею туалетов. Она любила каждый из них и мечтала о том, чтобы зрители отнеслись к ним так же. Кристина спрашивала себя, как ей удалось сделать все это в такое короткое время, и не находила ответа. «Кровь, труд, пот и слезы», – произнесла она шепотом памятную фразу Уинстона Черчилля из детских военных лет.
Повернувшись, Кристина взглянула на себя в венецианское зеркало над камином. Ей казалось, что она выглядит усталой и измученной, и поэтому она положила на щеки больше румян, чем обычно. Но румяна впитались. Она снова стала бледной. Возможно, в этом был виноват черный костюм, убивающий цвет лица. Ей всегда требовалось больше косметики, когда она одевалась в черное.
Отступив назад и слегка склонив голову, Кристина оценивающе рассматривала себя и костюм. Красиво скроенный и сшитый, он был шедевром дизайна. Его единственным украшением была белая гардения, приколотая к плечу. Кристина избрала белую гардению своим символом и фирменным знаком.
Подняв руку, Кристина пригладила волосы и увидела их отражение в зеркале. Они стояли в дверях с неуверенным, робким видом.
На какую-то долю секунды ей показалось, что это игра воображения, что, конечно же, было не так. Она медленно повернулась к родителям лицом и попыталась что-то сказать. Но не смогла, просто стояла, глядя на них, не в силах сдвинуться с места.
Мать сделала несколько шагов и тоже остановилась.
– Мы должны были приехать… мы не могли оставаться дома в такой день, – прошептала она.
– О, мама…
– Кристи, дорогая…
Обе женщины поспешили друг другу навстречу и встретились посреди зала.
Одра взглянула на дочь, и ее яркие синие глаза наполнились слезами.
– Я так скучала по тебе…
Кристина потянулась к ней, обвила руками и крепко прижала к себе, как бы решив никогда больше не отпускать.
– О, мам, я тоже скучала. Ты даже не знаешь, как сильно.
Винсент обнял жену и дочь, и все трое немного всплакнули, а потом рассмеялись.
– Я так рада, что вы приехали, очень, очень рада. Это так много значит для меня. – Кристина пристально посмотрела Одре в лицо и спросила почти шепотом: – Ты простила меня, мама?
– Мне нечего прощать тебе, Кристи, – ответила та мягким ласковым голосом. – Я была сердита на тебя и ужасно, ужасно огорчена. Но теперь я поняла, что была не права. Как сказал недавно дядя Майк, ты должна была сделать то, что считала нужным. – Губ Одры коснулась нежная улыбка. – Надеюсь, я дала тебе шанс прожить лучшую жизнь, чем моя. Но я не могу прожить ее за тебя. Я поняла это, как и то, что должна помириться с тобой, дорогая.
Кристина поцеловала Одру в щеку.
– Сегодняшний день будет самым замечательным в моей жизни, раз ты с папой здесь.
Повернувшись к Винсенту, Кристина взяла его за руку и поцеловала в щеку.
– Спасибо, что привез маму и приехал сам. Я очень люблю вас обоих.
Винсент положил руку на плечи дочери и воскликнул:
– Мы тоже тебя любим, Кристи, и, когда пришло твое приглашение с запиской, я сказал матери, что мы не имеем права пропустить такой важный день в твоей жизни.
41
За одну ночь Кристина стала суперзвездой в международном мире моды. Успех пришел так стремительно, заказы посыпались в таком количестве, что уже через сутки стало ясно, что придется найти дополнительное помещение, увеличить число работниц, закупить большее количество тканей – и все это сразу, немедленно. Времени терять было нельзя.
Этим занялись Элиза, Жермен и Люси, а Жизель Ру со своим небольшим штатом из демонстрационного салона взяла на себя клиенток, наводнивших особняк на Брутон-стрит.
Прежняя клиентура Кристины и бесчисленные новые поклонницы ее таланта сделали большие закупки из коллекции. Помимо этого, поступили гигантские заказы из магазинов, так что не только Кристина, но и более опытная Жизель пришла в замешательство.
Представительница фирмы «Бергдорф Гудман»" из Нью-Йорка была так очарована моделями Кристины, что приобрела значительную часть коллекции, как и консультант мадам Харт в Найтсбридже. Последняя заявила даже, что Кристина – новое явление в мире моды текущего десятилетия, и добавила, что такого сенсационного успеха и популярности не было с тех пор, как Кристиан Диор открыл в 1947 году свой салон и ввел столь знаменитую ныне новую линию в женской одежде. Жизель полностью согласилась с этим.
– Это правда, мадемуазель, можете мне поверить.
И Кристина поверила.
Заказы сулили многие сотни тысяч фунтов. Фирма Кристины сразу стала очень крупной, переместившись одним скачком из бывшей лавки зеленщика на Кингс-роуд в фешенебельный особняк в Мейфэре.
Причиной невиданной популярности явилась идея коллекции, которую Кристина назвала «Цветочной линией». Это название оказалось весьма удачным, так как обозначило «цветочную» тему, ставшую доминантой показа.
Вечерние туалеты, изысканные и фантастичные, обязательным элементом имели изображение всевозможных цветов: от экзотических орхидей до самых простых полевых. Когда несколько месяцев назад Кристина задумывала коллекцию, она понимала, что не сможет в одиночку расписать каждую вещь. Поэтому она наняла несколько профессионалов-художников для копирования ее рисунков, потребовав абсолютно точного их воспроизведения.
На некоторых платьях рисунок был выполнен ею собственноручно, эти оттиски на романтически струящихся шифонах и жоржетах принесли ей настоящую славу.
В дальнейшем такие наряды станут раскупаться нарасхват и навсегда останутся популярными, принося Кристине в течение многих лет миллионы фунтов и долларов.
Были в коллекции и другие вечерние платья из тяжелого шелка с цветочным элементом, расположенным на юбке спереди или сзади, либо на корсаже или на одном плече; иногда мотив повторялся на юбке и корсаже. И этот единственный цветок всегда был в обрамлении узорной вышивки и напоминал драгоценный камень. Спрос на подобные модели тоже был огромен, причем цена никого не останавливала.
Вечерние туалеты из «Цветочной линии» были роскошными и очень женственными. Видя их впервые, многие не могли сдержать возгласа восхищения. Они были самых разных цветов – от белого и нежных пастельных оттенков до ярко-красного, желтого, сапфирового и черного, который Кристина пропагандировала.
Цветочная тема стала появляться и в дневной одежде. Костюмы, пальто и платья имели узкий низ и свободного покроя верх, с широкими плечами, но не квадратными, а мягко закругленными, своей формой напоминая цветок на изящном стебле.
В некоторых случаях дневная одежда была строгой, безупречного покроя и исполнения, с едва ли не архитектурной четкостью линий, что делало ее в высшей степени элегантной.
Ткани использовались легкие и включали в себя различного вида шелк, хлопок, лен и тонкие шерстяные крепы. Расцветки отличались чистыми тонами, часто яркими, с разнообразными оттенками розового или розовато-лилового, светло-голубого, а также зеленого – от ярко-изумрудного до мягкого лимонно-салатного. К каждому изделию, будь то дневная одежда или вечерняя, подбирались необходимые сопутствующие предметы, что придавало ему законченный вид.