Сьюзен Виггз - Волшебный туман

— Меня целовали раньше, — решительно сказала она.

Уголок его рта приподнялся в полуулыбке.

— А это мы проверим, любовь моя.

Он прижал ее к себе. Где-то вдали раздался негодующий возглас Рори Бреслина, затем наступила тишина. Кэтлин молча смотрела на Хокинса. Эхо очарования их первой встречи нахлынуло на нее. Какая-то таинственная сила повлекла к нему, такая же неизбежная, как связь между луной и приливом.

Его руки еще крепче прижали ее к себе, отгородив от всего мира. Она почувствовала запахи ветра, лошади и мужчины, ощутила, как ее грудь прижалась к его груди, услышала биение его сердца.

Краем своего сознания она понимала, что стоит ей только крикнуть, как воины накинутся на Хокинса. Один простой крик освободит ее. Один простой крик отнимет у нее чудо, которое она нашла в его объятиях.

— Хорошо, — согласилась она. — Глава Макбрайдов выполняет свои обещания.

Поцелуй англичанина начался с улыбки. С улыбки нежного чародея, которая проникала в ее сердце. Его губы дотронулись до ее лба, затем опустились к щекам. Кэтлин попыталась отвернуть голову, но он зажал пальцами ее подбородок и не давал возможности двигаться. Его нежные и легкие, как весенний день, поцелуи покрыли все ее лицо. Кэтлин стояла, очарованная, не узнавая себя.

Робкая, умирающая было вера начала возрождаться в ней. «Разреши ему, — велел ей голос из другого мира. — Не сопротивляйся ему».

Его рот коснулся ее губ. Это прикосновение было похоже на прикосновение бабочки. Его теплое дыхание имело резкий, пахнущий дымом вкус виски, которое он пил накануне. Он прижал к ней губы еще настойчивее.

Удивительное чувство охватило ее. Люди на взморье, море за спиной, песок под ногами все утонуло в потоке ощущений, которым она не могла дать названия, потому что они были новыми и оглушительными для нее. Она была наедине с Джоном Весли Хокинсом в самом центре мира. У нее заболела шея, потому что она запрокинула голову, но ей было приятно это неудобство оно свидетельствовало о трепетной жизни внутри нее.

Бесконечный поцелуй ошеломил Кэтлин и освободил желания, которые ей удавалось сдерживать все эти годы. Она больше не помнила, кто она. Ее доставили на эту землю с единственной целью утонуть в объятиях этого англичанина.

Голова кружилась. Она трепетала, словно лист, обдуваемый ветерком. Прильнув к нему, ощутила совершенство его мужского тела. Ей было очень нужно что-то, что-то жизненно важное, как воздух, которым она дышала. Хокинс, с его ласковыми руками и опьяняющими поцелуями, манил возможностью выполнения ее желания. Ближе, она хотела быть еще ближе, и чтобы между их разгоряченными телами не было ничего.

Он чуть отстранился, не выпуская ее из объятий. Потеряв чувство реальности, Кэтлин почувствовала, как на нее нахлынуло почти забытое воспоминание. Однажды ей в руку впилась длинная колючка. Боли не было до тех пор, пока Эйлин не вытащила ее. Похожую боль она испытывала сейчас.

Хокинс, широкоплечий, с лохматой головой, четко выделяющийся на фоне скал и утесов Коннемары, заполнил собой ее душу. На его лице было написано удовлетворенное восхищение, а в глазах горели опасные огоньки.

Все еще держа ее за плечи, он отодвинулся назад и сказал:

— Посмотри мне в глаза, Кэтлин Макбрайд, и повтори, что тебя раньше целовали.

Всю следующую неделю Мэгин дулась еще больше и нещадно гоняла слуг. Рори Бреслин вслух заявлял, что лучше бы Рафферти выиграл пари и убрал отсюда и Мэгин, и англичанина. Даррин Мадж жаловался, что Джим ОШи украл его овцу, которая должна была скоро окотиться. Джимми угрожал в ответ поджечь его хижину. Прибыло еще несколько беженцев, в основном стариков и маленьких детей, которые с ужасом сообщили, что их женщин увели круглоголовые.

И во всей этой суматохе и спорах у Кэтлин постоянно возникало воспоминание о поцелуе англичанина.

«Неприлично», — говорила она себе.

«Потрясающе», — твердил засевший внутри нее дьявол.

«Я бы пошла на исповедь, если бы не исчез отец Тулли».

«Ты бы не рассказала ему даже под пытками о той страсти, которая охватила тебя».

«Вспомни Алонсо, — настаивала Кэтлин. — Поцелуй заставил меня забыть Алонсо, который обращался со мной как с мадонной».

«Нарисованные кони никогда не испытывают радостей жизни, — возражал дьявол. — Хокинс разбудил в тебе женщину».

— Не зли меня, тупоголовый баран! — сердитый голос Тома Генди через весь зал донесся до Кэтлин.

Раздраженно вздохнув, она пошла к круглому столу, чтобы выяснить, о чем же на этот раз спорили Рори и Том.

— Послушай, ты, низкорослый интриган, — Рори ткнул пальцем в грудь Генди. — Как ты думаешь, к чему приведет твоя дурацкая идея использовать мою крепкую тележку, на которой я вожу торф, для перевозки водорослей?

Генди отбросил его палец. — Ну разве ты не самое тупое создание, в которое Бог когда-то вдохнул жизнь? Водоросли съедобны, и мы можем собирать их по всему побережью.

Рори скорчил страшную мину. — Эти сорняки воняют, черт возьми, и я ни за что не положу их в мой…

— Прекратите, вы оба! Я устала от вашего вздора! — взорвалась Кэтлин. — Рори, позволь Тому использовать твою тележку и поблагодари Бога за пищу, которую англичане не могут у нас отнять, — она сбросила шаль, выскочила из зала и направилась к конюшням.

— Пошли, — сказала она черному любимцу. — Мы устроим грандиозную скачку, ты и я, только мы вдвоем.

Проведя его несколько метров, она увидела, что жеребец идет как-то неуверенно. Одна из подков валялась в грязи, словно насмехаясь над намерением Кэтлин.

— Черт, — пробормотала она и собралась было поискать кузнеца Лайама, но вспомнила про его руку, еще не зажившую после удара в ту ночь, когда они захватили Хокинса.

Удача покинула ее в ту ночь, и, похоже, с тех пор ничего не изменилось к лучшему. Она подумала, не обратиться ли к Рори. Но его тяжелая рука может повредить копыто. Наклонившись, она подняла подкову.

— Ничего, моя радость, — сказала она коню. — Я сделаю это сама.

— С моей помощью, — раздался звучный английский голос, постоянно звучащий в ее мечтах и не перестававший удивлять.

Кэтлин посмотрела на Хокинса. В ирландском одеянии и с улыбкой пирата на лице, он выглядел неприлично красивым.

— А что вы знаете о тонком искусстве ковки лошадей?

— Я в достаточной степени владею ремеслом кузнеца.

— Кузнечное дело — серьезная работа, мистер Хокинс. Помните, кузнец отказался сделать гвозди для распятия Христа?

— Кто же тогда сделал их?

— Бедный лудильщик. И разве не свалились на него все беды, в то время как кузнец остался уважаемым мастеровым?

— Тогда я — в хорошей компании, — заявил он.

— Я не стану рисковать, позволив вероломному англичанину прикоснуться к моему коню. Один неверный удар молотка, и вы изуродуете его.

— Кэтлин, — его большая рука опустилась на морду жеребца. — Разве он вздрагивает от моего прикосновения? — Животное стояло смирно. С той самой гонки, к большому неудовольствию Кэтлин, жеребец признал Хокинса. — Я не знаю, откуда он взялся или почему он здесь, но подозреваю, что на свете нет ему подобных. Клянусь, если бы я хоть на минуту допустил, что могу причинить ему вред, то отрубил бы себе руку.

Ей хотелось поверить ему, но она сказала: — Ни ваша рука, ни ваша голова, ни любая часть тела не стоит этого коня.

— Я ценю хорошую лошадь так же, как и ты.

— Тогда пойдемте. Кроме того, вы сможете хоть как-то отработать ваш хлеб, — она подвела жеребца к кузнице и привязала его поводья к большому камню.

Хокинс вошел внутрь. Цепи и косы висели на стене вместе со множеством подков. Кэтлин выбрала одну и положила на скамью.

— Она выкована специально для жеребца. Лайам постоянно держит несколько штук про запас.

Хокинс положил подкову на наковальню.

— Чтобы она лучше подошла, я разогрею ее, — заметил он.

— Где вы научились этому? Кузнечными мехами он раздул угли.

— На востоке Англии, когда служил в кавалерии.

Кэтлин прижалась спиной к каменной стене здания. — Разве вы служили в кавалерии?

—Да.

— Но сейчас же вы с круглоголовыми.

— Да.

— Но почему? Я хочу знать, мистер Хокинс.

Он медленно и лениво улыбнулся ей, стараясь спрятать озабоченный взгляд.

— Потому что Кромвель является сейчас протектором Англии, и он приказал мне выступать за Английскую республику.