Ник красиво взмахивал ракеткой — и мазал мимо мяча. Виктор Сантана кричал: «Стоп!» На корт выбегала спецбригада по вытиранию пота. Одни держали зонтики над головами актеров, другие — вентиляторы на батарейках. Потом вступали в игру гримеры и парикмахеры, пока еще какие-то помощники притаскивали бутылки минералки с соломинками, чтобы Ник и Линдси, всосав водички, не заработали отпечатков от горлышка вокруг губ.

— Последний дубль, — успокоил меня Сантана. Его смуглая кожа приобрела багровый оттенок. Цвет его лица превосходно сочетался с его нарядом, который я бы назвал «Утомленные джунгли». Ему не хватало стрижки ежиком, гранатомета и затяжечки скэга, чтобы сойти за одного из моих корешей по Вьетнаму. Он пустился в объяснения:

— Мне нужно отснять еще один кусок с Линдси, потому что Ник… — Он устало вздохнул. — Боюсь, придется потратить еще полдня на дальноплановые съемки с дублером-теннисистом. Просто не верится: целый месяц его специально обучали игре в теннис.

— У Монтелеоне вообще отсутствует координация, — заявил я. — По-моему, он нуждается в специальной инструкции, даже когда собирается почесать собственные яйца. Знаете что, мистер Сантана, я понимаю, что съемки — это наиважнейшая вещь на свете и что ужасно тяжело снимать парня, который не знает, чем теннисная ракетка отличается от банджо, и наоборот. Но мне срочно понадобилась ваша помощь.

— Прошу вас, только один дубль, чтобы подстраховаться.

Бригада очистила корт.

— Клянусь честью.

Линдси не была настоящей спортсменкой, но она умела подавать мяч и оставаться при этом такой же красоткой, как и всегда. Ее темные глаза защищал розовый козырек от солнца. Светлые волосы, собранные в завитой конский хвост, очаровательно трепетали, потому что один из обслуживающих площадку парней запустил гигантский вентилятор, чтобы поддать ветерка на корт. Сантана опять закричал:

— Снимаем!

Я наблюдал за съемочной группой. Мужики следили за всем происходящим. А бабы не сводили глаз с Линдси. То ли представляли, как бы сложилась их собственная жизнь, имей они такой бюст, такие ноги, такой офигенный конский хвост. То ли просто из любопытства глазели. То ли завидовали. То ли злопыхали, что природа не одарила их такими достоинствами. А я думал о сопернице Линдси, о Бонни.

Если Микки и в самом деле отказался убивать Линдси, мог бы Сай убедить свою бывшую супругу, Артемиду-охотницу, шандарахнуть по блондинке из винтовки? «Умираю как хочу поставить фильм по твоему сценарию», — мог поклясться он. Но необходимо некоторое усилие, чтобы избавиться от этой обузы, от этой злобной стервы. Или так: выходи за меня замуж, переезжай в Сэнди Корт, возвращайся на Пятую авеню, в наше гнездышко. Заживем припеваючи, душа в душу, мои друзья — твои друзья, мои кредитные карточки — твои кредитные карточки. Помнишь, как было здорово? Бонни, дорогуша, это была зловещая ошибка, наш развод, и я знаю, как ты настрадалась от одиночества. Все теперь зависит от твоего решения. Но сначала помоги мне.

Какого хрена я об этом думал? Неужели я поверил, что Бонни Спенсер способна вот так просто взять и лишить жизни человеческое существо?

Нет.

Из-за жары в трейлере с кондиционерами вышли из строя компрессоры, нагнетавшие холодный воздух, так что после того, как Сантана объявил всем двадцатиминутный перерыв, Линдси с Ником, окруженные ассистентами, которыми по традиции и служебным обязанностям, подхалимаж оплачивался дополнительно, поплелись к особняку, модернизованному гибриду Белого дома и дворца Тадж-Махал. Кинозвезды отправились на второй этаж. Перед тем как скрыться в своей комнате, мой закадычный дружок Ник Монтелеоне помахал мне указательным пальцем, в его понимании это означало что-то вроде: «Как следователь по убийствам — следователю по убийствам, приветствую тебя, старина!»

Я уже собирался зайти к Линдси в комнату, похожую на культовый храм с антикомариной сеткой, как одна из ее добровольных лягушек-на-побегушках попыталась захлопнуть дверь перед моим носом.

— Ей нужно отдохнуть, — зашептала девушка, как будто за дверью находился тяжелобольной.

Я все-таки вошел, попросил всех, кроме Линдси, убраться из комнаты и захлопнул дверь.

Прозрачная кисея образовывала полог и шторы вокруг постели. Такая же кисея закрывала окна от потолка до пола. Из неясных соображений клоки такой же кисеи покрывали и стулья. В комнате стояли три стула и шезлонг, но Линдси, конечно же, растянулась на постели. Я взял стул и откинул эти тряпки, чтобы не рассматривать Линдси сквозь болотный туман. Она немедленно начала откалывать свои обычные номера, корча из себя чувственную женщину, оглаживая себя по лицу и по шее и устраиваясь на подушках таким образом, чтобы ее грудь выглядела максимально соблазнительной.

На прикроватном столике стояла упаковка из шести голубоватых бутылок заграничной минералки. Она простерла безвольную руку к бутылкам, но не смогла дотянуться. Она замерла, выжидая, пока я встану и дам ей бутылку. Вставать я не стал. Тогда она привстала, взяла бутылку и начала пить. При этом она булькала, совершенно не сексуально, а как классические герои мультфильмов.

— Просто тошнит от этой жары, — заявила она.

Не думаю, чтобы она притворялась. Все ее тело покраснело и покрылось капельками пота.

— Наверное, на улице вообще невыносимо.

Думаю, этим комментарием насчет погоды она исчерпала свои способности быть любезной. Потому что вслед за этим она грубовато осведомилась:

— Так чего вам от меня нужно?

— Чтобы вы перестали врать. Если вы не прекратите врать, вас придется арестовать.

— Вы уже применяли эту тактику с моим агентом. Он человек пожилой, ослаб духом, вот ваши штучки и сработали. А со мной этот номер не пройдет.

— Хотите пари? Ставлю пятьдесят долларов, что еще до того, как я отвезу вас в управление снимать отпечатки пальцев, вы…

— Вы всерьез решили меня напугать?

— Ваша взяла. Но я могу прервать ваши съемки. И когда вы предстанете перед судом, я могу сделать так, чтобы там крутилась куча репортеров. Вот им вы и расскажете, как вы меня не боитесь — невзирая на то, что вы арестованы за укрывательство сведений по делу о гибели Сая Спенсера.

— Вы знаете, что вы просто дерьмо на палочке? — спросила она.

— Знаю, но это дерьмо на палочке может вас арестовать.

В помещении повисла долгая пауза. Мне нестерпимо захотелось закрыть глаза и расслабиться, но я решил испробовать на ней силу своих властных полномочий и мужского обаяния, поэтому не мигая уставился на нее. Наконец Линдси приподнялась на локте.

— Иногда мне нравятся такие низкопробные типы, — произнесла она протяжным, хрипловатым голосом. И протянула мне руку.

— Мисс Киф, буду с вами откровенен. Насколько я могу судить, ваша ситуация не настолько безнадежна, чтобы трахаться с копом.

Она отдернула руку.

— Вам просто нужно ответить на несколько вопросов, и возможно, ваши ответы дальше меня не пойдут. Договорились?

— Да. — Грубовато. Смутное желание, возникшее у нее на мгновение, сменилось обычным презрительным отношением.

— Сай интересовался вашими отношениями с Виктором Сантаной?

— Да.

— Это вам не викторина в школе. Расскажите поподробнее.

Она допила первую бутылку и взяла вторую.

— Он не повышал голоса, ни разу. Он сказал мне, очень спокойно, как будто сообщал, какая завтра будет погода, что я веду себя как шлюха. И что я потеряла всяческие актерские способности.

Она умолкла. Больше ничего говорить она не хотела.

— Ну же, — сказал я.

Она продолжала, но очень неохотно:

— Он хотел, чтобы я отказалась от участия в съемках. Накануне вечером он ходил за мной по дому и обзывал «шлюхой», как будто это мое новое имя. «Что ж ты сегодня так рано спать идешь, шлюха?» Говорил, что я гроблю «Звездную ночь». И все это очень спокойным тоном.

— Когда это началось?

— За неделю до убийства. В понедельник вечером.

— Он угрожал вам увольнением?

— Нет. Он хотел, чтобы я ушла сама.

— Почему?

— Почему? — переспросила она и презрительно усмехнулась, словно я задал ей самый идиотский вопрос последнего тысячелетия.