Александра Павлова - Вопреки всему

Только когда она чуть успокоилась, он приподнял ее личико со своей груди и вытер мокрое лицом пальцами.

— Почему ты сегодня оставил меня? — тихо спросила Соня, обвиняющее глядя на него.

Она вроде и понимала, что он не виноват в том, что едва не случилось. Но не могла не упрекнуть. Ведь он оставил ее ради другой женщины, с которой она его видела.

Дан вздохнул. Он не собирался объяснять все в эту минуту, но раз она попросила.

— Это не то, что ты подумала. Так было нужно. Не принимай это как реальность. Все это показное.

— Но ты целовал ее! — с огромной обидой в голосе, воскликнула девушка.

— Ты мне веришь?

— Раньше верила. Теперь не знаю, — честно сказала Соня. — Ты обманул меня.

— Я понимаю. Но так было нужно. Просто будь уверена в том, что она лишь украшение к вечеру.

— Я тоже украшение?

— Нет.

— А кто я? — спрашивала Соня, пристально глядя ему в глаза.

Никогда раньше она не просила у него подобного — откровенности. Но надоело чувствовать себя лишь дополнением ему. Хотелось конкретно знать, кто она для него в его жизни.

А Дан смотрел на нее и пытался подобрать слова. Не хотелось просто сказать что-то банальное. Она ведь была особенной и достойной особого отношения и особых слов. Вот только он не предполагал говорить это вслух. Пусть он и принял эти чувства, но говорить о них было не просто.

Соня, затаив дыхание, смотрела на задумчивое лицо мужчины. Она уже не знала, готова ли услышать правду. Боялась увериться в том, что не нужна ему, что лишь временное увлечение. Боялась, что он сейчас отвернется и промолчит. Но лучше уж так, чем жестокие слова.

— Ты нужна мне, — сказал, наконец, Дан, касаясь пальцами ее влажной щеки. — Дорога и желанна. Мне хорошо с тобой. И я не хочу тебя отпускать. Не хочу оставлять. Не хочу терять.

Соня не до конца верила в то, что услышала. Может он просто пытается ее таким образом успокоить? Проверить это можно было лишь одним способом.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала девушка, глядя ему в глаза.

Дан удивился этому признанию. Как бы странно это не звучало, но он впервые слышала эти слова в свой адрес. Его уверяли в преданности, в страсти, в верности, да в чем угодно, но не в любви. Может потому, что знали — не нужно ему это. Может, не любили.

И эти слова теплом разлились по всему телу, что привело его в некоторую растерянность. Он внимательно смотрел в глаза Сони, продолжая как-то отстраненно касаться ее личика. Он думал о том, что значат эти слова для нее, для него. Что они изменят и изменят ли вообще. Думал о том, стоит ли сказать в ответ то же самое.

А Соня не понимала его взгляда — задумчивого и непонятного. Он будто пытался осмыслить сказанное. Но ведь это такие простые слова, такие простые чувства. Их не нужно осмысливать. Их нужно принять или отвергнуть. Ответить на них или промолчать.

Дан не сделал ни того, ни другого. Он просто наклонился и приник к ее губам в нежном поцелуе. И этот поцелуй сказал больше, чем слова на всех языках мира. Он принимал эту любовь, он брал и, что самое важное, дарил ее в ответ.

Сразу же ушел страх, растерянность, боль и ужас сегодняшнего вечера. Стало легко и спокойно. Из груди вырвался удовлетворенный вздох, и она ответила на поцелуй, еще теснее прижимаясь к Дану.

Медленно и неохотно мужчина оторвался от соленых губ Сони и взглянул ей в глаза. И в них она увидела все, что хотела. Обещание, уверение, нежность. А большего и не требовалось.

Соня сама потянулась к его губам. А Дан, накрывая ее тело своим, тут же углубил поцелуй, сделав его страстным и требовательным, жадным и горячим. Девушка обвилась всем телом вокруг него, стремясь слиться с ним каждой клеточной своего существа. Податливо раскрывала губы под его напором, скользила ладошками по обнаженному мускулистому телу, лаская и обнимая. Выгибалась ему навстречу, позволяя стянуть с себя платье, составляющее всю ее одежду. В каждом его жесте, в каждой ласке и поцелуе, Соня видела ответ на свои чувства. И пусть он не произнес ни слова в ответ на ее признание, она и так видела, что они взаимны. И она позволит ему промолчать. Гораздо важнее знать, а не слышать. Говорить можно много чего, а вот показать лишь то, что есть на самом деле. И Дан показывал: нежность, заботу, страсть, желание, ласку и любовь.

Дан раскрывал свою душу Соне, отдавая всего себя и свои чувства. Он не боялся, не говорил, не скрывал. Просто показывал. И ему от этого было хорошо. А еще восторг. Восторг от того, что она любит. Что хочет. Что отдает себя всеми способами — и душой и телом.

Пожалуй, эта ночь стала самой лучшей из тех, что у них были. И все потому, что она стала полна смысла и чувств. Не было пустой страсти, не было одного лишь испепеляющего желания. Вся дикость, безумие и похоть ночи обернулись в эмоции и откровенность. И от того было так прекрасно.

Соня засыпала со счастливой улыбкой на губах в объятьях любимого человека. А Дан еще долго не спал, не в силах оторвать взгляд от ее личика. Сейчас он как никогда прежде чувствовал себя полноценным. Даже счастливым, если бы не одно «но».

С откровенным сожалением мужчина осторожно выпустил Соню из объятий и встал с кровати. Тихо оделся и вышел из спальни, не потревожив утомленную девушку. Подхватив ключи от машины и, набирая на телефоне номер, вышел из дома и сел в машину.

— Да? — сонно ответил Алан.

— Где вы?

— У Малого. Он еще спит.

— Скоро буду.

У дома брата Дан был через час. За время в дороге он четко определил свои действия. Он долго терпел, нянчился и потакал. Долго шел на поводу и многое прощал. Но Денис уже не мальчик. И это его детское упрямство и эгоизм не сослужили ему добра.

Дан устал. Откровенно устал опекать и пытаться вразумить Малого. Было жаль, что столько лет он потратил впустую, и его брат ничему не научился. Жаль, что не послушал его. А последний его поступок окончательно уверил мужчину в том, что все напрасно и не стоит больше пытаться что-то дать Денису.

В квартире Дэна Миронова ждал Алан. Ему вчера позвонил Дан и попросил забрать Малого с парковки и присмотреть за ним, пока он не приедет.

— Что он натворил на этот раз? — спросил друг, когда он вошел в квартиру.

— Напал на Соню и попытался изнасиловать, — хмуро ответил Дан.

Алан даже присвистнул.

— И что теперь? — поинтересовался он у друга.

— Ничего. Теперь ничего, — вздохнул Дан.

Решение далось ему довольно-таки легко, и, тем не менее, тоска сжимала сердце. Многие годы Денис был его семьей. Но паршивой овце в ней не место.

— Иди, дальше я сам, — хлопнув друга по плечу, сказал Данияр.

Алан кивнул и ушел.

Дан пошел к спальне брата. Когда входил, Денис поднимался на ноги. Мужчина застыл на пороге и внимательно смотрел на него. В глазах не было раскаяния. Не было сокрушенности и сожаления. Только злоба — откровенная, не прикрытая злоба.

— Что, — с вызовом хмыкнул парень, делая шаг ему навстречу, — в очередной раз пришел бить мне морду?

— Угадал, — сказал Дан и резко ударил Малого по лицу кулаком.

Тот пошатнулся, но устоял на ногах, и сверкнул взбешенным взглядом.

— Это предел, — холодно сказал Данияр, глядя на него. — Я тебя предупреждал, и не один раз. Ты не послушал. Пеняй на себя.

— Что это значит? — насторожился Денис.

— Здесь, — вынимая из куртки пачку бумаг, продолжил Данияр, — документы на квартиру, машину и все СТО. Все это твое. Больше ты от меня ничего не получишь. Не смей приближаться к моему дому, к моим делам и к моей женщине. Не смей больше приближаться ко мне. Ты хотел самостоятельности? Вот она — наслаждайся, — швыряя документы на пол перед его ногами, закончил Дан.

— Ты гонишь меня?! — не поверил услышанному Денис. — Из-за бабы? Ты из-за нее отказываешься от родного брата?!

— Она стала последней каплей. Я и до этого тебя предупреждал, — жестко припечатал мужчина. — Ты хоть раз меня послушал? Нет. Ты хоть раз сделал так, как просил я? Нет. Что ж — больше я этого делать не буду. Живи, как хочешь. Но в моей жизни места для тебя больше нет.

— Я запомню это, — прошипел сквозь зубы взбешенный Денис, с ненавистью глядя на брата. — И ты ответишь за то, что поступил так со мной.