Настасья Карпинская - Вопреки

— Номер привязан к карте?

— Да. Спасибо большое!

— Тебе не за что благодарить меня и возвращать не надо. Сашке только не говори, он не возьмет. А с машиной что? Страховка была? Сам не пострадал?

— Только руку ушиб, повезло. Газель перед смяла, там все в фарш, но двигатель вроде жив, Сашка сказал. А страховки не было, он все собирался сделать, да денег не хватало — то одно, то другое…

— Ясно, — одно короткое слово, а за ним тонна эмоций парализующих, давящих.

После разговора с Ленкой дышать стало сложно, чувство собственной ущербности порождало удушающее чувство вины, трансформируясь в отчаянье и вполне логичное при этих эмоциях желание выпилиться. П*здец. Тихо взвыв, поднялась с кровати. Я отправила Ленке почти все, что у меня было, оставив себе минимум, но дышать легче не стало. Деньги не искупают вины, не покрывают даже часть причиненного зла. Очередное понимание пополнило жизненный опыт, полосуя душу.

Ленка перезвонила спустя две минуты после перевода.

— Кать, зачем такую сумму? Это очень много!

— На ремонт машины и на детей.

— Да, там на новую хватит! Как я Сашке-то объясню?

— Придумай, не свети всю сумму сразу, частями ему подсовывай, говори, что заняла, заработала. Лен, не мне тебя учить.

— Я … Кать… я не смогу быстро отдать тебе…

- Сказала же, что ничего возвращать не надо. Все, давай, некогда болтать, поцелуй детей за меня.

— Спасибо… — я скинула вызов, недослушав, ибо било изнутри сильно.

Вторая кружка кофе, сигарета и отправленное сообщение Исаву с согласием на участие в проекте. Он перезвонил почти сразу, скупо бросив, что удивлен, и что Кузнецов подъедет через двадцать минут за мной. Сжав трубку в руке, прикрыла глаза, давая себе секундную передышку, дабы разум и гордость приняли мое оправдание. На карте после перевода осталась сумма ниже прожиточного минимума, а мне магазин почти заново поднимать и жить на что-то надо. Попытка себя убедить? Найти логичные доводы? Да, это то самое, но другого выбора я не видела. Как показала жизнь, я тоже оказалась из категории тварей, как и Исаев. Подобное к подобному.

Горько усмехнувшись, допила остывший кофе и пошла собираться.

Закрутило жестко. Режим и темп, в котором работал Исаев был на износ, и это касалось не только физической составляющей, но и в основном нервной системы. Сроки на исполнение задач минимальны, рамки и требования жесткие. Рядом с ним только проверенные временем люди. Но это я поняла уже позже, как и то, что, несмотря на свое окружение, доверяет он на сто процентов только себе. Помимо работы над его проектом, мне надо было хоть иногда включаться в работу над магазином. Благо Иван, который исполнял роль моей тени, взял на себя обязанности управляющего, за что ему мое искреннее мерси, ну и конвертик с энной суммой в конце месяца. Мы с ним быстро нашли общий язык, зря только Исаев стращал.

Несмотря на усталость, я была рада полной занятости; когда мозг занят очередной задачей, ему некогда отвлекаться на страдания и самобичевание, поливая весь этот винегрет чувством вины. Последнее было самым противным, и мне вряд ли уже от него избавиться. Поэтому дежурный бокал на кухонном столе и бутылка красного в домашнем баре, как мой личный вариант снотворного, иначе без вариантов.

— Будь готова к семи, — бросил Исаев за утренним кофе.

На днях нас пригласил один из его партнеров по работе на какое-то пафосное мероприятие. Я даже не вникала в суть, ибо сразу для себя решила, что не пойду.

— Я не хочу идти, поработаю.

— Не мне тебе объяснять разницу между хочу и надо. Считай, что это входит в твои служебные обязанности.

— Мои рабочие обязанности и так имеют довольно размытые рамки.

— Нет ничего постоянного в этом мире, — произнес, вальяжно развалившись на стуле, отхлебывая свой кофе и снова залипая в телефоне.

Хотелось ответить жестко и колко, но прикусив язык, промолчала, а то, судя по тону, венценосная особа сегодня не с той ноги с кровати встала и выхватить можно в два счета.

— И это все? — Исаев приподнял бровь, не услышав от меня ни слова, в его глазах неожиданно заиграла раздражающая меня насмешка. — Где сарказм, ирония, хамство? Огрызнись хотя бы, а то даже как-то непривычно.

Мой взгляд вниз на чашку кофе, не отпуская внутренний контроль на Исаева.

— Я буду готова в семь, — ровно, спокойно и, допив кофе, вышла из кухни.

О времени напомнил Семен, водитель, приставленный Исаевым ко мне на время, когда Кузнецов занят и присматривать за мной не может. Ехать не хотелось, лучше бы еще поработала, а так придется опять изображать благожелательность и выдавливать из себя улыбки. Долго не собиралась: душ, классическое черное платье, обувь и клатч в тон, из ярких акцентов только массивный позолоченный браслет на левой руке. Исаев галантно распахнул передо мной дверь, когда спустились к машине, а меня снова подмывало съязвить, ибо он тоже весь в черном, но разговаривать мне не хотелось, да и эта птичка-говорун опять трепался по телефону.

Сборище фонило пафосом, а мой разум жестко накрывало дежавю. В последний раз я была на таком мероприятии с Вернером. Тогда я испытывала трепет, волнение и свою ущербность перед этаким высшим обществом, сейчас же я снисходительно взирала на всю это кучку людей, со стопроцентной уверенностью зная, что они не лучше меня, а я не лучше и не хуже их. Да ноликов на их счетах в разы больше, но суть одна и та — гнилая. Спустя пару часов, пока Исаев слушал рассказы седовласого мужчины, я воспользовалась ситуацией и под предлогом попудрить носик оставила их. Мне нужна была пауза. Из всей тусовки я знала лишь нескольких, тех, кто появлялся в окружении Исаева, поэтому, нисколько не стесняясь, остановилась у фуршетного стола, опустошая бокал, за бокалом, закусывая канапешками. Осушив очередной бокал вина, взяла новый. Алкоголь был слабый и меня не вставляло. Хотелось чего-то покрепче, неразбавленного вискаря или коньяка, но, увы, регламент подобных мероприятий не дает разгуляться уставшей от п*здеца душе.

— В Германии, говорят, есть хорошая клиника, где лечат даже тяжелые случаи алкоголизма, — раздалось позади, заставляя меня обернуться. — Правда, дорогая очень. Я пока не готов к таким тратам, так что может притормозишь?

Исаев подошел ближе настолько, что нарушил мое личное пространство, но я уже привыкла к подобному с его стороны, поэтому даже не отступила.

— Может, ты хотя бы сегодня избавишь меня от своего присутствия? Иди, трахни кого-нибудь, займись делом, вон та блондиночка не против, — кивнула в сторону. — Весь вечер на тебя залипает, уважь даму.

Он бросил короткий взгляд на предложенный мной вариант:

— Не любитель силикона и перегидроленных идиоток.

— Тогда вон там шатенка, вроде без пластики и взгляд осмысленный, тоже слюной исходит. Да тут непаханое поле, Владислав Юрьевич.

— Если бы не твое равнодушие во взгляде, то я бы подумал, что это проявление ревности.

— Упаси, Господи!

Он улыбнулся искренне, настолько, что смешинки заиграли в глазах. Неожиданно…

— Хочешь, потанцуем?

— Нет, спасибо.

— Тогда что?

— Прямо рыцарь на белом коне, пришел спасти даму от тоски и желания выйти в окно.

— До рыцаря мне далеко, но сегодня для тебя я готов им побыть.

— Чего я хочу?.. — глоток вина, и в голове промелькнуло лишь одно желание: отмотать все назад, туда на перрон, когда я вышла из вагона и попала в объятия брата. Губы дрогнули, исказившись горькой усмешкой от понимания невозможности. В два глотка допито вино и, смотря в глаза Исаеву, произнесено: — Домой, устала… — его понимание во взгляде полосонуло.

Он забрал из моих рук почти опустевший бокал, поставив его на поднос проходящего мимо официанта, и предложил свою руку. Покорно взяла под локоть. Последний аккорд: усилием воли водружена на лицо лучезарно приветливая маска, через весь зал к выходу по пути останавливаясь, дабы перекинуться парой слов со значимыми людьми. На парковке уже ждал черный Тахо с Кузнецовым за рулем. Плюхнулась на сиденье, и, стоило машине тронутся с места, вытащила из мини бара, расположенного между сиденьями, бутылку коньяка. Исаев покосился, но комментировать не стал ни когда доставала, ни когда открыла и приложилась к горлышку бутылки, игнорируя наличие в мини баре стаканов.