Настасья Карпинская - Вопреки

Как только автомобиль остановился у дома, он помог выбраться из Тахо и не отпуская мою руку направился к подъезду, сорвало в лифте. Двери закрылись, а Влад повернувшись еле заметно повел уголком губ, я отступила делая шаг назад упирая спиной в поручень, он сделав пару шагов навис надо мной зарываясь ладонью в волосы и припадая к моим губам, обманчивая мягкость быстро перерастающая в пожар, привычная, уже желаемая. И грохот ударов сердца о грудную клетку, шум крови в ушах с первым прикосновением отозвалось взрывом в сознании.

Оказавшись в квартире не включая свет, освобождаясь от одежды по пути в спальню, не отрываясь от его губ, я сходила с ума позволяя себе раствориться, и отрешиться от всего, потому что только там, во мраке его спальни, я была свободна от всех своих мыслей и мук совести, скользя с отчаяньем и наслаждением губами по его плечам, впиваясь пальцами в его спину, сгорала в его руках с жаром и благодарностью, ибо только в эти моменты дышала полно и всей грудью.

— Расскажи о себе, — еще не до конца отдышавшись, откинулась на подушки, после нашего второго «забега» за сегодняшнюю ночь.

— Что именно?

— Не знаю, что сочтешь нужным, о родителях, детстве, первом бизнесе. А то получается, что я сплю с человеком, о котором мало что знаю.

— Отец умер, когда мне было пятнадцать, в восемнадцать в армию загремел, а когда вернулся, то понял, что мать очень больна, на лечение нужны были деньги, много денег, так я пришел в бизнес. Все. — Краткость сестра таланта блин. Перевернулась на живот, стараясь в сумраке комнаты, которую освещал через окно диск полной луны, рассмотреть эмоции на его лице.

— Что с мамой?

— Похоронена на Воскресенском кладбище.

— Прости.

— Это жизнь.

— Это было твоим оправданием? Случившееся с матерью.

— Никогда не ищу себе оправдание, ибо знаю, кто я есть на самом деле и кем никогда не стану. — Он протянул руку и аккуратным движением заправил локон волос, упавший на мое лицо.

— Прямо готовая эпитафия для гробовой плиты «он знал, кем являлся и кем никогда не мог бы стать»

— Включу в завещание, мне нравится. — Улыбка преобразила его лицо, стирая излишнюю жесткость. — Никогда не думала сделать карьеру в ритуальных услугах? Ты бы имела успех. — Ирония в голосе, но по-доброму, на расслабоне. Что было редкостью.

— Накидаю бизнес план на досуге.

— Просмотри лучше завтра доки в папке от Петрушина.

— Уже. И замечания отправила. Ты даже в постели думаешь о работе.

— Сейчас я думаю, о том, в какой позе будет удобней взять тебя в душе, — произнес скользнув горячей ладонью по моему обнаженному бедру и снова огонь, вскипевший в венах жаром окатил нутро…

Прошло два месяца. Проект был запущен, и сейчас происходило исправление косяков, которые невозможно было учесть на подготовительных этапах. Подобное постоянно возникает оттого, что есть такое понятие как «человеческий фактор» и от этого не избавиться и это не просчитать, увы. Но все работало, и старт был хорошим. Это приносило некоторое успокоение и удовольствие от проделанной работы. Сегодня был официальный банкет по случаю запуска, посторонних лиц мало в основном только те, которые, так или иначе, имели отношение к проекту. Я медленно прогуливалась по довольно просторному залу, арендованному к такому случаю. Улыбалась, отвечая на приветствия, потягивая из бокала минеральную воду, с полной уверенностью, что это последний подобный вечер ибо обстоятельства имеют свойство меняться порой слишком неожиданно, а с некоторыми и вовсе смириться невозможно и завтра я соберу свои вещи и покину квартиру Исаева, даже если он будет против, я найду аргументы. Отношения у нас с ним были ровные, но лишь в том ключе, что не предполагал излишней эмоциональной привязки. Мы работали вместе, жили вместе и спали вместе, но при этом соблюдали некую дистанцию друг с другом. Я отчетливо понимала, что одна из стен воздвигнута именно мной я так и не смогла уверовать в его невиновность, я так и не смогла переступить через осуждение общества. А оно было, начиная от матери и брата, заканчивая встретившейся четой Соболь, на одном из банкетов, если Александр Павлович сдержано кивнул в знак приветствия, то Анна демонстративно отвернулась. Не скажу, что это вызвало во мне какую-то жалость, скорее породило отвращение. Не ей и ее мужу ратовать за моральные устои. Я не могла принять подобные правила игры и смириться со своей ролью во всем этом, мне отчего-то было сложно забить на мнение окружающих, может из-за какой-то внутренней веры в хорошее или обостренного чувства справедливости которое вопило, что я ни в чем не виновата, а может из-за ебучего чувства вины, в котором я бессмысленно барахталась все это время. Не знаю, что было причиной, может все и сразу, но я не могла переступить через это поэтому наши отношения с Владом стали дистанцированные и строго регламентированные,

Но все пошло не так как я планировала. Совершенно. Я хотела уйти пока Влад будет в отъезде, и уже позже сообщить ему об этом, уехать в столицу он должен был с утра и вернуться через три дня. Но выйдя из своей комнаты с дорожной сумкой, я обнаружила его в гостиной, он сидел в кресле, покручивая пальцами свой телефон, не сняв верхнюю одежду и при приглушенном свете, что он оставил, это выглядело довольно мрачно…

— Я ухожу, — мой негромкий голос прозвучат твердо и отчетливо, он никак не отреагировал и я, отвернувшись, уже сделала шаг в направлении двери, но в спину прозвучали слова, заставившие меня замереть на месте.

— С ребенком, что делать собралась? — резануло, по оголенному и больному, глубокий вдох, попытка овладеть эмоциями и взять себя в руки.

— С каких пор ты роешься в мусоре?

— Я вопрос задал.

— Я тоже. — Обернулась, встречаясь с его полосующим взглядом странным сегодня, наполненным чем-то глубоким и мрачным.

— Если он от меня, оставь. Не избавляйся. Я обеспечу полностью и его и тебя, не в чем нуждаться не будите. — Фраза вроде правильная, но построенная так и сказанная таким безэмоциональным тоном, что меня почти ощутимо передернуло.

— Ты снова все меришь деньгами, — горькая усмешка исказила мои губы.

— А что я могу еще тебе предложить? — он резко поднялся, зло приближаясь ко мне, впиваясь в меня пугающим взглядом, на дне которого вместо спокойного ранее мрака, уже клубилась тьма и хаос, — меня ты не принимаешь, чтобы я не делал и как бы ни относился, предложи я тебе в данный момент брак, на хер пошлешь. Скажи я не прав? — подошел ближе, вплотную, прижимаясь губами чуть выше виска, а после произнес почти над ухом, сдавлено — Ребенка оставь. Я прошу тебя.

— Уже, — сдавленно, от бьющего изнутри понимания, что сама во всем виновата, пауза и продолжила, ибо произнесенное мог трактовать по-своему. — Восемь недель, узнала на четвертой. — Сдержанный выдох и его пальцы доселе сжатые в кулак разжались.

— Живи тут. Я сниму себе хату. Маячить не буду. Кузнецов твой по первому зову у ноги. Номер у тебя его есть. Мой если что тоже. — Ласкающее движение пальцев по моему плечу, короткий обжигающий своей нежностью поцелуй в висок, и еле слышное. — Спасибо. — Он вышел из квартиры. В тишине раздался щелчок двери. Атмосфера квартиры больно резанула своей пустотой, а мне захотелось плакать, как тогда в день гибели Марка. Чтобы коленями в пол и навзрыд. Но уже нельзя, ибо ответственность теперь не только перед собой.

*внимание черновик*

Ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок и не могла унять возникшую на душе тревогу, необоснованную и пугающую. Это было сродни детскому ощущению, когда мама просит тебя постоять в очереди на кассе, а сама отходит за забытой пачкой чая, очередь все продвигается и продвигается, а мамы нет. И этот страх, беспомощность и отсутствие какой-либо защиты порождал тогда острую панику. Сейчас было схожее ощущение. Я была одна в огромной квартире и это впервые, было неуютно, это впервые ощущалось так остро. Уснула я только к утру, измотанная собственными мыслями, благо после официального запуска проекта у меня было два выходных, поэтому я имела возможность отоспаться.

Рабочие будни после выходных, ничем не отличались от предыдущих, все те же документы, проблемы, сотрудники, задержки, банки, только во всем этом больше не было Исаева. Даже документы на подпись возил к нему Кузнецов, если возникала такая необходимость. Каждый вечер мне приходилось возвращаться в пустую квартиру, настолько пустую, что тишина в ней была оглушающей. Я всегда любила одиночество, но сейчас оно меня душило и сводило с ума. К концу месяца я набрала номер Черных и пригласила ее посидеть в кафе, мне надо было с кем-нибудь пообщаться иначе, запись к мозгоправу неизбежна. Танька, конечно, удивилась. Наши с ней отношения всегда базировались только на работе, и подобное предложение от меня выглядело довольно неожиданно. Но она согласилась. Начало встречи было неловким и немного напряженным, отчасти из-за Кузнецова, который маячил у входа и не выпускал меня из поля своего зрения. Танька даже предположила что он со мной, ну в смысле пара.