Настасья Карпинская - Вопреки

— Не компрометируй себя в глазах своих же людей, — произнес, придвинувшись ближе так, что слышно было только мне.

— Они твои.

— Тем более, — но мне было плевать, и я демонстративно сделала глоток коньяка, заставляя темень в его глазах полыхнуть.

Я давно заметила одну особенность: когда человек испытывает внутреннюю боль, ему становится похрен на мнение других людей…

В квартиру вошла первая и, скинув обувь, направилась на кухню, за лимоном. Люксовая конина конечно и так неплохо вставляет, но с лимоном вкуснее.

— Тебе на сегодня хватит, — Исаев вошел следом. Снимая запонки и расстегивая на себе рубашку

— А мне и в этом вопросе надо спрашивать твоего разрешения? Не много ли чести Владислав Юрьевич? С количеством бухла в своем организме я как-нибудь сама разберусь, — в пару шагов ко мне и, не давая сделать очередной глоток, одним движением выбил бутылку из рук, она отлетела в сторону, с грохотом ударилась о стену и, расплескав по полу золотистую жидкость, укатилась в угол.

— Будешь спрашивать, если у самой мозгов нет, — рефлекторно занесла руку для удара, резко перехватил, жестко впечатав в дверь холодильника, зажимая меня своим телом. Коротнуло, то ли от коньяка то ли от него самого, до спертого в легких воздуха.

— Отпусти, — дернулась уперевшись свободной рукой в его плечо в попытке оттолкнуть. Но четно.

— Хватит бл*ть. Тебе это не поможет. Еще никому не помогало, — дернулась еще раз, но результат тот же, не отпустил, протравливая собой, путая и разбивая мысли. Мы замерли, он ждал, когда я успокоюсь, я, когда он уберет от меня свои руки. Отпустил мое запястье лишь, когда расслабилась, смирившись со своим положением, приподнимая пальцами мой подбородок, заставляя смотреть в глаза, — Кать… — долбануло изнутри, до задержки воздуха в легких, всего лишь свое имя услышала, но слетевшее с его губ. Просто впервые вот так…

— Отпусти … пожалуйста, — проглатывая ком вставший поперек горла, и еле выдерживая дрожь порождаемую прикосновением его пальцев к моему плечу, еще тише произнесла, отведя взгляд в сторону, — я просто не справляюсь, — он знал, что это не касается работы, там все ровно, я не справлялась внутри себя.

— Бухло, помогает лишь на время забыться, на очень короткое время и то не всегда. Сейчас не тот момент и не то время когда оно тебе необходимо. — В его глазах клубилось долбаное понимание, сродни желанию помочь бездомному котенку, которое я видеть в нем не хотела. Вообще ни в ком не хотела. Наверное, поэтому поддалась. Заглушая ревущий внутри хаос.

Склонился, смешивая наше дыхание, скользя губами по губам, опаляя и поглощая, убивая разрядами тока, что тут же прошлись под кожей, закоротив нейронные связи мозга, так удачно разь*баные предварительно алкоголем. Ладонью, зарывшись в моих волосах, углубил поцелуй. Прижимая к себе сильнее, не давая возможности отстраниться. Жесткость его рук, и мягкость губ диссонансом ударила по разуму, взрывая и опаляя внутренности оседая горячим песком внизу живота. Мир покачнулся, и оставшиеся камни моего самоуважения покатились вниз под звуки похоронного марша, ибо я ответила. Поддавшись обещанной нежности, впиваясь пальцами в его плечи и желая хоть на немного этим заглушить свою внутреннюю войну.

Он отстранился сам, заранее снизив темп и проведя нежно языком по моим губам

— Хороший момент выбрал, — усмехнулась, облизав свои губы, на которых еще хранился его вкус, — сегодня явно не откажу.

— Дура. — Произнес, на выдохе проведя ладонью по моим волосам, словно я была маленькой девочкой сказавшей глупость в присутствии взрослых. А после к моему удивлению он просто развернулся, намериваясь выйти из кухни.

— И это все? А я уже размечталась. — Бросила ему в спину.

— Х*евая провокация от пьяной бабы. Иди спать.

— Сука ты Исаев, ни себе, ни людям, ни выпить, ни потрахаться. — Захотелось рассмеяться, но получился полустон, полусмешок что-то истеричное и невнятное, видимо крышу у меня совсем уже срывает.

Утром едва я открыла глаза, чтобы вырубить надоевший будильник, как на постель тут же упала бутылка минералки, а за ней следом блистер с таблеткой.

— К семи подъедет Семен, будь готова. — Исаев стоял перед кроватью, сверкая своим обнаженным торсом застегивая рубашку. — В половине восьмого встреча с Черкасовым, в два надо быть в Северном банке, на Мира, от туда тебя заберет Кузнецов, вечером в восемь ужин с представителем ООО «АвтоСити», заеду за тобой сам. — И произнеся последнее, венценосная особа покинула мою опочивальню, а я со стоном, рухнув на подушку громко выругалась матом.

День прошел в режиме нон стоп и под конец дня, мне уставшей и злой пришлось еще тащиться самой в офис Исаева, так как согласование по некоторым внезапно возникшим вопросам было необходимо уже к утру и, переступив порог кабинета, я по одной атмосфере осознала, что Владислав Юрьевич находился сегодня тоже не в лучшем расположении духа. Фонило от него раздражением ощутимо, настолько, что и рот открывать не хотелось, сотрудники которых он периодически дергал, заходили в кабинет с полным осознанием, что за любой проеб выхватят сразу и это читалась во взглядах почти у всех. Я отдала Исаеву доки и сидела на небольшом диване с ноутбуком, молча наблюдая за работой царя и дрожанием его холопов, когда взгляд Исаева задерживался чуть дольше обычного на бумагах. Лишь один, некий Игорь, с явной склонностью к суициду зашел в кабинет, громко поприветствовав всех находившихся, с улыбкой на пол лица и не дожидаясь приглашения, плюхнулся на кресло, начав что-то быстро говорить про поставки, пограничников, задержанные фуры, прыгая с темы на тему и сопровождая все это беспричинным, не чем не обоснованным смехом. Исаев поднял на него взгляд, молча откинувшись в кресле. Даже у меня, недолго знакомой с Владом тут же выстрелила здравая мысль, что Игореше полный пиздец. Но у суицидника видимо тормозов не было, как и трезвой реакции самосохранения. В то время пока он беспрестанно трындел Исаев явно мысленно уже подписывал ему смертный приговор. Когда Влад поднялся с кресла, напряглась даже я, захотелось отползти не то что в уголок, а за диван и побыть немножко комочком пыли, хотя бы ненадолго. Воздух почти ощутимо завибрировал, когда он медленно обошел стол и, остановившись рядом со своим гостем, потянулся к его очкам, а сняв их, скривил губы, это была единственная реакция на бесстрастном доселе лице. Еле заметно повел головой, а в следующее мгновение, почти без замаха, резко ударил Игоря в лицо. Грохот падающего тела отразился от стен, и я вздрогнула, вжавшись в спинку дивана.

— Свободен, — громко, четко, но обманчиво спокойно, даже я боялась сделать вдох, очки бросил поверх валявшегося и стонавшего на полу Игорька, схватившегося за нос и, отодвинув ногой, опрокинутое кресло вернулся на свое место.

— Владислав Юрьевич, — дверь приоткрылась, и в кабинет, видимо на шум, заглянул Кузнецов.

— Убрать, — одно слово и верный пес быстренько чуть ли не за шкирку вытащил Игорька из кабинета.

— Его… — я даже это слово произносить не хотела, поэтому осеклась, с опаской взирая в сторону Исаева.

— Совсем дура что ли? — полоснул взглядом, и я уже приготовилась к лицезрению собственной казни. Но Исаев удивил. Потерев шею и откинувшись на спинку кресла, уже более сдержанно и спокойно пояснил. — Я с торчками не работаю, это железное правило. Но я их не убиваю, они с этим сами неплохо справляются. — А после, сделав небольшую паузу, словно решая озвучивать мысль или нет, продолжил. — Отец по вене пускал и сдох когда мне пятнадцать исполнилось, с тех пор и подобное на дух не перевариваю. Поэтому если дурью вкинуться решишь, учти сразу последствия. — Личное, произнесенное между делом, потрясло, наверное, больше чем валявшийся тут несколько минут назад, со сломанным носом Игорек.

Он отслеживал мою реакцию на сказанное, сверля меня своим невыносимым взглядом, который сейчас, то ли пускал в свою душу, приоткрывая завесу над собственной жизнью, то ли пытался пробраться в мою. Прошивало, сбивая каждый вдох, поэтому почти сразу кивнула, давая понять, что сказанное учтено и принято к сведению.

Домой возвращались за полночь, Исаев был за рулем, внешне вполне расслаблен и вроде взрыва можно было не ожидать, но после случившегося в кабинете заводить какие бы то ни было разговоры мне не хотелось. Я сама не в лучшем настроении, а в случае если одновременно бомбанет у обоих, выйти невредимой точно не получится, тут я реально оцениваю свои силы. Поэтому в полнейшем молчании до самой квартиры и даже после, переступив порог, я не стала ничего говорить, ни спрашивать про ужин, ни интересоваться все ли в порядке по бумагам, что я, сегодня принесла. Скинув обувь, к бару за бутылкой красного, и плеснув того в бокал, вышла на лоджию подкуривая сигарету. Глоток терпкого вина, затяжка и взгляд вниз, на хорошо освещенный двор, неоновую вывеску круглосуточного магазина, припаркованные машины и мысль одна, снова в голове, будто на репите, что возникала в последние дни все чаще и четче «что если шаг вниз…» потому что у любого человека должен быть смысл жить, и цель в этом самом смысле тоже должна быть. У меня не было ни того, не другого. И в необозримом будущем наврятли появится.